Товарищ Север усмехнулся, на знакомую улицу поглядел, но уже совсем иначе. Узкая, если ударят со всей дури, всех по стене размажут, деться некуда. Разве что в подворотню, но там двор с глухим забором. Нагони толпу, брось гранату со слезогонкой…
И какой же поп Гапон расстарался? Иных поводов для Великой Февральской революции не нашлось?
…В стране готовится переворот, причём стены станут прошибать именно вашими лбами. А вы эти лбы охотно подставляете.
Что делать прикажете? Пусть людей уродуют, ярость масс поднимают? А как помешать? Ни господина Усольцева, ни супруги его, одна молодёжь, энтузиасты-камидадзе. Это у демократов, а у тех, что со щитами?
Протёр очки товарищ Север, пригляделся, скользнул взглядом по пятнистому камуфляжу. Кажется… Ага! Повезло!..
* * *
— Игорь! Игорь!.. Хорст!!!
— Алексей?! Эй, пропустите, свой… Привет! Ты тоже?
— Все мы — тоже… Игорь, скажи своим начальникам…
— Не прой-де-те! Не возь-мете! Не прой-де-те!..
— Смеяться будешь: я — начальник… Про то, что размажут, угадал? Реально! Сам вижу, только, понимаешь, приказ. Стоять, как генерал Джексон — каменной стеной. Ни шагу назад! Кто там у либерастов главный? И я не знаю, набежали, словно нарочно. В общем так, скажи, чтобы вперёд не совались… Да, если чего — Женю возьми на себя.
— Ты!.. Ты что, Еву… Женю сюда притащил?
— Притащишь такую… Ракетницей реально не отпугнёшь!
— Вы про меня? «Die Strasse frei den braunen Batallionen…» Вот здорово! «Die Strasse frei dem Sturmabteilungsmann!» Наконец-то началось! Привет, Алёша, у тебя пистолета нет? Хотя бы газового?
— ..Внимание, внимание! Приказываю всем разойтись! Приказываю всем немедленно разойтись. В противном случае…
Дорожка 12 — «Трипак»
Исполняет Черкасский народный хор.
(2`32).
Украинский народный танец с совершенно чудовищным названием. Полагается плясать, что есть силы, отбивая каблуки. Запись антикварная, с виниловой пластинки.
Зажмурился Алёша — словно в детстве, в тёмной комнате без ночника. Папа и мама ушли, одного оставили, а там, за шкафом, в густой вязкой тени…
Зде-е-е-есь я-я-а-а-а! Здес-с-с-сь!
— …Будут применены спецсредства. Повторяю! Повторяю! Всем разойдись, освободить тротуар и проезжую часть. В противном случае…
— Не прой-де-те! Не возь-мете! Не прой-де-те!..
Товарищ Север открыл глаза, выдохнул резко. Пистолет, значит, Профессоровой дочке подавай? «Die Strasse frei den braunen Batallionen…» Распелась, канарейка! Она что, не понимает?
Поглядел на Женю, головой качнул. Весело канарейке! К Хорсту Die Fahne Hoch плечиком прижалась, носик морщит. Довольна, на войнушку попала! Игорь хмурится, но молчит, невольник чести. Приказ у него, понимаешь!
С этими ясно. А впереди что? Все то же — полсотни ментов без особого рвения. То ли приказа ждут, то ли подмоги.
А это кто?
Даже удивиться не успел — с двух сторон, слева и справа. В форме, при полной выкладке, с «капустой» на форменных шапках, при дубинках-«демократизаторах»… А он, дурак, через дорогу смотрел! Вот они, здесь, рядом!..
Вот тебе, Ева, и войнушка!
— Спокойно, товарищи, спокойно! Прибыл отряд муниципальной милиции для поддержания порядка! Не покидайте ряды. Это наши, повторяю, наши, свои!..
Открыл Алёша рот, глотнул сырого воздуха. «Свои»? С дубьём и наручниками на ремне? Лишь потом сообразил: муниципалы, городской отряд, на рукавах — зеленые нашивки с каштановой веткой. Мэру подчиняются, не министру. То есть, и министру, но зарплату в городской кассе получают. Два года назад первый отряд создали, Алёша тогда очень удивился. Зачем? Или ментов в городе не хватает? Выходит, есть зачем!
Значит, «каштаны» — за нас? З кого — за «нас»? За Десант?
— Алексей! Давай сюда!..
Ага! Хорст уже не здесь, чуть в сторонке, у самого асфальта. Рядом — мент-«каштан», три звёздочки на погонах. Здоровенный, Игоря на полголовы выше. Лицо… Нормальное лицо, словно и не из «внутренних органов».
Кивнул Алёша Профессоровой дочке. Не просто, со значением. Мол, стой, все порядке, сейчас пистолет принесу.
Сквозь строй Десанта протиснулся.
— Не прой-де-те! Не возь-мете! Гес-та-по! Не прой-де-те!..
Шагнул к тротуарной кроме, на старшего лейтенанта взглянул. Чего скажешь, муниципальный?
— Сергей Кононенко.
— Алексей Лебедев.
Крепкая ладонь у «каштана»! Алёша даже позавидовать успел.
— Алексей! Вы у тех штатских старший? Не важно, передайте, чтобы немедленно уходили. Немедленно! Штаб-квартиру мы сами прикроем, не пустим никого, пока не будет санкции прокурора. Иначе этих не остановишь. Драться мы не будем — приказа нет.
И в сторону улицы подбородком дёрнул. Там — тоже перемены. Не полсотни уже, сотня с излишком. Впереди — щитоносцы с «демократизаторами» наперевес, на флангах — пара мордатых полковников.
Этих первыми! Живьём — и сверху присыпать!
Чуть подальше — телевидение с камерами шакальей стаей. Ждут, предвкушают, трупоеды! А они их ещё защищали!..
— Беги, Алексей!
Не стал Алёша переспрашивать и спорить. У «каштанов» приказа нет, у Десанта есть. И у тех, с дубинками — тоже есть.
Ясно…
Головой мотнул — и назад, за щиты десантников, мимо Жени-канарейки…
— Ева, я сейчас! Стой, никуда не уходи!
…К братьям-демократам. Бывшим, нынешним, кто теперь разберёт. Главное — успеть. Сейчас, пока «каштаны» Сергея Кононенко прикрывают, пока Десант стоит — россыпью, бегом. Половина вверх по улице, половина вниз…
— Не прой-де-те! Не возь-мете!
Пока локтями работал, сообразить успел, отчего про канарейку вспомнил. Не потому что «Die Strasse frei dem Sturmabteilungsmann!» На лекции рассказывали: в давние годы брали горняки с собой в шахту канареек. Сидит, бедная в клетке — и воздухом подземным дышит. Как упадёт без чувств, значит, бежать пора. Метан, верная смерть!
Фу ты, мыслишки!
…А как того парня в Киеве? Пуля в спину — и пиши жалобы!
— Ребята, слушайте! Надо немедленно уходить. Немедленно!..
* * *
Шагнули шитоносцы перед, неспешно, грозно. Вместо глаз — пластиковый блеск забрал, вместо голоса — мегафонный рёв:
— Приказываю разойдись! Приказываю разойдись! Приказываю…
Вновь закрыл глаза Алёша, тёмную комнату вспомнив, вязкую тень за шкафом.
