Артур понимал, что не прав, но продолжал, бредя за Риком, накручивать себя.
Рик вскинул левую руку — правой он придерживал автомат, чтобы не бился о бок. Артур остановился. Они подошли к южному краю свалки. Рядовой указал на холм и принялся на него карабкаться, Артур пополз следом. С вершины открывался замечательный вид на пристанище наркоманов.
Свалку они переделали под свои нужды: оттащили кузовы машин и обломки каких-то металлоконструкций ближе к периметру, расчистили узкие — сендер едва пройдет — улочки. На улочках этих суетились грязные оборванцы.
Рик достал редкость — бинокль — и рассматривал свалку в него. Недовольно крякнул, передал прибор ефрейтору. Некоторое время ушло на настройку — Артур никогда раньше такими штуками не пользовался, и картинка сперва получалась расплывчатой. Потом вдруг свалка оказалась совсем близко.
По улицам сновали люди. Дерганая, расхлябанная походка выдавала в них наркоманов, у которых дурман-трава выела мозг. Жилье они, видимо, оборудовали в «стенах» — грудах ржавых машин. У единственных ворот торчала уже знакомая Артуру сторожевая башня — сендер на сваях. А по всему периметру по верху «стены» шла проволока-секучка. Ни одной прямой дороги от ворот к центру он не нашел.
Сама ферма располагалась в центре свалки — переплетение труб, парники в два-три человеческих роста, крытые полупрозрачным стеклом или пластиком. В парниках зеленела дурман-трава.
— Туда бы бомбу, — мечтательно протянул Рик. — Прямо в центр. Они же сами без дури передохнут…
— Приказ есть приказ. — Артур убрал бинокль от глаз, и свалка сразу стала нагромождением плохо различимых железок, где не разобрать детали. — Надо штурмовать. Ворота одни, да?
— Ворота одни. — Рик отстегнул с пояса планшет и принялся грифелем наносить план свалки. — И улицы кривые, узкие, на танкере не проедешь. Ох, чувствую, повеселимся мы…
* * *
Танкер жахнул прямой наводкой по воротам и снес их. Патрульный с вышки палил из пулемета, но беспорядочно, и его сняли одиночным выстрелом — наркоман кувыркнулся и грохнулся в груду машин головой вниз.
Лекс подал знак — взвод ворвался на свалку. Приказ был ясен: убивать всех. Навстречу людям в одинаковой черной форме бежали оборванцы-наркоманы, вооруженные кто чем: «хаудами», обрезами, самодельными уродливыми ружьями. Лекс среза́л их очередями, двигаясь в соответствии с заданной схемой. Ответвление улицы — выглянуть из-за угла, выстрелить. Спрятаться. Подождать. Снова выглянуть — повылезли новые наркоманы, сколько же их здесь?!
Еще дней шесть назад он представить не мог, что с такой легкостью будет расстреливать людей, но сейчас сердце его пело: он справится, его взвод зачистит этот притон, и руководство вынесет лейтенанту благодарность. Испытание на Полигоне — ерунда. Вот настоящее испытание, которое проверит, насколько он хороший командир.
Лекс подал солдатам знак, махнул рукой в центр свалки: туда. Спасибо Рику, подробно зарисовал. Спасибо Артуру, сейчас прикрывающему Лексу спину.
Омега смела сопротивление наркоманов так же легко, как танкер сметает холмовейник. Взвод выбежал в центр, к парникам, и остановился. Лекс никогда прежде не видел таких конструкций. Два высоких полупрозрачных здания смотрелись чужеродно на фоне покореженных ржавых остовов автомобилей, арматуры, грязного тряпья. К парникам тянулись сваренные из обломков коленчатые трубы, одна труба протекала — под ней образовалась глубокая лужа.
Наркоманы охраняли парники. Стояли у стен строем, готовые на смерть — без дурман-травы им все равно не жить. Лекс заметил, что у скалящегося дикого с карабином почерневшие, разрушенные зубы. Предложить диким сдаться? Бесполезно. Воцарилась тишина — ни одна из сторон не торопилась начать стрельбу. Мозгов у наркоманов не хватило даже на то, чтобы залечь в груде мусора и оттуда держать оборону. Выползли к самому дорогому, к смыслу своего существования.
Лекс вскинул пулемет и выстрелил поверх голов в стену парника. Стекло ухнуло, пошло мелкими трещинами и начало осыпаться с металлического каркаса прямо на головы защитников. Взору открылись полки с дурман-травой, расположенные в несколько ярусов. Наркоманы завопили. Взвод открыл огонь.
Осколки стекла пробили трубу, и вода брызнула во все стороны. В воздухе разливался пряный запах дурман-травы. Грохотало так, что уши закладывало. Автомат дергался в руках. Наркоманы метались, орали и падали. Рядом с Лексом азартно рассмеялся боец — по голосу Лекс узнал Артура. Они были вместе, и они делали свое дело.
Зачистка продолжалась до вечера. Когда все закончилось, уставшие солдаты остались одни на опустевшей свалке. Металлические каркасы парников уцелели, но посадки дурман-травы были уничтожены вместе с обитателями фермы. Наемники топтали ростки, и запах отравы кружил головы. Лекс снял шлем, подошел к Артуру, хлопнул его по плечу:
— Мы справились, брат!
Артур обернулся, лицо у него было распаренное, красное и счастливое. Лексу хотелось кричать от восторга, но он сдерживался — командиру негоже вести себя как мальчишка. Поэтому Лекс просто улыбался.
— Мы справились, — повторил он.
Глава 26
Время собирать камни
Солнечный луч скользнул меж занавесок, лег на лицо. Роман замычал и перевернулся на другой бок. Кудряшки Ирены защекотали в носу, и он громко чихнул. Ирена потянулась, выгнулась, как кошка, прильнула всем телом и прошептала:
— Что случилось, мой сла-адкий?
Роман спрятал лицо от света на ее груди и решил еще немного поспать, но не получалось. Мерно стучало Иренино сердце, тонкие пальцы перебирали волосы.
— Ты у меня самый лучший, самый-самый, — шептала она.
— Что, лучше, чем… он? — Роман приподнялся так, чтобы столкнуться с ней нос к носу.
— М-м-м, — она закатила глазки, — он самодовольный чурбан, а ты… ты — настоящий. Я счастлива, что все так случилось.
Артурка всегда снимал сливки, у него были лучшие женщины, лучшие манисы, лучшие работники. Артурке посчастливилось родиться в семье Шакала, и Шакал сына любил. Им двоим все доставалось слишком просто, можно сказать, даром. Пока Ян надрывался, поднимал хозяйство, Шакал тискал девок да жевал дурь, а сынок его, вместо того чтобы работать, волков гонял и драться учился. Наконец справедливость восстановлена, Роман вернул то, что по справедливости принадлежит ему, например дом Шакала. Артурка этого не заслужил.
Иренка вот… Говорит, что и раньше его, Романа, заприметила, но боялась выразить симпатию. Врет? А, какая разница, Артурки-то нет, а девочка умелая и чертовски красивая.
— Е-едут! Е-еду-ут! — заорали на дозорной башне.
Роман нехотя отстранился от Ирены, выглянул в окно и крикнул:
— Кого несет?
— Омегу! — отозвался Грымза. — Не к себе — сюда катят!
Первая мысль была — к шлюхам. Вот же невезуха, Ян как раз с караваном в Московию уехал, надо вставать, разбираться с военными. Принесла же нелегкая с утра пораньше!
