— Я тоже могу показать тебе письмо. Мы с тобой одна семья, а Эдди хочет оставаться единоличником. Если бы он был твоим настоящим отцом, все выглядело бы иначе. Но ты приемный. Тебя взяли из детдома не из любви к детям, а для дела. Рыжий всегда был хитрецом.
— Не называй его Рыжим. Он многое сделал для меня. Кем бы я был, если бы не он?
— А ты никто! Пустое место. Ни денег, ни дома. Одна жена, и та дура. Другая бы давно уже свалила. Я без куска хлеба не останусь.
— Но ты же не собираешься уходить?
Гриша приподнялся на локтях.
— Куда я денусь. Нас судьба свела. Своего мужа на съедение волкам я не оставлю.
— Но что-то тебя тревожит? Этот псих? Ты знаешь, кто он?
— Еще не знаю. Вижу только, что он хочет держать нас всех вместе. Глупец, не понимает, что поодиночке мы и так ничего не сделаем. Ну приведет он нас в тайгу, ну откопаем мы ящик с золотом. А дальше? Перережем друг другу глотки. И что? Представь себе на секунду, будто ты всех убил и остался один на один с золотом. И далеко ты его унесешь на своем горбу? Семьдесят килограммов. Столько, сколько ты сам весишь. А обо мне и говорить не приходится. Мне непонятна логика его мышления, а это меня пугает.
— Ты уверена, что он вернет нам золото?
— Иначе с места не сдвинулась бы. Ему металл не нужен, он нас затравить хочет.
— О чем ты?
— Ты спрашиваешь, что меня беспокоит? Я тебе отвечаю: в городе полковник Трифонов с командой. Помнишь такого?
Григорий скривил лицо.
— Но как? Как он мог выйти на наш след? Чушь собачья. Кто тебе это сказал?
— Я его видела своими глазами сегодня утром.
— И до сих пор молчала? Мы же на пороховой бочке сидим.
— Мы живем под чужими именами. Этого он знать не может. А впрочем…
На тумбочке зазвонил телефон. Григорий снял трубку.
— Кто вам нужен?
Низкий мужской голос сказал:
— Ваша жена, и очень срочно.
Не понимая, что происходит, в полной растерянности, Григорий протянул трубку Вике.
— Кто вам нужен? — повторила тот же вопрос Вика, прижимая трубку к уху.
— Меня зовут Умар. Меня нанял Мирон для вашей безопасности. Он сделал это вовремя. Слушайте меня внимательно. Все трое срочно выходите из своего номера и идите налево. В конце коридора служебный вход. Дверь открыта. Выходите на лестничную площадку и спуститесь вниз. Дверь выведет вас во двор отеля, у ворот стоит белый «жигуленок», за рулем буду я. Торопитесь. У вас не более пяти минут. Трифонов с бригадой уже выехал на задержание.
Вика отбросила трубку и вскочила с постели.
— Живо, уходим. Три минуты на сборы, буди отца!
Началась суета, беготня, приходилось одеваться на ходу. Эдуард Чайка, ничего не понимая, делал то же самое. Вика давала указания.
Оперативная машина подкатила к подъезду отеля и завизжала тормозами.
— Ткаченко, обойдешь здание слева, Ростовцев — справа, Куприянов — со мной, водитель — у входа. Оружие применять при крайней необходимости. За работу.
Команда выскочила из машины и рассыпалась в стороны.
Наблюдавший это из такси Астахов сказал:
— Эти ребята мне не нравятся. Они нам всю песню загубят. Неужто они их возьмут?
Он набрал телефонный номер.
— Привет, агент. В гостинице есть другие выходы?
— Есть, с другой стороны, служебный. Ресторан, прачечная и так далее.
— Встань там. С центрального входа менты подкатили. Если они будут срываться, то через главный вход не пойдут. Предупреди ребят, чтобы выстроили цепь по отходу.
— Проще простого. Тут одностороннее движение.
— О'кей. Всем внимание.
18 часов 22 минуты
Вика схватилась за дверную ручку, но тут же застыла.
— Стоп! А деньги? Где деньги?
Эдуард бросился в свою комнату, распахнул шкаф, выдернул из него сумку и вернулся назад.
— Спокойно. Не шуметь.
Она открыла дверь и выглянула наружу.
— За мной. Гришка, запри номер.
Он запер, забрал ключ и нагнал их у служебного входа, где висела табличка «Посторонним вход воспрещен». Они вышли на площадку. Вика увидела торчавший в скважине ключ.
— Молодец, парень. Запри, Гриша.
Замок щелкнул в ту минуту, когда в коридоре появились Трифонов и Куприянов.
— Теперь вниз. Живо! — скомандовала Вика.
Они спустились по темной лестнице на первый этаж и выскочили на улицу. В номере остались все вещи и чемоданы, убегали налегке. В лицо подул прохладный ветерок, по коже пробежали мурашки. Эдуард вообще сбежал в тапочках, один из которых потерял по дороге. Мужчины следили за действиями женщины. Вика рвалась к воротам, она уже видела белый «жигуленок» и человека, сидевшего за рулем.
Все произошло неожиданно. Высокий, здоровенный парень появился с левой стороны и перекрыл собой ворота.
— Всем стоять на месте! Руки за голову!
Их разделяло метров семь-восемь. Ткаченко выдернул из кобуры пистолет и направил ствол вперед.
— Стоять!
Пришлось остановиться. Тяжело дыша, все трое подняли руки. Никто из них не имел оружия, и сопротивление казалось бесполезным.
То, что происходило дальше, могла понять только Вика. Дверца «Жигулей» открылась. Сначала появился глушитель, потом ствол, далее рука, и раздался тихий глухой хлопок.
Оперативник не видел, что делалось за его спиной. Пуля вонзилась ему под левое легкое и сбила с ног. Он выронил пистолет и рухнул на землю.
— Вперед! — крикнула Вика.
Она неслась с такой скоростью, что мужчины очнулись от шока только в тот момент, когда она схватилась за ручку передней дверцы машины. Никто ни о чем не думал, все действия подчинялись инстинктам. Им понадобилось не менее пятнадцати секунд, чтобы очутиться на заднем сиденье машины. Именно в этот момент появился еще один преследователь, бежавший с другой стороны здания. Он что-то кричал, размахивал пистолетом и наконец выстрелил в воздух. Машина набирала скорость. Он сделал еще один выстрел, но по цели стрелять не решился. На улице находились люди, начинался час пик.
Ростовцев уцепился за ручку стоявшего рядом «Москвича» с шашечками и рванул дверцу на себя. Запрыгнув в машину, он приказал:
— За белой «копейкой» живо! Милиция.
Такси рванулось вперед.
Сидевший за рулем выпускник университета и без лишних приказов должен был ехать за машиной, куда сели те трое, которых они выслеживали целый день. Но он не собирался их преследовать до конца, а провести лишь три квартала и сдать сменщику, ждавшему его в своей машине с включенным двигателем. Милиция не входила в их планы, и он помнил, что Вадим ставил задачу опередить оперативников. О каких зачетах и экзаменах можно говорить, если он будет вредить операции, к которой готовились целый день! Но оперативник сидел рядом и неподчинение властям значило пособничество преступникам.
