* * *
Брат Хуан не сомневался в смелости и верности своих людей. Все они – и орденские рыцари, стоявшие во главе экспедиции, и опытные, специально набранные для опасного плавания матросы и наемники-ландскнехты – прошли Посвящение, а значит будут биться до конца и если потребуется – умрут ради Черного Креста. Вот только сейчас умирать им никак нельзя. Святая Инквизиция отправляла своих разведчиков на запад не для этого.
– Убрать арбалеты! Луки прочь! Аркебузы и мушкетоны по борту! Щитоносцы – прикрывают! Копейщики, мечники – не зевать! И топорами их! Секирами! Не пускать тварей на палубу! Зачищать борта, пока не продырявили!
Брат Хуан метался по каравелле, отдавая приказы своей команде и выкрикивая указания экипажу застрявшего неподалеку дромона. Увязшие в водорослях суда превратились в две маленькие крепостцы, которые следовало удержать любой ценой.
Арбалеты и луки плохо подходили для борьбы с новым противником: стрелами трудно перебить длинные тонкие тела, липшие к обшивке. А для бомбардного боя враг был слишком близко. И низко. Зато выпущенная вдоль борта плотная картечь корабельных самопалов – аркебуз и мушкетонов – сносила рыб-мутантов по несколько штук за раз, рвала их в клочья и мешала с водорослями.
Мечи и секиры рубили настырных угрей, норовивших перебраться через борт. Хищные головы с вытянутыми зубастыми пастями и извивающиеся обрубки тел сыпались вниз как сухие ветки во время бури. По смоленым доскам текла холодная рыбья кровь.
Копьями, баграми и абордажными топорами на длинных рукоятях крестоносцы сковыривали и срубали вгрызающихся в борта мутантов. Иногда удавалось сбросить тварь целиком, иногда отсеченное тело падало вниз, а голова оставалась торчать из обшивки, словно обломок стрелы или копья.
Инквизиторам удалось очистить борта. Прыжки на корабли прекратились, однако снизу, под палубой, отчетливо слышался скрежещущий звук: рыбы грызли днище, скрытое под водой. Проклятые мутанты быстро смекнули, какой путь к добыче будет самым безопасным.
– Ты, ты и вы двое – в трюм! – велел брат Хуан. – Живо! Проверьте, что там.
Как оказалось, каравелла уже дала течь. Сунувшихся было внутрь игловидных рыб сразу порубили, прогрызенные ими отверстия худо-бедно законопатили, но новые твари продолжали усердно точить дерево. Много тварей. А ведь если днище превратится в решето, судно уже не спасти.
Оставалось последнее средство.
– Бомбы за борт! – приказал брат Хуан. – Оба борта. С дополнительным грузом.
Чем тяжелее будет сброшенный с корабля снаряд – тем лучше: нужно пробить плотный ковер водорослей.
Команда засуетилась. Послышались доклады бомбометчиков:
– Цепляю!
– Цепляю!
Щелк. Щелк. Карабинами к цепям прицеплены железные шары и гирьки-утяжелители.
– Зажигаю!
– Зажигаю!
Пш-ш-ш. Пш-ш-ш. Полыхнули слепящим белым пламенем фитили в особой алхимической обмазке, которой все равно где гореть – хоть на воздухе, хоть в воде.
– Бросаю!
– Бросаю!
Плюх. Плюх. Подводные бомбы пробили в буром слое водорослей две дыры. Брат Хуан заглянул в одну.
В открывшейся воде – неожиданно чистой и прозрачной – были хорошо видны фитильные огоньки. Казалось, сейчас они горят даже ярче, чем на воздухе. Яркие отблески осветили извивающиеся тела мутантов. «Великий Крест, сколько же их там!», – ужаснулся брат Хуан.
Бурые водоросли сомкнулись над пробитым окном, словно пасть чудовища, заглотившего наживку.
– Отойти от бортов! – велел брат Хуан и тоже отступил к мачте. Осторожность лишней не будет.
Фитили рассчитаны на пять-шесть секунд горения. За это время можно регулировать глубину погружения заряда.
– Ниже! – приказал брат Хуан, наблюдая за метками на спускаемых за борт цепях и мысленно ведя отчет времени. – Еще ниже!
Цепь звенела, время шло.
– Ниже!
Безосколочные пороховые подводные бомбы – хороший способ борьбы с морскими мутантами. Недостаточно мощные, чтобы навредить кораблю, они, тем не менее, способны глушить и отпугивать не очень крупную рыбу и гадов. Жаль только, что таких снарядов осталось немного – всего несколько штук – и лишь на каравелле брата Хуана. Впрочем, сейчас не до экономии.
– Хватит!
Слишком низко опускать бомбы тоже не стоит.
Цепь с левого борта сильно дернулась. Наверное, твари решили попробовать шар с горящим фитилем на вкус. Еще один рывок. Вот почему бомбы крепят на цепь, а не привязывают к веревкам.
Время вышло. Внизу, под водой ухнуло. Раз, другой…
Судно качнулось так сильно, что брат Хуан едва устоял на ногах. С правого борта взбух пузырь из водорослей. И еще один – слева. Сплошной слой буро-желтой массы лопнул, порвался. Пузыри опали и сдулись. В разодранном месиве водорослей брюхом вверх всплывали игловидные рыбы и угри. Разрывы, впрочем, вскоре затянулись, и бурый покров снова закрыл воду. Днище больше никто не грыз.
Сработало…
* * *
Радость брата Хуана и его подчиненных была преждевременной. Мореходы получили лишь краткую передышку: к застрявшим кораблям уже сплывались новые хищники. То ли они спешили на звук подводных взрывов, то ли тварей привлек запах крови.
На этот раз из плотной поросли вынырнули темные треугольные плавники – вроде акульих, только больше, с острыми, как лезвия мечей, скошенными гранями. Плавающие гильотины закружили вокруг судов, легко рассекая бурый ковер. Такими плавничками, наверное, удобно резать не только водоросли, но и плоть врага или мясо добычи. Впрочем, топить корабли ими можно тоже.
Некоторое время неведомые рыбины пожирали мертвую и оглушенную живность. А потом…
Брат Хуан увидел, как чудовищный плавник-нож резко изменил направление и устремился к дромону. С кормовой надстройки ударила бомбарда, но, видимо, канониры не успели наклонить орудие под нужным углом: картечь подняла фонтан из водяных брызг и обрывков водорослей позади атакующей твари. Мелькнули арбалетные болты, бухнули аркебузы, дал залп тяжелый многострельный самострел. Не помогло.
Кто-то в отчаянии метнул гарпун.
Бесполезно.
Треугольный нож поднырнул под корабль. Послышался глухой удар, хруст, треск. Судно содрогнулось, завалилось на левый борт…
С накренившейся палубы слетело несколько человек в доспехах и спасжилетах. Крестоносцы запутывались в водорослях, беспомощно трепыхались и тонули – медленно, как в трясине. Или быстро – если людей хватали и утягивали под воду снующие вокруг рыбы-гильотины. Плавучую растительность окрасила человеческая кровь. Кое-где из водорослей неподвижными поплавками торчали вывалившиеся за борт бочки.
Устойчивый дромон не перевернулся. Выровнялся. Однако это уже ничего не значило. То, чего не смогла сделать стая рыб-игл, рыба-гильотина добилась с первого захода. В днище судна и в борту над ватерлинией виднелась пробоина.
