Не это в новостях самое интересное. Стрельба после выборов не стихла, напротив. Разве что цели слегка изменились. Бандиты то ли спрятались, то ли из страны подальше рванули. И милиции передышка вышла. А вот на адвокатов словно мор напал: позавчера двое, вчера ещё один, и сегодня кому-то не повезло. Не всех пулей — кто в собственной машине, на гонорары купленной, сгорел, кто без следа сгинул.
Засуетились крючкотворы, письмецо Президенту направили, собирают чрезвычайный съезд. Успеют ли? Апрель на дворе!
А тут ещё «широкая автономия». Львовский совет решение о референдуме вот-вот примет, «Опир» «походные группы» по всей стране рассылает — парады проводить, демонстрировать флаг красно-чёрный. Спятили там за Збручем, что ли?
Нет, среди облаков лучше! Может, вправду бросить все, АГ-группы распустить, с Иваном Ивановичем, страшным человеком, распрощаться?
— Игорь, как там дела? Что нового?
— Много нового. Ребята согласны, я ещё с одним человеком поговорил… Потом, Алексей, здесь не стоит.
Кивнул Алёша, с Хорстом Die Fahne Hoch, соглашаясь. В самом деле, не в толпе о таком беседовать.
И тут отбой? Спасибо, друг Игорь, война окончена? Струсил товарищ Север? Между тучек решил полетать, с тётями Ленами соку попить? Струсил, все бросил, всех бросил?
Кто на трибуне? Геббельс? Нет уже не Геббельс.
— Кто это? — Игорь Алёше.
— Кто это? — Алёша Игорю.
Худой, длинный, в десантом камуфляже, в фуражке офицерской, на широком лице — очки в роговой оправе.
Улыбается.
Рука под козырёк.
— Здравия желаю, товарищи! Разрешите представься: капитан Федор Березин, донецкая областная организация Антифашистского движения «Десант». Привёл ребят на подмогу. Где тут бандеры?
— А-а-а-а-а-а-а!..
Переглянулись Алексей с Игорем. Березин, гроза ментов! Ну, сейчас будет!..
— Заявляю, товарищи, со всей ответственностью: обстановка под полным контролем. «Опир» не пройдёт, мы его не пустим. Они не пройдут! Они не пройдут!..
— А-а-а-а-а-а-а-а!..
— Алёша, Хорст, наконец-то! Хорошо, что пришли, ребята очень просили. Тебе, Хорст, на трибуну надо, наши так начальству и заявили. Не будет тебя, их тоже не будет…
Ева — в десантной форме, с цифровиком наперевес. Весёлая, улыбается.
— Пойдёшь? — Алёша Игорю.
— Ну… Не знаю даже. — Игорь Алёше.
— Хорст, даже не думай! Вперёд — и на трибуну, ты сразу после Березина выступаешь, все наши требуют. А ты, Алёша… Ой, что это?!
Не служил Алексей Лебедев в армии, не сподобился. Но сообразил первым, даже прежде Хорста. Схватил Женю за плечи, подмял под себя, толкнул прямо на булыжник. Упасть не дал, поддержать успел — прежде чем самому рядом прилечь.
— Игорь! Падай, падай, падай!
Пули. Вторая, третья… седьмая.
* * *
— …Березин убит! Березин! Менты Березина убили! Товарищи, Федор Березин убит! Товарищи!..
Дорожка 9 — «Донна Анна»
Ария из к/ф «Господин оформитель»
Композитор Сергей Курехин.
(4`08).
Тема Смерти — манящей, близкой, неизбежной. Белый огонь фар разрывает спасительную тьму. Не убежать, не спрятаться…
Мчит ручеёк, весенней водой полнится. Недолго жить ему, беззаконному, не обозначенному на картах. День, другой, третий, и сгорит последний снег, уйдёт невидимым паром в яркое тёплое небо. И ручейку аминь — пересохнет, грязью укроется, потом пыль последнюю память развеет. До следующей весны, до того, как вновь загорятся снега…
Мчи, ручеёк, твоё сейчас время!
Алёша расстегнул старую куртку, на солнце прищурился, потом на ручеёк взгляд кинул. Спешит, грязной водой пенится…
— Ты заметила? Климат и вправду меняется. Холода до апреля, а потом сразу…
Зачем сказал, и сам не понял. Добро бы на геолого-географическом учился, там фенологию преподают.
— Бидный, бидный малюня! Мой би-и-идный!..
Коснулась Варина ладонь лица, потёрся о тёплую руку Алёша — щекой, носом, закрытыми глазами, снова щекой.
Ой, хорошо!
— Ничего, Варя! Я… Ничего…
— Бидного малюню опять чуть не убили! Что ж тебя по таким местам носит, Алёша? Вчывся б спокийно, у кахве вечером ходил!..
— Ага…
Зря сказала, «кахве» помянула. Все сразу и вспомнилось: хач с братцем-ментом, «кахве», иное прочее. Отодвинулся Алексей от ласковой Вариной ладони, открыл глаза.
Ручеёк, солнце, на кустах почки набухшие.
Весна. Его опять не убили.
Зде-е-е-есь я-я-а-а-а! Здес-с-с-сь!
— Спасибо, что приехала!
— Та ты що, Алёша! Як ты позвонил, я одразу…
И в самом деле, молодец. Сразу после площади, после того, как они с Игорем Женю подальше оттащили, Алексей, даже не отдышавшись, вынул кармана мобильник. Боялся, что разбил, что не дозвонится. Повезло! И телефон, спасибо ему, работал, и Варя на рабочем месте оказалась, сразу к аппарату подошла.
Почему позвонил, почему Варе, думать не стал. Потом! Когда в себя придёт, проклятое шипение слышать перестанет.
Зде-е-е-есь я-я-а-а-а!
Если же подумать… Джемина, конечно, прибежала бы, не замешкалась. Утешила, не преминула бы — моментом воспользоваться… Ну её, баскетболистку-подпольщицу! Девка хорошая, но… Не сейчас!
Неподалёку от площади с Варей и встретились — за маленьким мостиком, что от входа в зоопарк протянулся. Под мостом трамваи бегают, авто шумят, а наверху, тихо, спокойно, безлюдно.
Ручеёк…
— Все хорошо, Варя. Все хорошо…
Сказал, вновь на ручеёк, чудо весеннее, поглядел. Кому хорошо, кому не очень. С ним, отставным демократом, все, считай, в ажуре. Не ранен, не убит, даже не ушибся. Только лёгкий звон в ушах, как тогда, среди белых облаков — и знакомое шипение, словно оно злится. Промахнулось, не попало. Не последний раз. Не уйдёт оно, не отстанет.
Здес-с-с-сь!
Ему хорошо, и с Женей обошлось, даже испугаться не успела. Только когда её в четыре руки с булыжника вздёрнули, поволокли сквозь орущую толпу, удивляться начала. Игорь здорово ударился — боком, где ребра сломанные, едва-едва сросшиеся. Крепкий он парень, Хорст Die Fahne Hoch, а сдержаться не мог — постанывал, губы кусал. Авось, обойдётся.
Даже Федору Березину повезло. Не убили, как показалось по страху и горячке, только ранили. И Геббельса-Лапчинского, что рядом с капитаном стоял, ранили — легко, в мякоть руки. Не рана, а самострел, за такие раны Особый отдел сразу в трибунал направлял.
