— Париж, сказал Маккендрик, хотя это было ясно без слов. — Париж… Франция…
Беннетт перевернул снимок, словно желая убедиться в подлинности фотографии. Ему стало смешно. Какие еще, к черту, доказательства? У него в руках, вне всяких сомнений, снимок Эйфелевой башни.
Хотя он понимал, что этого не может быть.
Тен Ли, более зоркая, чем Беннетт, показала пальчиком на маленький автомобиль рядом с башней:
— Смотрите! Это, случайно, не электрический «вольво»? Это же допотопная модель! Ей как минимум сто лет.
Они молча разглядывали фотографию Парижа столетней давности.
— Ладно, — вымолвил наконец Беннетт. — Конечно, это глупый вопрос, но как, черт возьми, она сюда попала?
— Давайте еще раз проверим все хижины, — предложил Маккендрик. — Обыщем их как следует. Должны же мы найти что-то еще и разобраться, что все это значит!
Они вновь обыскали заброшенный поселок.
Беннетт и сам не понял, что заставило его обернуться и посмотреть в сторону вездехода. Он вышел из первой хижины, не найдя ничего, кроме сломанного стула, и глянул на горы, а потом на вездеход, отражавший отдаленныелучи газового гиганта. За вездеходом виднелся пологий холмик.
Беннетт с бьющимся сердцем, боясь поверить собственной догадке, направился к вездеходу. Маккендрик с Тен Ли осматривали второй ряд хижин, и Беннетт не хотел зря будоражить их — ведь он мог и ошибиться.
Он миновал вездеход и бегом бросился вперед. Метрах в пятидесяти земля под ногами стала мягкой и влажной. Холм, поросший пурпурной травой, был длинным и узким. В его очертаниях чудилось что-то до боли знакомое…
Беннетт встал на колени и вырвал пучок травы. Под ней блеснул серебристый металл. Беннетт поднялся и прошелся вдоль холма. Он с легкостью освободил небольшой участок от травы, а потом заглянул внутрь. Обшивка в этом месте была содрана, остался лишь покореженный каркас. Беннетт спустился вниз, цепляясь за каркас корабля, как за ступеньки стремянки, и очутился внутри колониального лайнера. Его обширная центральная каюта походила на церковный неф, освещенный слабым слетом Заутрени через проход, проделанный Беннеттом.
Беннетт прошел по кораблю, представляя себе его посадку. Этот неуклюжий лайнер явно не смог справиться с натиском бури на Полутьме. Он рухнул на равнину, пропахав землю носом. Беннетт представил, как перепугались тысячи колонистов, которым грозила гибель на чужой планете, вдали от дома.
От лайнера мало что осталось, кроме корпуса и каркаса, да и те были сильно повреждены. Колонисты наверняка содрали и унесли все, что смогли, чтобы построить себе жилье где-то в другом месте; Они временно возвели деревянные срубы и жили в них, пока не демонтировали корабль и не нашли себе более подходящее место, а затем ушли из поселка, оставив лишь сломанную мебель и фотографию Эйфелевой башни, столь поразившую вообряжение Беннетта и его спутников. Сам же корабль с годами понемногу погружался в землю, а тот след, что он пропахал, зарос со временем травой.
Беннетт заметил кусочек внешней обшивки, отколовшийся от корпуса и валяющийся на полу. Потрепанный долгим перелетом и грозами Полутьмы металл был покрыт царапинами и вмятинами, но Беннетту удалось различить на нем красно-бело-синий логотип французской космолинии.
Как этот корабль занесло сюда, в такую даль, когда он должен был спокойно летать в пределах, освоенных системой Экспансии? Или же колонисты сознательно решили исследовать этот глухой уголок галактики? Что ж… Изменить курс и рвануть на край света — это вполне в духе французов, смелых и одновременно столь склонных к браваде.
Беннетт погрузился в размышления о двух важнейших находках дня — каменных руинах и остатках лайнера. Странное дело, но именно старый земной звездолет поразил его в большей степени и даже заставил на мгновение забыть о собственных печалях. Беннетт повернулся и быстро пошел обратно, чтобы поскорее рассказать Маккендрику и Тен Ли о своем открытии;
Он почти уже подошел к дыре, через которую пролез на корабль, как вдруг услышал звук выстрела. У него екнуло сердце. Стреляли из лазерного оружия, а не из импульсного. А это значило, что стрелял не Маккендрик или Тен Ли, а кто-то другой.
Беннетт осторожно высунул голову в дыру и осмотрелся.
В поселке горела хижина, ярким пламенем озаряя сумеречные окрестности. Беннетт пытался понять, что происходит. Он увидел две стоящие у поселка машины — непропорциональные до нелепости штуковины с огромными дутыми шинами и малюсенькими кузовами. С десяток человек — на расстоянии они казались крохотными темными фигурками, однако, без сомнения, гуманоидными — выпрыгнули из машин и побежали к Маккендрику и Тен Ли, стоящими с поднятыми руками. Один из бежавших выстрелил снова, подпалив ближайшую хижину из чистой любви к разрушению.
Фигурки окружили пленников, держа лазерные ружья наперевес, и жестами велели Маккендрику с Тен Ли двигаться к ближайшей машине на дутых шинах.
Пленники повиновались и медленно пошли, не опуская рук,
Беннетт смотрел на эту сцену, взвешивая свои шансы. Если он попытается освободить своих друзей прямо сейчас, его попросту задавят. Слишком неравные силы. Скорее всего такая попытка приведет лишь к тому, что Маккендрика с Тен Ли убьют, да и его самого тоже.
Надо выждать время. Лучше всего подождать, пока эти гуманоиды уберутся из поселка, и поехать за ними на безопасном расстоянии. Потом он продолжит преследование пешком. Он вооружен, а главное, его появления никто не ожидает. Он найдет Маккендрика и Тен Ли и попробует их спасти.
Гуманоиды забрались в свои джипы и поехали, подскакивая на ухабах. Ехали машины медленно — скорее всего их приводило в движение электричество. Широкие шины оставляли на траве четкие следы.
И тут вездеход тронулся с места. Ну конечно, подумал Беннетт, какой им смысл бросать такое прекрасно оснащенное транспортное средство?
Что ж, значит, планы придется немного изменить. Он пойдет за ними пешком, найдёт Маккендрика и Тен Ли и вызволит их.
Джипы на дутых шинах и вездеход проплыли мимо горящих хижин и скрылись в ночи. Беннетт выждал несколько нескончаемо долгих минут, ощущая, как бешено бьется сердце. Похоже, гуманоиды не оставили никого из своих сородичей. Он видел лишь движение теней от догоравших срубов.
Беннетт вылез из звездолета и помчался к поселку. Оказавшись на открытой местности, он вдруг почувствовал себя ужасно уязвимым. Беннетт миновал горящие хижины и остановился у последнего сруба в ряду. Ему пришлось подождать, пока глаза привыкнут к потемкам после слепящего огня. Далекое солнце светило не очень ярко — пожалуй, вдвое ярче полной луны на Земле. Долина между горами сужалась, заворачивая влево, и примерно в километре переходила в узкую тропу. В слабом свете звезд следы от машин казались темными параллельными линиями на примятой траве.
Беннетт покинул свое убежище — последнюю хижину — и трусцой побежал вдоль следов. Довольно скоро он запыхался и перешел на шаг. Беннетт старался поддерживать форму на станции «Редвуд» и через день ходил в гимнастический зал, но к такому марафону он явно не был готов.
