Щелчок застежки под подбородком. Опустить щиток, нажать кнопку на подлокотнике. Несколько секунд тишины — до тоненького свиста внутри черепной коробки — и привычная темнота перед слиянием. Ответ ушел вовне, в ту реальность, о которой он предпочитал вспоминать как можно реже:
— С тем, кого любит.
И все осталось где-то в не-здесь. Постепенно всплыли звуки — сонное сопение ящера, ветер за стенами пещеры. Потом запахи — горьковатый запах листвы, еле уловимый запах цитрусов — от волос спящей под крылом Тильды.
«Мой храбрый рыжик», — подумал Маард с нежностью. Хотелось сунуть голову в теплое подкрылье и прикоснуться к Тильде, но не хотелось ни дракона будить, ни ее. Осень. Лучше спать в тепле — долго и безмятежно. И чтобы снились сны. Обязательно о море и лете. Положительно от любви глупеют. Вот только быть влюбленным дураком теплее, чем мертвым отморозком.
Задремал. Виделись отрывки далекого детства, не то пустырь, не то вскопанное поле, отсветы пламени… Хаотичный наплыв образов, хлопание крыльев, суматошно пляшущие блики. Край белого плаща, забрызганный грязью, апельсины в пыли у обочины… Тихая песня — слов не разобрать, а смысл до того прост и искренен, что спазмом сжимает горло.
Проснувшийся ящер шумно зевнул и потянулся. Маард открыл глаза. Тильда пошевелилась, и дракон заботливо приподнял крыло.
— Доброе утро, Маард!
— Доброе утро, принцесса. Замри — посчитаю веснушки на твоем курносом носу.
Звонким бубенчиком — смех. Дракон громадным котом подставил широкий лоб под ладонь — гладь!
— Как в тебе помещается столько восторга, рыжая? У тебя фабрика по восторгопроизводству внутри, а?
— Неее… — протянула она, почесывая ящеру брови. — У меня не получается на тебя иначе реагировать.
— На меня или на него?
Она оперлась подбородком на драконий нос, прищурилась. Ящер воспользовался моментом, изловчился и лизнул ее шею.
— Маард… ты же знаешь ответ. Я вас различаю. Очень четко. Когда кто-то из вас ласкается — точно знаю, кто. Он — большой молодой зверь. А тебя я…
— Ни слова. Пожалуйста, — перебил девушку Маард и поспешил примирительно добавить: — Давай завтракать.
Посыпанные сахаром запеченные яблоки, крекеры и вода из родника неподалеку — «птичий корм», как называл это Маард. На сколько хватит запаса продуктов в сумке? У Тиль кредитка, можно ночью метнуться до круглосуточного магазина на стоянке… но в подобных магазинах рядом с парком их ждут. Стоит только активировать карту — и через пять-десять минут в магазине уже будут вооруженные охранники. Или без шума — выстрел снайпера откуда-нибудь со стороны. Черт! Снайпер… Впрочем, зачем такие сложности? Честные полицейские и один нечестный в участке. А можно и все по чести сделать, кто поверит убийце?
— Тиль, я тебя попрошу кое о чем, хорошо?
Она обратила к нему перепачканную печеным яблоком мордаху:
— Не пихаться по ночам?
— Я серьезно. Пихайся, сколько угодно. Только выслушай. Тиль, это важно. Я очень хочу, чтобы с тобой ничего не случилось. Чтобы ты жила долго и счастливо. И я сделаю для этого все. Только помоги мне сама. Я тебя очень прошу: без меня — никуда. Это то, от чего зависит твоя жизнь.
Рыжая побледнела, молчала с минуту.
— Маард, скажи… уже началось, да? Меня приговорили?
Она встала, подошла почти вплотную к дракону. Обнял крылом, прижал к себе.
— Нет.
— Не ври.
— И не пытаюсь. Пусть это будет называться осторожностью.
34
Неделя прошла, так и не принеся никаких результатов. Из всей четверки только Маард смог провести модели до объектов и заснять их. Дважды. И оба раза дались ему ценой невероятных усилий. Разбитость и головная боль держались несколько дней. Резко упало зрение: стало очень трудно сфокусировать взгляд на мелких деталях на расстоянии. А когда обычно пунктуальный и обязательный Маард проспал утреннюю тренировку и завтрак, Джон До забеспокоился и велел в приказном порядке пройти медосмотр. Пришлось подчиниться и сдаться в лапы медперсонала.
Процедура, обычно занимающая минут пятнадцать, растянулась на два с половиной часа. Обилие тестов, датчиков, проб с нагрузкой и тщательнейший осмотр с макушки до пят утомили Маарда едва ли не больше тренировок. Когда врач сообщил ему, что с осмотром покончено, он вылетел из медблока, даже не поинтересовавшись результатами обследования. Все равно медики со своей терминологией могут быть приравнены к инопланетянам.
— Ну что сказали? — полюбопытствовал заглянувший на партию в нарды Алекс.
— Здоров, годен, — ровно отозвался Маард.
— Значит, мы все просто слегка перенапряглись. Ничего, — Ромеро с энтузиазмом хлопнул себя по коленям. — Завтра возвращаются наши отпускнички, а мы сваливаем отдыхать.
— Джульетте позвонил?
— Конечно! Ждет уже. Соскучилась…
— А сам-то, — подмигнул Игорь, вытаскивая из ящика стола доску с нардами.
Алекс мечтательно улыбнулся.
— Я вчера Грету готов был за шиворот от телефона оттаскивать. Меня Джул ждала, а она болтала час — не меньше.
— Она скучает по дому.
— Слушай, как думаешь, у нее есть кто-то? Ну, кроме шефа, само собой? — оживился Ромеро.
— У нее дочь, — коротко ответил Маард.
— Ого… А не скажешь, свеженькой штучкой выглядит!
— Ей двадцать. Или двадцать один, точно не помню.
— Самый сок. Она трахается с Полем. Ты знаешь?
— Меня это не касается.
Внезапно Алекс побледнел, резко осел на койку и спрятал лицо в ладонях. Маард помедлил мгновение, потом подошел к парню и потряс за плечо.
— Ромеро, ты что?
— Пройдет сейчас… Голова закружилась, — еле слышно ответил Алекс.
— Воды?.. — Маард встревожено глядел на капельки пота, выступившие на лбу товарища.
— Не надо, — едва слышно откликнулся Алекс.
Маард открыл окно, впустив в комнату уличный зной.
Жарко, но… А вдруг?
— Ты как?
— Лучше. Это пройдет. Прихватывает иногда.
Спустя пару минут Алекс пошевелился, выпрямился, убрал руки от лица. Посмотрел на встревоженного Маарда и, поморщившись, сказал:
— Ерунда. Все уже в норме.
— Что это было? — сурово спросил Маард.
— Сердце сбилось. Оно так иногда… — Алекс вяло махнул рукой.
— Медики в курсе?
— Про сбои — да. Про обмороки я не говорил. Вдруг меня Джо в лазарет упрячет?
— Стоп. Обмороки? — похолодел Маард.
Алекс помрачнел, встал, задрал футболку. На левом боку красовался здоровенный лиловый кровоподтек.
