Вот об этом и рассказывал старый Айгах во время долгого и утомительного путешествия по степи. Его сбивчивая неправильная речь немного веселила девушек, но рассказ был так интересен, что постепенно и Адиона и Треллия привыкли к неправильной речи орка и с удовольствием слушали его истории.
И вот, наконец, первая новость за время путешествия: в унылом пейзаже степи появились изменения в виде показавшихся вдалеке вершин оркских кьягов. Запахло дымом и свежим конским молоком. Со стороны кьягов стали доноситься обрывки гортанной речи орков, конское ржание и детский смех.
— Хайхаяк, — Айгах вытянул руку, указывая на деревню. — Тут мы отдохнуть и погреться.
— Хайхаяк — это название деревни или так называют все деревни у орков? — полюбопытствовала Треллия.
— Хайхаяк — это там, где много кьяг стоит, — пояснил орк.
— Там живёт много орк, который от одного предка. Они пасти скот и делать продукты.
Хайхаяк оказался небольшой — по амилорским понятиям — деревней. Около десяти кьягов, стоявших кольцом, образовывали в центре что-то наподобие площади с большим костром. Очевидно, вокруг него по вечерам собиралось население хайхаяка для принятия важных решений.
Едва путешественники въехали в деревню, как несколько маленьких орков обступили девушек и с изумлением разглядывали и их самих, и невиданных ранее единорогов. Переговариваясь между собой, они указывали пальцами то на Зака, то на Хорта и, весело смеясь, хлопали в ладоши, выражая бурный восторг, как это принято у орков. Вслед за детьми навстречу путешественникам вышла пожилая старуха и о чем-то спросила Айгаха. Затем знаками пригласила всю троицу пройти в ближайший кьяг.
От горящего посреди кьяка костра было тепло, и даже жуткий дым и запах конского молока не смог испортить девушкам удовольствия наконец оказаться в тепле. Как и Айгах, старуха расстелила перед девушками и орком огромный кусок кожи, и в мгновение ока на нём появились нехитрые оркские яства. Возле костра хлопотала молодая девушка-орк. Она что-то готовила в огромном котле, висящем на кованой треноге прямо над костром.
Уже знакомые с местными традициями и тонкостями местного меню, девушки с наслаждением налегали на предложенный им сыр с тёплыми лепёшками, замешанными на конском молоке. Айгах же, чуть попробовав кусочек сыра, больше заинтересовался куском мяса на толстой кости. Отрезая ломти кривым ножом, он с наслаждением отправлял их себе в рот и громко причмокивал. Орки не считали нужным прятать свои чувства. Напротив, они всячески старались подчеркнуть своё отношение к происходящему и если уж грустили или радовались чему-то, то делали это от всей души. И люди, и эльфы казались им какими-то холодными и даже мрачными, оттого что с детства привыкли прятать свои чувства.
После окончания трапезы начались традиционные расспросы. Хозяйка, которую звали Тыхай, задавала вопросы Айгаху, а он переводил их для Адионы и Треллии.
— Почему вы бежите со своих земель? — спросила Тыхай через Айгаха.
— Мы не бежим, мы идём за помощью, — ответила Адиона, хотя этот вопрос немного задёл её.
— А в чём вам надо помочь? — снова спросила хозяйка.
— Злой человек захватил власть в нашей стране и творит много бед, — ответила Треллия, пытаясь как можно доступнее объяснить смысл происходящего в Амилоре.
— Как один человек может навредить всем? — не поняла Тыхай и в замешательстве демонстративно почесала затылок.
— Ну, у него есть помощники, и к тому же он издаёт указы, заставляющие людей страдать, — попыталась объяснить Адиона и, как видно, сама запуталась.
— Он пишет на бумаге, и люди страдают от этого? — ещё больше изумилась Тыхай. — Наверное, он колдун?
— Да! — ухватилась за спасительную нить Адиона. — Он очень сильный колдун. И очень злой.
— Тогда вам и правда нужна помощь, — согласилась Тыхай и налила девушкам и Айгаху полные чашки свежего молока.
После трапезы все трое вышли на улицу, чтобы продолжить путь. Однако перед кьягом, где они находились, уже собралось несколько пожилых орков, и между ними тут и там сновала любопытная орочья ребятня. Пока девушки седлали своих единорогов, Тыхай сказала что-то шустрой ребятне, те стремглав умчались и тут же прибежали, держа в руках пару прекрасных шуб из густого меха степного волка.
— Возьмите это! — сказала старуха через Айгаха. — Скоро будет очень холодно, а вам ещё долго ехать.
— Спасибо, Тыхай! — ответили девушки, принимая шубы.
— Мы всегда будем помнить твою доброту.
Расчувствовавшись, Адиона даже поцеловала старуху в мохнатую щёку, и та была очень рада такой реакции людей. Хоть целоваться у орков и не принято, но всё же они так редко видели выражение чувств со стороны людей, что и этот незнакомый знак восприняли с радостью. Когда, одев орочьи шубы, Адиона и Треллия вскочили на своих единорогов, вся деревня провожала их громкими возгласами. Дорога вновь уводила их от хайхаяка в бескрайнюю степь. Но теперь, в тёплых шубах, ехать было намного приятнее. Сшитые руками, они хоть и были чуть грубоваты внешне, но зато прекрасно выделанные волчьи шкуры были такими мягкими, что совершенно не сковывали движения, а пронизывающий ветер степи, как ни старался, так и не смог проникнуть под тёплый щит орочьих шуб. Глядя на повеселевших девушек, Айгах тоже приободрился и даже запел какую-то орочью песню.
Хотя то, что пел Айгах, было песней лишь в представлении орков. Для человеческого уха эти сочетания звуков и необычного ритма были слишком непривычны, чтобы можно было бы назвать их песней. Однако Айгах пел.
— О чём эта песня? — спросила его Треллия, когда он закончил.
— Это о молодой орк, который пошёл искать счастье, — ответил Айгах. — Он прошёл много дорог, а когда пришёл обратно, понял, что счастье — это когда близкий человек рядом, хорошо, и когда вокруг все любят.
— Да, это очень мудрая песня, — согласилась Треллия.
— Немудрый песня долго не помнят, — Айгах прикрыл глаза и, кажется, задумался. — Старый песня всегда мудрый.
— Ты прав, Айгах, — улыбнулась Треллия и тоже о чём-то задумалась.
Вечерело. В сумерках на небе стали появляться первые звёзды. Всё же тьма, поглотившая Амилор, пока сюда не добралась. На ночлег остановились прямо в степи. Айгах остановил кибитку, отвязал Ай-хая. Зак и Хорт улеглись тут же, возле кибитки, прямо на промёрзлой земле. От предложенных шкур они отказались, сказав, что превосходно себя чувствуют и так.
Айгах, Адиона и Треллия, втроём укрывшись шубами и шкурами для постройки кьяга, улеглись прямо в кибитке. Так приятно, засыпая, смотреть сквозь дыру в покрывавшей крышу шкуре на ночное небо, усыпанное звёздами! И так страшно было осознавать, что там, позади, в родном Амилоре, уже давно нет на небе звёзд. Там, позади, сгущалась тьма, чтобы завладеть миром.
* * *
Утро было морозным и солнечным. Белёсый налёт инея покрывал и крышу кибитки, и траву в степи. Виднелся он и на тёмных кончиках ушей Ай-хая. Вероятно, иней был и на единорогах, но из-за их белоснежной шкуры он был совершенно не виден. Пар от дыхания поднимался вверх причудливыми, замысловатыми клубами. Воздух был чист и прозрачен. И так не хотелось вылезать из под тёплых шкур, из нагретой дыханием кибитки… Но ни зима, ни наступление тьмы не ждало. Нужно было спешить. После легкого завтрака — снова в путь. И, как обычно, рыжий Айгах на своей кибитке, а по бокам на белоснежных единорогах Адиона и Треллия.
