Сзади горка, за нею — бухта, справа гора, откуда хорошо смотреть на Большую Волну. Мы на обочине серого шоссе, дальше — поселок.
А слева — море. До самого горизонта море. Настоящее! «Вот он, легкий предутренний бриз…» Бриза, правда, нет; и не утро — день в самом разгоне.
— Призраков тут нет, Альда. Это во-первых. А во-вторых… Вы… Ты сказала, что я другой? А какой именно?
…Призраков «здесь» нет — и зеркал нет. Как я не догадался раньше спросить о том, какой я? У той же Л, к примеру?
Задумалась, сжала губы.
— Тебе лет тридцать, ты чуть ниже меня ростом, у тебя очень короткая стрижка…
Провел ладонью по затылку — точно! Впрочем, чему удивляться? Лето, все по сезону.
— А главное, ты не Эрлих. Не ТОТ Эрлих. Хочешь, буду называть тебя по имени?
Кажется, надо идти. Все тихо, все спокойно, но… Надо идти! Или даже бежать?
— Зови, как нравится. Нам туда. Быстро!
Туда — прямо по шоссе. Свернуть бы, так некуда. Слева море, справа маленький поселок, все домики на виду. На гору не поднимешься, там наверняка ждут.
— Эрлих, не так быстро! Я же в туфлях!..
Фу ты, забыл! Угораздило же ее в туфлях сюда попасть. Еще бы муфту взяла.
— Надо спешить, Альда. Сейчас поселок кончится, нам направо, там санаторий…
— Но это не твой город? Ты знаешь, где мы?
Не выдержал, остановился. Море, гора, поселок… Разве все вокруг — не мое? Не Я?
— Город на юге, за горой, несколько часов на машине или поездом. Сзади бухта, там хорошо ставить палатки… Мой мир, Альда. Настоящий! Если я попадаю в твой, то просто вижу сон. И ты видишь сон. А вот когда именно, у себя или «здесь», решай сама. Все, пошли!
[…………………………..]
Вид санатория мне не понравился. Слишком тихо, слишком пусто. А сейчас лето, тут должно быть полно людей.
И потемнело. Не то чтобы очень, но все-таки…
— Сюда!
Сюда — за густую акацию. Береженого бог бережет! В санаторий заходить не стоит. Помню — пустые длинные коридоры, лестницы, зовущие вниз, в темный сырой подвал. Скверное место!
— Обойдем. Справа аллея, она ведет к дороге.
— Погоди…
Сняла туфлю, усмехнулась, взялась за каблук. Тр-р-ресь! Теперь вторую…
— А откуда ты знаешь, что нам надо именно туда? Мы с тобой только что здесь оказались?
Ну и вопрос!
— Это же мой мир, мой город, мое море, Альда! Я всегда знаю, где я, что нужно делать. Почти всегда… А сейчас мы с тобой попали в ловушку, нас ищут — значит, надо пройти к дороге.
Взглянула удивлённо. Улыбнулась.
— Догонялки? Тебе часто приходится убегать?
— Не то слово, — не без гордости согласился я. — Только не говори, что погоня во сне — признак неуверенности и страха перед жизнью.
Протянула руку, словно хотела схватить меня за ухо… Не схватила.
— Просто ты еще мальчишка, Эрлих! Как бы ты ни выглядел, сколько бы тебе ни было лет. Ну, побежали?
А вот бежать не надо. Идти спокойно, не оглядываясь, деревья нас закроют, так что пройдем, не страшно… Жаль, оружия нет! Ничего, выберемся к дороге, там ждет автобус…
Для Альды это игра? А ее мир? Рауты, «свой круг», злодей под маской жениха?
…Надо же, помню! А вообще-то скверный сон. У лилипутов оказались бракованные лилипуты.
— У тебя каждый день — другой? Я правильно поняла?
— Правильно.
А вот туда мы не пойдем! Тропинка широкая, дальше она становится еще шире, покрывается асфальтом… Там кладбище — незнакомое, огромное. Оно на холме, ко входу ведет широкая лестница, мраморная, как в доме стриженой.
Темнеет. А это скверно! Я-то ладно, прорвусь.
[…………………………..]
— Что-то случилось?
— Пока еще нет.
Пока еще нет… Пластмасска, ты здесь? Не подведешь меня, mo3.jpg? Смотри, не подведи!
— Направо! Скорее!
…За нашими спинами — тьма, за нашими спинами — холод, за нашими спинами — смерть. Не оглядываться, не сбиваться с шага, не думать, не представлять. Наверное, в ее мире, в ее глупом сне, есть свой страх, свое кладбище, своя тьма. Они у всех разные, но они существуют, от них никуда не деться…
— Сюда!
Можжевельник, узкий проход… Дорога!
[…………………………..]
…Посветлело? Конечно, посветлело! Знакомые места — впереди перевал, за ним наш военный лагерь, где столько раз приходилось скучать, а дорога ведет прямиком к железнодорожной станции. Маленькая узкоколейка, поезд в три вагона…
— Ты о чем-то хотел рассказать, Эрлих?
Да, рассказать. И о мерзавце Эрлихе-настоящем, и том, что такое женский роман… Нет, не это главное!
— Присядем.
Скамеечка? Не помню тебя, скамеечка. Вовремя появилась!
— Я подумала…
Ладонь Альды коснулась моей. Всего на миг, неуверенно, почти робко.
— Мне говорили, что жизнь — очень серьезно. Ее надо планировать, ее надо опасаться, следить за каждым шагом…
— И мне говорили, — удивился я. — И всем говорят.
Кивнула.
— У меня… Как ты говоришь, в «моем» мире… Все именно так. У тебя, выходит, иначе? Каждый день — новый, все — с чистого листа. Летаешь, уходишь от погони, гуляешь по подземельям…
Вот она о чем! Девушка из «круга» угодила прямиком на «Зарницу».
— Все не так просто, Альда. Мы живем в разных мирах — не только мы с тобой, но и каждый из нас. У доктора Джекиля… У меня есть свой очень скучный мир. Вроде твоего, только наверняка похуже. И есть мир мистера Хайда. Здесь — «здесь»! — не всегда хорошо, но этот мир, мой мир, не призрак, он тоже настоящий. Один знакомый австралиец называет такой мир Гипносферой. А если по порядку… Однажды, когда я был «там», где очень скучно, мой приятель Влад ссудил мне три файла. Маленькие такие файлики в расширении jpg…
Плохо, что нет автобуса! Надо успеть на станцию, поезд, что там ждет, последний. До города — часа три, приедем засветло.
Альде придется уйти. Жаль! Но у каждого — свой сон.
36. АТАКА
(Arie: 4’00)
…Далекие голоса впереди, еле слышное дыхание напарника рядом, потеплевший приклад под рукой…
Приклад? Но у меня нет автомата, пальцы сжимают гашетку, передо мной — узкая прорезь пулеметного щитка. Откуда такое старье? У нас во взводе только «РПК», он совсем другой.
Еще секунда, еще… «Мы ждем атаки до тоски…» Высоцкий? Да, конечно, Высоцкий, «там» у меня есть запись еще на пленке второго типа, хоть сейчас в музей.
