А он не мог этого сделать. В нем проснулась почти сыновья привязанность к страдающей женщине, и он понимал, какую боль ей доставит своим исчезновением. И еще. Ника! То, что он испытывал к ней, не поддавалось никакому осмыслению. Она не давала ему очухаться. Не успевал он приподняться с колен, как она вновь сшибала его с ног. Назвать свои чувства любовью, он не решался. Они походили на безумство. Как только Артем не пытался отмахнуться от бесконечных мыслей, связанных с девушкой, но не мог. Это она вцепилась своими когтями в его сердце, а не он в нее. Что такое восемнадцать лет?! Ветер просвистит в ушах, и она все забудет, а он все больше и больше погрязал в тине своих непонятных чувств и с легкостью поддавался им. То вялое сопротивление, оказываемое им нахлынувшей волне, выглядело смехотворно. А было ли желание оказывать сопротивление?
Он остановил машину у дома, вошел в парадное. Ключ от квартиры лежал в почтовом ящике, а ящик он открыл монетой. Поднявшись на третий этаж, Артем вошел в квартиру. Ее оплатили на месяц вперед, и он ни о чем не беспокоился. Все лежало на своих местах, ничего не тронуто.
Не торопясь он собрал свои вещи, документы, положил все в сумку и даже не стал убирать с кухонного стола прокисшие продукты, оставшиеся так и не съеденными с последнего визита.
Когда он вышел на улицу и направился к машине, к нему подошли двое с разных сторон и зажали в тиски.
— Не рыпайся, парень. На хромой ноге далеко не убежишь.
Вот уж не думал, что его так просто возьмут. А все дело в том, что он считал их покойниками. Как впрочем, и они его до поры до времени.
Савва и Иван остались живы и чувствовали себя намного лучше, чем он. Брыкаться не имело смысла.
— И что вы от меня хотите? — спросил он равнодушным тоном.
— Могила хочет тебя видеть, разговор есть.
Они впихнули его в стоящую у тротуара «ниву» и повезли к хозяину.
Могилой звали одного вора старой формации, который не признавал современных воровских законов, а жил по «понятиям». Он не имел своей группировки и не воевал за территории. С питерскими авторитетами жил в мире, работал с ограниченной группой лиц, имел крупные связи везде, где стоило их иметь, и никто не вмешивался в его дела. Он умел договариваться и убеждать. И если он чистил магазин на чужой территории, то согласовывал свои планы с хозяевами этого участка и платил им пошлину. Такие отношения всех устраивали, и в Питере Могила врагов не имел. А свою кличку он получил за умение молчать. Шесть раз Могила ходил в зону и ни разу никого не сдал. За это его еще больше уважали и доверяли ему. Короновали его во Владимирском централе. К нему ходили за советами, и он не раз выступал третейским судьей между враждующими кланами и умел находить компромиссы. Могила аккуратно делал взносы в общак и пользовался заслуженным уважением.
Месяц назад Артем выслушал все эти подробности в Москве от одного наводчика, который и попросил его выполнить заказ для Могилы. Мол, мужик надежный, не подведет, но работать придется под его дудку и лучше с ним не спорить. В накладе не останешься. Артем только что вернулся из Сочи, где просадил все летние доходы в подпольном казино. Деньги ему не помешали бы, и он дал согласие. Тем более что, как ему обещали, работа предстоит не сложная и не рискованная.
Так Артем очутился в Питере. Встреча с Могилой произвела на него приятное впечатление. Его не устраивал вариант участия в деле еще двух человек. Артем привык работать в одиночку, но с хозяином не поспоришь. Его об этом предупредили. Напарники ему с самого начала не понравились. Такие любое дело завалят. Он немало был удивлен, что такой опытный человек, как Могила, держит при себе откровенных бездарей и тупиц.
План разрабатывал сам хозяин. Умно, грамотно, но громоздко. Слишком много излишеств и показухи. Но Артем не спорил. Если так задумано, значит, в этом есть свой смысл. Такой человек попусту дурью маяться не станет.
Операция провалилась с треском, и печальный финал всем уже известен.
Известный вор в законе походил на церковного батюшку. Ему рясу да крест на грудь — и можно причащаться. Крест на груди у него был, но выколот и с шеи не снимался. Носил он дорогой костюм, а под пиджаком — косоворотку. Окладистая пегая борода с пышными усами, длинные волосы, собранные на затылке в хвост, выпуклые надбровные дуги и широкие скулы. Весь череп Могилы поражал своими выпуклостями, особенно этот недостаток бросался в глаза из-за зачесанных назад волос.
Глаза выпученные, водянистые, серые, как мокрый асфальт, но умные и добрые. Такому можно довериться, не зная его богатой биографии.
— Рад видеть тебя, Козья Ножка, в полном здравии. А то мы уже по тебе панихиду справили. Хорош! Жаль мордашку покарябало, но так ведь жив остался и, как я понимаю, не жалеешь о своем втором рождении. Скажи спасибо Савелию. Это он тебе документы убитого Бородина подсунул, а труп его в речку скинул. Не тащить же тебя на себе — они сами едва ноги уволокли.
Артем промолчал. Они сидели в тихом ресторанчике в пустом зале, так как на двери висела табличка: «Обслуживание с 18 часов». Здесь же и состоялось их первое знакомство. Савва и Иван за стол не сели, а стояли возле раздевалки. Разговор они слышать не могли.
— Зачем звал? — спросил Артем.
— Как зачем? Мы же дело одно делаем.
— Я свою работу сделал.
— Не совсем, милок. В клейстере, что мне приволок Иван, среди кучи марок только одна нужная нашлась. Вторую мы с Божьей помощью без тебя нашли, на квартире. Осталась третья.— Он вынул из кармана пухлый пакет, положил на стол и придвинул к тарелке Артема.
— Что это?
— Цветная капуста. Пять кусков за первую марку. Как договаривались.
— Я не возьму твоих денег, Могила. Мне ничего не надо. За мокруху я денег не беру. Пошел бы на дело один, тогда другое дело. Отдай баксы своим псам безмозглым. Послушал тебя, согласился сдуру твоих прихвостней взять, а они пальбу устроили.
— Один из них тебе жизнь спас и от ареста избавил.
— Без этих «спасателей» никакого шума не было бы. Они же намеренно базар устроили, только работать мне мешали.
— Что делать, Артемушка, хороших ребят сейчас не найти, а контроль нужен. Принеси ты мне эти марки один, кто бы тебе поверил, что ты сам не сгреб две недостающие. А так, к тебе нет никаких претензий. А деньги возьми. Заработал.
— Считай, что я задаром трудился.
— Не ценишь ты мою дружбу, Козья Ножка. Зря пренебрегаешь. Я человек деликатный, понапрасну в чужие дела не лезу, жить людям не мешаю. А ведь мог бы. Не стал. Зачем парню палки в колеса ставить? Сам в городе объявится и тихо-мирно закончит свою работенку. А главное, что все при этом довольны будут.
— Добренький, значит? Так ты же панихиду по мне справил.
Могила достал из кармана пиджака газету и бросил на стол. На первой полосе областной газеты была фотография, сделанная на похоронах Юли. За гробом в первом ряду шел он с палкой в руке, рядом Трифонов, подруга Юли, Ника и адвокат Шмелев.
