Преимущество перед зеленокожими было только одно. Если котловые дикари вылезли из своих нор этакими троглодитами с напрочь отшибленной памятью, то остатки человечества сохранили некоторые знания и умения из прошлой жизни. Сапиенсы даже использовали полезные «артефакты» сгинувшей в самоубийственной Бойне цивилизации. «Артефакты», дорабатывающие свой век и, увы, зачастую не поддающиеся починке.
Виктор глянул на автоповозку. Тоже ведь не вечная: долго не протянет.
Собственно, и те, кто выжил вне Котлов, оказались в бо-о-ольшой заднице. Но окружающая их задница была все же немного освещена воспоминаниями о былом. Хотя с другой стороны…
Может быть, им тоже стоило забыть все? Не было бы тогда этой жгучей горечи, которая всякий раз возникает при мысли о том, как люди жили раньше и как они живут теперь. Все-таки начинать свой путь в блаженном неведении, с чистого листа проще, чем с тяжким грузом памяти. Пусть не своей, пусть памяти предыдущих поколений, которые так и не сумели забыть о Бойне и о том, чего она лишила их самих и их потомков.
* * *
— Хорошо дрался сегодня, купец, — вновь заговорил А-Ка.
Виктор промолчал.
— Слышь, Золотой, я вот все понять не могу, зачем ты вообще в торговлю подался?
Хороший вопрос. Виктор и сам часто думал над этим и ответа не находил. Нельзя сказать, чтобы он получал удовольствие от торговли как таковой. А ведь для других купцов Сибирской гильдии она была сродни наркотику.
— Из тебя бы хороший воин вышел, — продолжал Стрелец. — Княжеский дружинник или наемник. Или разбойник на худой конец.
— Подчиняться не люблю, — ответил Виктор. — Наверное, в этом причина.
А-Ка все же отвлек его от тягостных мыслей и разговорил, за что Виктор был благодарен Стрельцу. Сейчас — тот редкий случай, когда говорить лучше, чем думать. И он говорил. Объяснял:
— Над дружинником стоят князь и воевода. Над наемником — наниматель. Над разбойником — главарь-атаман.
— Насчет воеводы, князя и нанимателя ты прав, конечно, но уж в атаманы-то мог бы и сам пробиться.
Виктор покачал головой:
— Разбойный люд — народец без будущего. Не княжьи люди, так зеленокожие или другие твари их рано или поздно, но отправят к праотцам. Да и душегубствовать не хочется. Не мое это. Хочу сам себе хозяином быть. Поэтому и торгую.
— Хозяином, оно, конечно, быть хорошо, — согласился Стрелец. — Но тяжко, когда впереди котловые мутанты, а позади долговая яма. По мне так лучше послужить за хорошую плату хорошему нанимателю. Вроде тебя, вон.
В словах А-Ка не было лести. Стрелец вообще не умел льстить. Он, как и Костоправ, говорил только то, что думал. Правда, в отличие от лекаря мог и промолчать, если нужно. Но вот врать и льстить не стал бы никогда и никому.
Виктор вздохнул:
— Тут ведь такое дело, А-Ка. Пока служишь хорошему нанимателю — все прекрасно, но рано или поздно любая служба заканчивается. А кушать хочется. А наемников вокруг много. Так что волей-неволей приходится порой служить и плохому хозяину. Разве не так?
На этот раз А-Ка не ответил.
— Уж лучше я как-нибудь покручусь между долговой ямой и мутантами, — закончил Виктор.
Глава 5
Южного Приуральска не было. Вернее, было лишь то, что от него осталось. А осталось от города немногое.
Что случилась беда, стало ясно, как только повозки вышли из леса на открытое пространство. Обоз остановился.
— Ёо-о-оперный бабай! — пророкотал басок Костоправа. Лекарь, как всегда, не стеснялся выражать свои чувства.
Впереди виднелись ров, окружавший небольшую возвышенность, на которой стоял Приуральск, оборонительный вал с частоколами и невысокая закопченная и обугленная бревенчатая стена: двойной сруб, засыпанный изнутри землей. В некоторых местах стена обвалилась и сползла вниз. Кое-где над ней, словно гнилые зубы во рту старухи, торчали полуразрушенные деревянные башни. Между двумя самыми мощными башнями располагались ворота. Одна воротная створка — перекошенная и обгоревшая едва держалась на петлях. Вторая лежала на черной земле.
За стеной и вовсе было сплошное пепелище. Практически все стоявшие на огороженной территории (селиться снаружи здесь ни у кого бы и мысли не возникло) постройки выгорели подчистую. В некоторых местах еще поднимались к небу слабые дымки. Перед крепостью, в заболоченном рву, на валах и частоколах, не тронутых огнем, валялись трупы. Много трупов. Растерзанные хищниками и падальщиками останки зеленокожих дикарей, которых сейчас распознать было проще не по цвету кожи, а по особенностям скелета, отличавшегося от человеческого.
Ветер, подувший со стороны города, принес тошнотворный запах разлагающихся тел.
Бой здесь шел нешуточный. Судя по всему, Приуральск штурмовали сразу несколько дикарских кланов. Но то, что кругом валяются трупы котловых мутантов, вовсе не значит, что победили люди. Зеленокожие просто не хоронят своих. Не имеют такой привычки.
Судя по нависшей над городом тишине, Приуральск был мертв. Дикари наверняка сожрали убитых, а пленных угнали в Котел для жертвоприношений. Укрепления не спасли город. Впрочем, от мутантов берегут не стены, а защитники стен. И хорошее оружие.
Наверное, чего-то Приуральску не хватило. Либо первого, либо второго.
Виктор заметил движение. Человек? Зеленокожий дикарь? Нет, на частокол тяжело взлетела крупная — размером с пару соболяков — черная птица. Всеядный вран — хищник и падальщик в одном лице. Доминирующий вид среди пернатых котловых мутантов. Такие часто прилетают из-за Хребта. Вран, судя по всему, жрал мертвечину, а вышедшие из леса люди ему помешали.
— Каух! — разнесся далеко вокруг возмущенный крик птицы.
И тут же, словно эхо, отозвалось со всех сторон…
— Каух! Каух! Каух! — неприятный клекочущий звук резанул по ушам.
Еще несколько вранов поднялись на стены, башни и частокол. С полдюжины птиц закружились над крепостью и обозом, словно давая понять, что отныне это их владения и чужакам сюда дороги нет.
Виктор заволновался. В лесу, пока обоз шел по тракту, прикрытому сверху деревьями и кроновыми мхами, врановые стаи не представляли большой опасности. Но здесь им, конечно, раздолье.
— Каух! Каух! Каух! — крики крылатых тварей становились все более громкими и угрожающими.
Видимо, не все враны успели насытиться. Их трапезу прервали, и теперь птицы проявляли недовольство. Стая, правда, была не очень большая, но и она могла напасть. Черные котловые птахи — создания злобные и агрессивные, да и живое мясо враны все-таки любят больше, чем падаль. Следовало быть настороже.
— Отходим обратно к лесу! — крикнул Виктор.
Однако укрыться за деревьями они не успели.
* * *
