И замерла, боясь, что он сейчас скажет, что никакого «вместе» у них не будет.
— И навсегда. Если ты захочешь, — он посмотрел ей в глаза.
Поцелуй. Губы соленые, как море. Хочется нежности — глубокой, безбрежной, вмещающей в себя целый мир.
— Ты мое море, Маард… — ей не хватало воздуха.
— Ты любишь море? — пришел вопрос щекотным дуновением дыхания.
— Я тебя люблю.
Восходящее солнце острыми лучами вышивало на запыленном оконном стекле маленькую радугу. Девушка-официантка улыбалась, мурлыча что-то себе под нос. В кафе царил джаз. В глазах Маарда отражалось самое доброе утро на свете.
— Я люблю тебя, рыжая. Идем скорее, у меня для тебя подарок.
Сразу позади кафе начиналось поле — казалось, нет ему конца и края, и на горизонте оно сливается с небом. Высокая трава — мягкие бурые «метелочки» — приятно ласкала ладони опущенных рук.
Действительно чудо, подумала Тильда. Поле? Тут? Возле хайвея? На Востоке? Где кругом колючка, частная собственность? Или… Может, это их поле? Или собственность владельцев кафе? Вряд ли… Неужели все это их? Такое безбрежное?
— Туда?.. — кивнула на линию горизонта Тильда.
— Да. Пойдем.
— Я в туфлях, — жалобно сказала она и покраснела.
— Давай вспомним, сколько раз я носил тебя на себе? Спорим, донесу на руках до горизонта?..
Метелочки тихо шелестели на легком ветру. Тильда крепко держалась за шею Маарда и время от времени касалась губами то его щеки, то уха.
— Не смотри вперед, Тии. Пусть будет сюрприз.
Она послушно зажмурилась. «Как же здорово… Просто невероятно, — думала Тильда, улыбаясь. — Это все по-настоящему, мы вместе… Все закончилось. И никто никогда нас больше не разлучит…»
Сначала был рокот. Размеренный гул — будто где-то вдалеке мурлыкал огромный кот.
Ветер усилился, принес с собой незнакомый прежде свежий солоноватый запах. Ветер был холодным, но эта прохлада приятна. Как будто чья-то ладонь гладила волосы. Сильная и добрая рука. Очень хотелось открыть глаза и посмотреть, но Маард не велел — и Тиль послушно ждала. Покачивалась в объятьях бережных рук в такт шагам и наслаждалась ощущениями.
— Тебе не тяжело? Передохнешь? — спросила заботливо.
Он на мгновение остановился — лишь для того, чтобы поцеловать ее в губы.
— Не волнуйся, ты легкая. И мы почти пришли. Не подглядывай.
Бежали минуты, солнечный котенок терся пушистым затылком о щеку, слегка щекотал нос усами лучей…
— Мы пришли. Погоди смотреть, я скажу, когда.
Маард осторожно поставил девушку на ноги. Тильда покачнулась, пискнула, схватилась за него обеими руками. Он повернул ее к себе спиной, обнял за плечи.
— Открой глаза и смотри.
Она уже догадывалась, что увидит. Соленый запах, смешанный с терпким йодистым амбре водорослей, ветер и рокот прибоя нельзя ни с чем спутать, но… Дух все равно захватило.
Океан…
Серо-синее пространство далеко внизу, покрытое пенными гребнями волн, жило своей жизнью, шумно дышало, неистовствовало. Билось о камень утеса, на котором стояли Маард и Тильда. Долетали мелкие брызги. И небо полыхало яркой синевой безоблачного летнего полдня.
46
Вскрытый конверт со сложенным листком внутри. Полюбовавшись штампом военного цензора, Маард достал письмо, развернул не спеша. Вчитался в строчки, написанные неровным, скачущим почерком.
«Здравствуй, Гор.
Расставание получилось неправильным. Мы даже не попрощались с тобой. Я волнуюсь. Не у кого даже спросить, где ты, как ты… Маард, нам надо встретиться и поговорить. Я до сих пор здесь, за три месяца ни разу не выбралась домой. Помнишь, что я тебе обещала, Гор? Все это время я искала выход для тебя. Гор, я нашла. У меня готова виртуальная модель, надо внедрять ее в практику. Для этого нужно лететь в Штаты. Без тебя возвращение бессмысленно. Пожалуйста, Гор, давай увидимся. Я тебе все расскажу при встрече. Позвони мне вот по этому телефону как можно скорее».
И подчеркнутый дважды рядок цифр. «Наверняка уже на прослушке», — подумал Маард.
Фанатик ты, Ингрид. Нельзя так любить свою работу. Сгоришь. Тебе бы о семье думать, а ты либо в лаборатории, либо с ноутбуком. А ведь могло быть иначе. Кружила бы мужчинам головы, отдыхала на тропических островах… Невольно ухмыльнулся, вспомнив, как когда-то пилили его за фанатизм. «Мог бы устроиться хорошо, а ты все гоняешься за пулей, когда-нибудь догонишь». Неправа была экс-супруга, свою пулю он не получил. И кажется, уже жалел об этом.
Номер он набрал, не заглядывая в листок. Память по-прежнему не подводила — одно из профессиональных качеств, не зря инструкторы когда-то выматывали все нервы, заставляя наизусть учить страницы с рядами цифр.
Длинные гудки сменились классической музыкой. Негромкий щелчок.
— Алло, — раздался знакомый голос. — Я вас слушаю.
Секунду помедлил. Что сказать-то?
— Ингрид, это Маард.
Пауза. Короткий вздох невидимой собеседницы.
— Гор… Слава богу, ты живой. Гор, где ты?
Он чуть помедлил, обвел взглядом надоевшую палату. Врать не стал.
— Я в госпитале.
Несколько секунд он слушал далекие звуки классической музыки. Ингрид молчала. Почему-то подумал, что так и не смог понять всей прелести классики. И может быть, уже не успеет.
Наконец Ингрид что-то пискнула на том конце трубки.
— Что? — переспросил Маард.
— Мне надо тебя увидеть. Куда мне подъехать? Где находится твой госпиталь? Меня пропустят?
«Нет, — подумал Игорь. — Не в этих же стенах даме свидание назначать». Представил, как он будет смотреться тут в казенной одежде, среди бегающего персонала. Решение пришло быстро. И от него приятно заныло внутри.
— Ты сможешь приехать в Бат-Ям?
— Конечно, — ее голос зазвучал оптимистичнее. — С утра попрошу меня отвезти.
— Тогда запоминай: ресторан-бар «Карас». На побережье. Бен-Гурион девяносто один. Давай встретимся там в… Давай в девять вечера?
— Давай! Только… — она запнулась и закончила дрогнувшим голосом: — Ты точно придешь?
— Ингрид. Я соскучился, — ответил Маард очень и очень серьезно.
— До завтра…
Он почувствовал, как она улыбается. Услышал? Угадал? Да какая разница, главное он понял, что она сейчас улыбнулась. Все хорошо. Значит, завтра, в девять вечера — и ни минутой позже. Мужчине опаздывать непозволительно.
Отбой он дал не сразу. Она тоже медлила. Тихая скрипка ниточкой связала их.
Всю ночь снилось что-то хорошее. Солнечные хайвеи, запах дождя в пустыне, прозрачная синь утреннего неба, солнце, кажущееся ласковым фонариком, если смотреть на него сквозь забрало светофильтра.
