Сергей почувствовал слабость в теле и забыл про замерзшие ноги. Оказывается, не только водка может выбить крепкого мужика из седла.
13 часов 15 минут
К адмиралу подошел инженер и сообщил:
— Радиосвязь мне наладить не удалось. Система вышла из строя при ударе. Возможно, вылетел блок, нарушились контакты, но без приборов я ничего определить не смогу.
— А как экипаж?
— Кажется, доктору удается их поднять на ноги. Они нашли аптечку, но того, что ему надо, там нет. Если борт-инженер или штурман придут в себя, то мы сумеем наладить связь.
Адмирал посмотрел на сломанную дверь в хвостовой части самолета.
— Сейчас мужики вернутся и решим, что делать дальше.
Мужики — те трое, что обследовали самолет, — осматривали внимательно каждый закуток. Один из них, боевой парень с моржовыми усами и длинными волосами, вел себя так, будто его пригласили на съемочную площадку, где снимали крутой боевик. В какой-то момент он отстал от своих собратьев и, подойдя к иллюминатору, вынул мобильный телефон. Антенна работала, а остальное его не тревожило. Он набрал код города и номер телефона. Слышимость была неважной, но терпимой, голос то пропадал, то вновь появлялся.
— Валерик, дорогой, слушай меня внимательно…
— Горохов, ты где, черт возьми! Димка, я машину выслал в аэропорт, а там говорят, что рейс задерживается на неопределенное время.
— Слушай меня, дурья башка. Я в самолете. Но мы приземлились в каком-то ущелье. Тут нас сам черт не найдет. Сенсация века, дурень. Если ты подключишься к делу, то материал выпустим одновременно в Питере и Минводах. Гонорары пополам. Хочешь прославить свою вонючую газетенку на весь мир? Тогда вытряхивай клопов из кальсон, ноги в руки и вперед. Самолет был угнан. Это я тебе точно говорю. Как только нас найдут, то район наверняка оцепят, а нам нужны доказательства, понимаешь? Хорошие фотографии. Видеоряд — лучший свидетель. У меня только диктофон и несколько кассет. Я тут такого материальчика насобирал, ахнешь! Речь адмирала чего стоит.
— Где же я тебя найду? Головой подумал?
— Я делаю, что могу. Готовь ребят с телеобъективами. Близко им подойти не дадут. В двухстах метрах горы и лес. Отличный ракурс. Сам оставайся на телефоне и не отходи.
— Ты можешь заткнуться?! Где я тебя буду искать?
— Не будь ослом, Валера. С твоими связями и возможностями, когда ты с губернатором водку в бане пьешь, чего тебе стоит расколоть диспетчеров в аэропорту. Они наверняка знают, в каком районе самолет исчез с радаров. Мы где-то совсем близко. По ущелью течет горная река. Кумекай, парень. Буду еще звонить.
Дмитрий Горохов убрал трубку в карман и направился к витой лестнице, ведущей в багажный отсек. Его напарники были уже внизу и стояли, как памятники, не двигаясь.
— Ну что, ребята, все в порядке?
Не сделав последнего шага, Горохов застыл на нижней ступеньке.
Есть такие мощные резинки с крючками, которыми притягивают багаж к сумкам на колесиках или к багажнику машины. Крепкая и надежная вещь. Так вот, этих резинок было четыре. Одним концом их прицепили к корпусу самолета в разных углах, а другие концы были вытянуты к центру. Посреди багажного отделения на высоте полутора метров от пола висел стальной цилиндр размером с трехлитровый термос. Сверкая никелированной, идеально гладкой поверхностью, эта штуковина выглядела угрожающе страшной. Держась на четырех растяжках, она походила на летящую ракету.
— Тикает, — тихо сказал один из присутствующих. Горохов осмотрелся. На полу лежал снег. Вместо
люка зияло искореженное отверстие, забитое камнями и водой. Хвост попал в центр реки. Полки с вещами были затянуты сеткой. Слева на полу, пристегнутая тросом к стене, стояла рация. Несколько пустых ящиков валялось под ногами.
— Спокойно, ребята, без паники. Здесь только один иллюминатор. Все двери блокированы. Тихонько поднимаемся вверх и идем к адмиралу. Наденьте красивые лица и не пугайте публику. Лишняя тряска нам ни к чему.
Очевидно, Дмитрий Горохов никогда не попадал в настоящий переплет, и для него это была всего-навсего игра. Он все еще думал, что находится на съемочной площадке, — иначе его уверенный тон и хладнокровие, с которыми он держался, были необъяснимы.
— Так, мальчики, я пошел первым, вы за мной. И хватит накладывать в штаны, а то вас лестница не выдержит.
Дмитрий поднялся наверх и в салоне появился с улыбкой. По крайней мере ему так казалось.
Адмирал наблюдал, как к нему идет один из разведчиков и корчит рожи, будто клоун, вышедший на арену, которого никто не встречает хохотом.
Адмирал сделал несколько шагов ему навстречу.
— Что случилось?
— В багажном отделении бомба. Поднять ее в салон невозможно — перепугаем до смерти публику, если не взорвемся раньше. Внизу есть иллюминатор, но он слишком мал, пролезет только ребенок. Бомбу можно вынести через него, но кто примет ее с наружной стороны? Не бросать же на землю — жахнет, от нас и пыли не останется. Терять время тоже нельзя. Работает часовой механизм.
— Я сам проверю.
— И я с вами, — раздался женский голос.
Они оглянулись на голос. В кресле возле прохода, там, где они стояли, сидела девушка лет семнадцати. Она слышала разговор и тут же подключилась к нему. У нее на коленях лежала голова другой девушки, застывшее бледное лицо которой уже ни на что не реагировало.
— Это дело мужчин, милая, — тихо пробасил адмирал.
— Это дело каждого из нас. Полчаса назад умерла моя сестра вместе с ребенком, которого носила под сердцем. Вы хотите, чтобы и все остальные погибли? Кто вы такой? Кто вам дал право решать судьбу сотни людей? Я иду с вами.
Адмирал не сумел возразить. Девушка осторожно сняла с коленей голову покойной и встала. Она едва доставала своим затылком до верхней пуговицы морской шинели. Невзрачная, худенькая, но с решительным взглядом и сильно сжатыми узкими губами.
Все трое направились к корме самолета. В ту же минуту в салоне появился Рудик-саморез, а в миру Рудольф Карлович Янсон. Тот самый парень, который шпильками снял наручники с членов экипажа. Работу свою он выполнил и шел докладывать адмиралу о результатах. Увидев удалявшуюся спину в шинели, Рудик последовал за командиром,
Двое мужчин топтались за перегородкой багажного отсека, но в салон войти не решались. Видя друг друга перед собой, они понимали, что с такими лицами лучше не показываться публике на глаза.
Трое прошедших через перегородку салона не обратили на них внимания и двинулись дальше.
Первым вниз спустился адмирал, следом Горохов, а потом девушка. Устрашающий вид снаряда мог любого смельчака вывести из равновесия.
— Выход только один, адмирал Кротов. Эту штуку надо выбросить в иллюминатор. В случае взрыва нас хоть как-то корпус самолета спасет. Не всех, конечно.
