— Чего же вы не валяетесь?
— Сейчас упаду. Как вам удалось попасть точно в крест?
— Я всего лишь пуля, Валерий. Это вы — снайпер. Нам надо повторить эксперимент ночью. Ограбление было совершено ночью. Будем ли мы так же точны вслепую, как днем?
— А я был уверен, что именно вас использовали при ограблении.
— Ошибаетесь. Есть ловкачи не хуже меня. Но я вижу, вы и сами знаете не меньше моего. Вряд ли вам идея с тросом пришла бы в голову. Такие мелочи можно и не вспомнить.
— Зря вы так. Я же опытный пилот. Вот и подумал на досуге: а как бы я использовал дельтаплан в случае ограбления? Ведь это не игрушка. Потом вспомнил о лебедке.
— Ладно, не будем об этом. Давайте подумаем о выходе. Вход мы нашли. Лучшего способа я не вижу. Все продумано грамотно и рассчитано точно. Но теперь вам надо меня снять с крыши вместе с добычей.
— Почему с крыши? — насторожился Богданов.
— Я усложняю ситуацию. Если нам нужен дельтаплан для набора высоты, то я предположила крышу. Может быть и что-то другое, но я уверена, у исполнителя не было другого способа уйти с места преступления, как только использовать тот же самый. Доставка и отступление одним и тем же методом. А главное, что грабителя не выследят собаки и он в воздухе не встретит свидетелей.
— Посадить дельтаплан в красный круг невозможно.
— Конечно. Я о другом подумала. Трос. Вы же его опустили на высоту в сорок метров. Если вы с выпущенным тросом пролетите мимо круга, то я его поймаю на лету и уцеплюсь. Мы же прыгаем в цирке с перекладины на перекладину и делаем это в воздухе при движении. Ухватить трос для меня не проблема.
— Проблема в другом, Катя. Канаты в цирке крепятся к жестким опорам. Летящий дельтаплан не опора. Резкая нагрузка — а речь идет о шестидесяти килограммах — и машина не выдержит. Весь вес ляжет на крылья, и они попросту обломаются. Произойдет резкий рывок, и стабилизация потеряется. В момент рывка двигатели должны увеличить мощность вдвое, но это невозможно. Ваш вариант отпадает. Уходить с места преступления вам придется другим способом. И еще. Вы не учитываете веса добычи. За мелочевкой таким способом ие ходят. Куш должен превышать затраты в несколько раз. И мы не знаем, на сколько частей его придется делить. На троих, а может, на пятерых. Каждая доля должна быть увесистым лакомым куском, чтобы идти на серьезный риск, сопряженный с гибелью. Ребята погибли ради добычи, и думаю, что не исключали подобного конца. Странно другое. Почему вы ничего не знали? Ведь должен существовать запасной вариант на худший конец. Не могли же они оставить вас на бобах.
— Может, вы и правы. Кто-то знает, где лежит добыча. Оттого мы и живы до сих пор. Враг залег в засаде и ждет, когда мы полезем за кладом. Извините, Лера, мне надо ехать. Спасибо за воздушную прогулку. Когда устроим ночной эксперимент?
— Я позвоню вам на днях.
— Буду ждать.
Катя ушла в задумчивости.
Она не заметила, как приехала к своему дому. Выйдя из машины, она увидела Севу, сидящего на скамеечке возле ее подъезда. О нем она совсем забыла. Глянув на часы, Катя поняла, что парень ждет ее полдня. И ведь не ушел.
Еще одна головная боль. Что этому типу от нее нужно? На кого он работает? В базах данных о нем нет никакой информации. Проследить за ним у Метелкина не получилось. Катю этот парень уже начал раздражать, но она не могла показывать ему своих чувств. Лучший вариант — это переманить врага на свою сторону. Но как, если они оба притворяются, разыгрывая симпатию друг к другу?
— Здравствуй, Сева. Извини, но так получилось. Он протянул ей букет алых роз, который Кате захотелось выбросить в урну, но она улыбнулась в ответ.
Кругом сплошное лицемерие!
3
Они сидели в саду театра «Эрмитаж» напротив здания главного управления на Петровке. Журавлев пил пиво, Марецкий минералку. Он выскочил в обеденный перерыв, и ему еще надо было возвращаться на работу.
Шел стандартный разговор с разбором сложившейся ситуации. Обмен мнениями. Такое сотрудничество не назовешь законным. Марецкий не имел права информировать посторонних о ходе следствия. С другой стороны, практика доказывала, что их сотрудничество приносит огромную пользу. Не одно дело они раскрыли совместными усилиями. Конечно, их связь не афишировалась и носила подпольный характер, но тут важен результат, а не форма. Вот почему они так походили на заговорщиков, когда встречались в людных местах.
— Останови, Дик, этих взбалмошных вдов. Они перегнули палку. Ситуация такова, что я должен их арестовать. Убийство Митрошкина ведет Воробьев. Но я думаю, что и его передадут нам. Связь очевидна. А девчонки оставили в доме столько следов, что уже никто не сомневается в их причастности к преступлению.
— Именно их?
— Не цепляйся. Воробьев полагает, будто работали малолетки во главе с кровожадным киллером. Но он специально дурачком прикидывается. Понял, что я не хочу верить в женское участие, и потакает мне. Он же умный мужик. Отпечатки не похожи на детские, и к тому же имеются следы лака для ногтей. Кузьма догадывается, что это дело перекинут мне, и не хочет вносить в него ничего лишнего.
— Считай, что я уже успокоил черных вдов. Ты ходил к Прозорову?
— Ходил. Задавал ему идиотские вопросы, заранее зная его ответы. Но твои подозрения подтвердились.
— Нашел жучки?
— В кресле. Замаскированы очень хорошо. Если специально не искать, то не найдешь. В присутствии хозяина кабинета ты не сможешь установить микрофон с такой тщательностью.
— Если Прозорова прослушивал Митрошкин, значит, он и устанавливал микрофоны. Но я думаю, что там не один жучок, а несколько. Записи чистые, без помех.
— У меня есть ответ на этот вопрос.
— Ты знаешь, как Митрошкин проник в его кабинет? Тогда дело раскрыто.
— Даже так?
— Именно. Потому что парень знал, когда привезут деньги для сотрудников и код сейфа.
— Нет, Дик. Митрошкин не проникал в кабинет Прозорова. Я разговаривал с разработчиками охранных систем здания. Это невозможно. Если даже Митрошкин отключит охранную систему всего здания, то замки блокируются в закрытом состоянии и их вообще не откроешь, даже с помощью лома. Все намного прозаичнее. Двадцатого апреля Прозоров купил на питерском аукционе несколько антикварных стульев из черного дерева. Двадцать четвертого их привезли в Москву и доставили в офис. Перед тем как поднять их наверх, охрана проверяет каждый предмет, будь то телефон или ксерокс, на наличие взрывчатых веществ. В тот день дежурил Митрошкин. Он обследовал стулья. По докладной он знал, кому и куда везут мебель. В тот момент он и установил микрофоны в каждый стул. Времени у него хватало. Охранников никто не торопит. Стулья привезли утром, а подняли наверх к концу рабочего дня. Так что Митрошкин начал прослушивать кабинет Прозорова больше чем за месяц до ограбления. Прозоров не любит ходить по кабинетам, он предпочитает вызывать сотрудников к себе. Превратил свой кабинет в проходной двор. Гостей у него тоже хватало. Я ознакомился с регистрационной книгой всех, кому выписывались пропуска в офис «Меги» за последний месяц. Уйма народу там побывала.
