— Спасибо, мужики. Не даете пропасть, — шутил Игорь. — А то палата одноместная — как изолятор, а из развлечений одни анализы и медсестры.
Вечера в сетевых играх, на форумах и за чтением. Раз в неделю — звонок домой. Раз в десять дней — Полю.
Когда Маард позвонил ему впервые, тот растерялся и очень обрадовался. А потом затараторил, сбиваясь от волнения:
— Знаешь, никто из ребят так и не объявился. Было только письмо от Греты — и все. Я ей ответил, но на этом, кажется, закончилось. Ты давай поправляйся, друг. Больница — это фигово. Меня мать хотела тоже в какую-то клинику засунуть, но я ж упрямый. Все нормально, только работу найти не могу. Кому я нужен — на костылях… Маард, ты… это… Дорого же звонить в Марокко? Давай через раз: следующий я позвоню, идет?
Маард слушал его болтовню, угукал в трубку филином и улыбался. Легче выстоять, когда знаешь, что не один. И что есть на свете люди, которые поддержат тебя, не унижая жалостью.
Так прошел месяц. За ним и второй. Маард не выдержал. Улучил момент, когда они с врачом остались в палате вдвоем, и спросил:
— Доктор, могу я узнать диагноз?
— Можешь, — серьезно ответил врач. — Только вот я не знаю, как ты воспримешь все это.
Маард уселся на койку, оперся ладонями о край кровати.
— Я могу начать. А ты после скажешь, насколько я неправ или прав. Хорошо?
Доктор не возражал. Дураку понятно — сообщать плохое кому ж хочется. Пусть уж человек сам себе все скажет.
— Я слабею. От уколов, мазей и, тем более, осмотров лучше не становится, — он сделал паузу, раздумывая, стоит ли посвящать врача в дела проекта. Решил, что не стоит. — Я читал, что такие вещи бывают, когда нарушается контакт между нервами и мышцами.
— Похоже на то, Гор. Утром получил результат пункции — в спинномозговой жидкости повышенное содержание белка миелина. На миографии — ухудшение показателей. Уже говорит о том, что ты прав.
Он посмотрел на Маарда, потом отвернулся к окну и продолжил:
— Предварительно — у тебя рассеянный склероз. Прогрессирует быстро. Мы пытаемся замедлить его развитие с помощью…
— Замедлить? — перебил Маард. — Лишь замедлить? Это что — не лечится?
— Лечится, — спокойно ответил доктор. — Но не вылечивается полностью. Мы можем лишь притормозить процесс.
Повисла пауза. Мозг отказывался воспринимать и обрабатывать услышанное. Надежда слабо цеплялась за расплывающиеся соломинки. Притормозить. Замедлить. Притормозить. Не вылечивается. Прогрессирует.
— Сколько у меня времени? — спросил кто-то чужой за Маарда.
Виктор все так же смотрел в окно на гуляющих по больничному парку.
— Зачем это тебе, Гор? Человеку сколько ни скажи — все равно будет мало. Не лучше ли…
— Не лучше, — отрезал Маард. — Сколько?
— От года до… Не знаю. Зависит от возможностей организма и стечения обстоятельств.
Вечером он позвонил Полю.
— Ты как там, парень? Чего новенького? Чем занимаешься?
Поль смеялся, говорил, что все нормально, сидит дома у телевизора и на улицу не ходит.
— Тут дожди зарядили, на костылях лучше не плавать. Да и по телеку столько замечательной мути каждый день крутят! Знай себе, смотри и комментируй! Маму веселю, младшего брата гоняю. Пса хочу завести. Чтобы вещи приносил, а то замучился туда-сюда ковылять. Сам-то как?
— Я хорошо. Книги, Интернет и безделье, — усмехнулся Маард.
— Отличный вариант, надо отдать должное! Ну ладно, не трать деньги, до созвона! Мама зачем-то зовет, — рассмеялся Поль, и связь прервалась.
Игорь убрал телефон в тумбочку, лег на аккуратно застеленную кровать и закрыл глаза. Наверное, лучше порой ничего не знать. Жить, не отсчитывая время. До скольких считать ему, Маарду? И куда ему теперь деваться? Кому он нужен?
Кому-то все же нужен, раз трезвонит мобильник. Пришлось вставать, морщась от неприятного покалывания в стопах, с грохотом открывать тумбочку, выуживать вопящий телефон. Номер не определялся. На секунду захотелось сбросить звонок. Анонимов тут не ждут. Но потом любопытство взяло свое.
— Да, — не очень любезно рявкнул Маард в трубку.
— Гор? — неуверенно осведомился голос Хайда. — Извини, если помешал. Тебе тут через десятые руки письмо передали. Бумажное. Занести вечерком?
По тону чувствовалось, что факт бумажного письма впечатлил сурового серена.
— Занеси. От кого письмо-то? — поинтересовался Игорь.
— От некой Ингрид Ларсен.
45
— А потом индейцы разобрали рельсы и пустили поезд под откос! Ба-бах!
Тильда смахнула на ковер мчащийся по кругу маленький паровозик. Кэти тут же схватила резинового пони с роскошной гривой и разрисованным фломастерами боком, усадила на него любимую куклу и «помчалась спасать раненых».
— А Чисэ всех спасла, правда? Она супердевушка — всегда приходит вовремя! — радостно вопила малышка, сверкая глазами.
— Конечно! Раз есть супергерои, значит, и супергероини где-то есть.
Повернулась ручка входной двери. Тильда вздрогнула и с трудом подавила желание метнуться за угол, в коридор. Все в порядке, это наверняка Грета вернулась с работы.
Так и есть — Грета. Вошла с улицы, улыбнулась, увидев дочь и Тильду посреди заваленной игрушками гостиной:
— Привет! У вас что — инвентаризация?
— У нас крушение поезда, — буркнула Кэти и посмотрела на Тиль умоляющими глазами: — Мы играем дальше?
— Чуть позже. Давай пока подгоним гигантский экскаватор и уберем последствия железнодорожной катастрофы! А то мама сейчас оценит наш бардак и присоединится к жертвам трагедии.
Грета усмехнулась, сбросила в кресло легкий желтый плащик, разулась. Быстро прошла по коридору, унося с собой пакеты с продуктами, и уже из кухни крикнула:
— Ну что, мастерицы погромов, одна ликвидирует беспорядок, вторая помогает мне с ужином? Кэти, пошустрее убирай — скоро приедет Дим.
— Кто? — машинально спросила Тильда, складывающая игрушечные рельсы в коробку.
— Это мамин бойфренд, — вздохнула Кэти. — Мы с ним не очень ладим. Мне кажется, он ненавидит маленьких девочек.
— Вот как…
Кэти бросала игрушки в пластиковый ящик с такой обидой на лице, что Тильда заволновалась. Присела рядом с девочкой, пощекотала маленькую розовую пятку.
— Он такой противный? Старый и брюзжащий? — спросила Тиль заговорщицки.
— Нет, он молодой и противный. Если бы у меня была кошка, я научила бы ее писать ему в ботинки.
Девушка усмехнулась. «Да, Кэти, понимаю… Сама ни разу его не видела, но видеть заранее не хочу. Чужой. Посторонний. Зачем?..» Тиль дособирала раскиданные по ковру рельсы, встала, выпрямилась. Качнулся, прижавшись на мгновение к груди, кулон на серебряной цепочке. В очередной раз подумалось о том, как неудержимо тянет домой.
