– Хе! Эт-точно. А теперь, значит, могут убрать по тихому?
– Или не по тихому. Совет Европы осудил «этнические чистки» в Крыму…
– Вот бляди! Мы же лет восемь, как с татарами договорились!
– Кого это интересует? Гаагский трибунал требует нашей выдачи, намечается новый Нюрнберг. Одного Шевченко им мало.
– Правильно ты приказал того юриста оприходовать. Эх, достать бы кого повыше!
– Есть американская шутка. Что такое сорок тысяч адвокатов на морском дне? Ответ: хорошее начало. А насчет «кого повыше» – дельная мысль.
ФАЙЛЫ ИЗ НОУТБУКА
71.
Балканская война 1990-х вечным позором впечатается в историю цивилизованного Запада. Попытка мирного раздела Югославии провалились, вспыхнула цепная реакция межнационального и межрелигиозного конфликта. Против сербов развернулась пропагандистская война. Система mass media сделала из них образы чудовищ, агрессоров и садистов. Сербам приписали намерение разрушить мусульманские общины через массовое изнасилование женщин-мусульманок. Образ серба-насильника и убийцы крепко засел в подсознание западного обывателя.
Западу очень нужен образ врага, и если такового нет, его изобретают. Когда нет страшного инородного противника, взоры могут обратиться вовнутрь западного общества и это «сказочное общество» приходит в ужас от подобной перспективы.
РАЙ. 17 августа 2004 г. Крым. Караби-яйла.
Рабочая тетрадь, С. 41.
Харьковский Национальный университет им. В. Н. Каразина. Горно-крымская комплексная экспедиция. Июль-август 2004 г. Отряд «Омега».
…Разбор ЧП. После обеда (приблизительно в 14.20) Андрюс, не предупредив никого, направился в юго-восточную часть Караби-яйлы – искать очередную точку ИЛ-1. Результат – подвернутая нога.
Анна наложила тугую повязку. В случае ухудшения отправим Андрюса в Пчелиное, где есть врач.
Повторил приказ: не ходить по Караби по одиночке и не отлучаться далеко без моего разрешения…
АД. 17 августа 2004 г., Крым, окрестности села Куйбышево.
– Кузнечик? – шепотом осведомился я, кивая влево, где стеной стояла трава, уже успевшая пожелтеть от лютой жары.
Сержант Рябина прислушался, дернул плечами.
– Дэсь так. Я ж нэ биолог, товаришу майор.
Я тоже не биолог, посему, оставив прикладную энтомологию, занялся тем, чем и положено – наблюдением. Сегодня, не устояв перед уговорами Субботы, взял с собой не проверенный «Цейс», а нечто трофейное, чудовищного веса и вида. Зато можно обходиться без надоевших очков, что немало порадовало.
Итак… Итак, пустое шоссе, за ним – ровное поле, такое же, как то, на котором устроились мы с сержантом. Только наша позиция на холме, впереди же, за серым асфальтом – равнина. Спокойно, тихо, ласточки в безоблачном высоком небе честно предсказывают ясную погоду. Одним словом, идиллия, Ганс Кюхельгартен, только коровок на лугу не хватает. Коровки, коровки – и бычок. Бык…
Сержант не биолог, хотя биологи в отряде тоже есть. Физик, пять лет назад закончил университет, мой бывший студент. Именно из них, моих выпускников, я назначаю командиров отделений. Эти не предадут!
Каждый отряд формировался по-своему. Чернорога окружали односельчане, земляки из родных Карпат. Шевченко, отставной полковник, собрал в отряд сослуживцев. Приднестровцам никого не требовалось звать – их отряды создавались еще в начале 90-х. У меня же особого выбора не было: друзья по экспедиции – офицеры, бывшие студенты – сержанты. Потом приходили другие, незнакомые, ветеранов становилось все меньше. Суббота и Аргонец уцелели, Римлянин, Гектор, Одуванчик – нет.
Сержанта Рябину я берег, как зеницу ока, как ушастого Экселенца. Сержант – наш лучший снайпер. Если бы за пометки на прикладе его СВД-С давали, как в старину, ордена, ходить ему с тремя «Славами», а то и с Золотой Звездой.
Ордена нам не положены. Разве что лет через сто – с нанесением гравировки на надгробие.
– Так кого чэкаты, товаришу майор?
– Кого бог пошлет, товарищ сержант.
Белесый молчун Казачок прав – как и помянутый им генерал Драгомиров: оборона – смерть. И не только в стратегическом плане. После Старого Крыма и особенно Инкермана, после того, как среди оккупантов началась паника, командование UkrFOR постарается отыграться. Наверное, прямо сейчас их колонны пылят к Джанкою, Терновке, Приветному – зачищать, переворачивать вверх дном каждый дом. Рейнджеры протаптывают горные тропы, операторы в штабах изучают с лупой спутниковые фотографии… Значит? Значит, самое время бить, и не в одной точке, а сразу в нескольких. Пусть это будет всего лишь фугас, пара пулеметов – или сержант Рябина с винтовкой Драгунова.
Казачок остался возле Бахчисарая, Аргонец навестит Красный Мак, Суббота попытается добраться до Алушты. А я решил устроиться здесь, в этой аркадской идиллии, где не хватает только коровок с бычком.
– Мотор… Товаришу майор, чуетэ?
– Слышу.
Грузовик – не первый за сегодня и не второй. Засуетились, вояки, носятся взад вперед, бензин не экономят! И страх от азарта охотничьего потеряли. Не иначе, решили, что «банда Арлекина» прорывается к Перекопу или прячется в Мраморной пещере на Чатыр-даге. Не дождетесь!
Год назад один журналюга назвал меня «клоуном, над которым никто не смеется». Доверие следует оправдывать!
– Один, два… четыре…
Колонна! Вот и «вертушка», за ней – другая. Все-таки берегутся, сволочи. Эх, сюда бы весь отряд, да с полным боекомплектом! «Мы пяди живой не оставим нечистых царю – Сатане…»
– Ждем, сержант. Ждем…
Главный секрет успеха немецких асов во Вторую мировую – умение вовремя выйти из боя. Раствориться в облаках, сгинуть в лучах Солнца, выжимая полный форсаж… Трусости в такой тактике нет, есть железная логика. Зачем принимать бой, если это выгодно не тебе, а врагу?
Чубатые запорожцы тоже сие понимали. «Не тот казак, что победил – тот, что выкрутился». Только дураки смерти рады. И то не все.
Самое время выходить из боя, самое время! Отряд исчезнет за какой-то час, растворится, провалится сквозь землю. Рядовых и сержантов никто не станет искать, Казачок вернется в Россию, Аргонец и Суббота… Им тоже есть, где скрыться.
Я? А что я? Фамилию мою не называли, так что (чем черт не шутит?) вернусь в Харьков, на моей бывшей кафедре всегда найдутся полставки.
Это можно было сделать полгода назад, месяц назад, неделю. Сегодня? Может, и сегодня не поздно. Значит, все? Война закончена – всем спасибо? Лет через десять сяду за мемуары…
* * *
– Легковушка, товаришу майор! Здаеться, сама, бэз супроводу.
