Катя сняла с дерева стакан, наполовину наполненный соком, и напоила Дениса. Положив футляр в сумку, она подхватила Скворцова под руки, и жилы на ее лице напряглись. Она вернулась к своим тяжким обязанностям после небольшой передышки.
Когда лес резко оборвался и она увидела шоссе, пролегавшее в двух десятках метров, кровавое солнце уже цеплялось за горизонт. Багровый закат окрасил все вокруг в свой страшный цвет.
Катя оставила Дениса у опушки и вышла на шоссе. Машин, как назло, не было. Она даже не знала, в какую сторону ей ехать, а если бы видела себя со стороны, то вряд ли бы в ней осталась надежда, что кто-нибудь рискнет остановиться рядом.
Но, очевидно, и у судьбы совесть имеется. Машина появилась и даже остановилась. Крытая тентом «Газель». Но и этого мало. Шофер назвал ее по имени:
— Катя? Как ты здесь очутилась? Что с тобой?
Она не узнала его сразу, перед ее глазами плыли красные круги.
— Катя, это я, Игорь Баталов.
— Игорь? Как хорошо, что я тебя встретила. Мне нужна помощь.
— Это я и сам вижу. Садись в машину… Давай я помогу.
— Нет… — Она кивнула на опушку. — Я не одна. Помоги мне.
Он спустился с женщиной под откос, и они подошли к кустарнику.
— Мы должны забрать его с собой. Он ранен. Ему нужен врач.
Баталов склонился и осмотрел парня.
— Мне очень жаль, Катя, но он уже мертв. Смерть наступила часа два назад. Лучше, если мы оставим его здесь. Труп с огнестрельным ранением — это следствие и долгие разбирательства.
— В лесу осталось еще три трупа. Если его найдут, то обвинят во всех грехах. А он никого не убивал. Он даже стрелять не умеет.
— У меня в машине есть лопата. Посиди здесь, отдохни, я сам его похороню.
Катя сидела и наблюдала, как Игорь копал могилу. Она не видела его больше года. Когда-то он дружил с ее мужем, но потом Игорь отошел, а Роман ей рассказал, что Игорь просто влюблен в нее и не хочет теребить себе душу. У них не принято отбивать у друзей жен. Да это и невозможно. Такие, как Катя, выходят замуж по любви и только один раз.
Игорь появился на Ставрополье двадцать лет назад, работал ветеринаром в колхозе, потом стал председателем, а после перестройки построил аэродром для вертолетов, которые обслуживали сельхозугодья, заповедники, обсерватории в горах, ветеринарную помощь.
Зимой наступало затишье, летчики перебирались в города и работали в крупных аэропортах на вертолетных такси. Игорь организовал зверинец и всю зиму занимался животными. Расплодил норок, нутрий, лисиц и даже создал уникальный террариум с редкими змеями. Деловой, энергичный мужик — вот только одинокий.
Дениса похоронили. Катя всплакнула, и они уехали. По дороге Катя все рассказала Игорю. Игорь знал тех, кто правил бал в крае, и знал о Ершове и его приспешниках.
— Тебе, Катя, в Москву надо. Прямиком в Совет Федерации, минуя прокуратуру, ФСБ и прочих. Но Ершов сделает все, чтобы тебя задержать. Ты у них в разработке, а значит, приговорена. Тут надо подумать, как выходить из положения. Выбираться надо через юг, тут твой паренек был прав. Но как? Дал бы я тебе вертолет, моим «стрекозам» везде зеленый коридор открыт, но бензина у меня нет, его только в апреле привезут. Но это полбеды. За наличные достать можно. Но где взять летчика? Ладно, будем ломать голову.
Игорь специально ничего не говорил о Китаеве. Он не хотел причинять Кате лишнюю боль. Удивительно, как ей самой удавалось держать себя в руках.
— Если бы вертолет удалось поднять в воздух, скольких ребят мы могли бы вырвать из тисков Ершова!
Катя взяла сумку Скворцова, долго рылась в ней и отыскала бумажку.
— Слава Богу, она здесь. У тебя есть телефон?
— А как же мне без связи-то.
— Отлично. Как там Денис говорил: «Ерш — птица бескрылая!»
Баталов ничего не понял, но кивнул. Заговаривается Катенька. Довели!
Пансионат «Горный»
Для высокого начальства директор пансионата выделил свой собственный кабинет, но старший следователь по особо важным делам на месте не сидел. Майор Кузнецов и следователь Углов возили Трифонова и его помощника Куприянова в Ущелье Ведьм. Долгое время они лазили по округе, ходили по номерам, опрашивали администраторов и только на следующее утро собрались все вместе в отведенном им кабинете.
— Больше всего меня заинтересовали односторонние следы санок и чемоданы, выброшенные в лесу у дороги к пансионату, — рассуждал Трифонов.
— А оружие, выброшенное вместе с чемоданами, а рация? — удивился Кузнецов.
— Все не то, Федор Василич. Оружие — для самообороны, из него не стреляли. Рация — для связи. Хотя штука редкая, но концы ее мы найдем. Фотографию Сироткина ваш, как вы его называете, Яйцеголовый признал. Этот тип приехал за четыре дня до появления трех лыжников. Так мы и предполагали. Тут все понятно. А чемодан, который вы нашли в лесу, интересен тем, что он очень хорошо сделан. Прочная сталь, кованые уголки, щеколды вместо замков. Такой ящик рассчитан на то, чтобы при сильном ударе не расколоться и выдержать тяжелый груз. А если прибавить к этому найденный парашют и санки, то чемодан имеет определенное значение. Он стал причиной выстрела со Снежного Барса. Убит Кирилл Жадов — тот, кто ждал посылку с небес. Жадов и санки заготовил, только воспользоваться ими не успел. Посылочку скоммуниздили.
— О каких небесах можно говорить, Алексан Ваныч? — удивился Кузнецов. — С пассажирского самолета? Так это еще не доказано.
Майор вел себя смело. Трифонов оказался очень мягким человеком, обращался со всеми на «вы», не кричал, не хамил и слушать умел, не то что тот полковник Ершов. Не человек, а вихрь с кровавыми клыками.
— Так вы не верите в посадку самолета в ущелье? — спросил Трифонов.
— Я не верю тому, чего не видел. А после отъезда Ершова в горах выставили пограничные посты. К тому району не подберешься. Если только с гор — через горные селения. Да и то когда последний снег сойдет. Это на полях уже травка растет, а горы очень упрямы.
— Ладно. Оставим самолет в покое. Тут картина ясная. Много фантастического, но если смотреть фактам в лицо, то и бреду поверить можно. Теперь вторая половина темной стороны. С Сироткиным приехал и жил какой-то кавказец. Странный тип, заросший волосами и в бурке. Смахивает на камуфляж. Даже дикие горцы не захотят выглядеть белыми воронами среди городской стаи. Тут напрашивается вывод, что человек в бурке, сопровождавший Сироткина, был чем-то вроде метки. Такого издалека видишь, а значит, не потеряется среди толпы. Нужна ли Сироткину такая метка? Вряд ли, если он сам следил за Жадовым. Говорить можно не только языком, но и одеждой. Красный шарфик, белый шарфик, шапочка сегодня, ушанка завтра, рукавицы утром, перчатки вечером.
В свой кабинет вернулся директор, скромно постучав в дверь перед этим.
