Я бросил свой рюкзак на пол у входа и пошел умываться.
Ванные комнаты в этом отеле были довольно занятные. Из-за неправильно поставленных дверей пронести металлические ванны в предназначенные для них помещения оказалось невозможно. Поэтому строители недолго думая прорубили в стенах окна размером метр на метр и пропихнули через них внутрь всю громоздкую сантехнику. Затем отверстия закрыли мутным стеклом. Но все равно из коридора, при должном старании, реально было разглядеть, что происходит внутри. И наоборот, принимая душ, можно было любоваться проходящими мимо.
Закрыв воду, я поднял голову, мельком взглянул в «окно» и увидел смутную фигуру, торопливо удаляющуюся по коридору. В ней не было ничего особенного, но мне вдруг стало неуютно в своем номере, захотелось выйти на улицу.
Еще не понимая, в чем дело, я покинул комнату, запер дверь и отправился на поиски своих спутников.
Дик с Джейком сидели в обеденном зале за столом, о чем-то негромко беседовали и рассматривали карту, разложенную между тарелок с едой.
– Где Тисса? – спросил я, подходя.
Видимо, в моем голосе прозвучала непривычная для них резкость, потому что мужчины с удивлением посмотрели на меня.
– В город пошла, – ответил Дик, одновременно прихлебывая из чашки, – эти раковины монастырские ей покоя не дают.
– Я же предупреждал, не выходить из дома в темноте! Почему вы ее не остановили?
– Еще я за каждой вздорной девчонкой не бегал, – заворчал Джейк и начал оправдываться почти против своей воли: – Мы вроде в городе. Здесь безопасно. Ничего с ней не случится.
– Ништхур, – обратился я к сыну хозяйки, выглянувшему из кухни. – Не выпускай этих двоих, если им тоже захочется прогуляться.
– А вы куда, Рай-джи?
– Приведу девушку.
– Она ушла? Одна? – Он покачал головой и поцокал языком. – Нехорошо.
– Сам знаю.
Дик хотел мне что-то сказать, но я отмахнулся от него и почти бегом выскочил на крыльцо. Перепрыгивая через две ступеньки, стал спускаться по каменной лестнице, ведущей с верхних террас. Редкие встречные кайлатцы шарахались в стороны, уступая мне дорогу, и долго смотрели вслед. Возле каждого дома и лоджа горел фонарь, бросая круглое пятно света на дорогу. За его пределами шевелились тени.
Центральная улица была освещена лучше.
Как я и ожидал, Тисса успела прийти до того, как торговцы собрали свои сувениры, выставленные на продажу. Она стояла у открытого лотка перед одной из лавок, самозабвенно копаясь в груде безделушек, которые таинственно переливались в свете фонарей. Такая яркая приманка. Женщина-торговка, расхваливая товар, подавала девушке все новые и новые ожерелья из рога эбо, перламутровые шкатулки, статуэтки из черного дерева, и мне совсем не нравился оценивающий взгляд кайлатки, как будто иностранка сама была товаром. И так же смотрел на нее мужчина на другой стороне улицы, возле закрытых дверей еще одного магазинчика.
Я подошел и положил руку Тиссе на плечо:
– Ты купила все, что хотела?
Она вздрогнула, оборачиваясь, и улыбнулась слегка виновато.
– Рай, ты зря беспокоился. Я уже собиралась уходить. Смотри. – Она показала мне длинное ожерелье из великолепно отшлифованной бирюзы. – Красивое, правда?
– Очень. – Я крепко сжал руку Тиссы, выразительно глядя на хозяйку, которая мрачнела с каждым мгновением. – А теперь идем.
– Подожди. Мне нужен еще молельный барабанчик.
Из темноты сбоку выступил кто-то, пока еще держащийся за кругом света, я взялся за рукоять ножа, и этот невидимый некто тут же исчез.
Продавцы смотрели на меня, словно стая шакалов, у которых прямо из-под носа уводят доверчивую, беззащитную лань, но не решались возразить.
– Мне нравится этот. – Ничего не подозревающая Тисса показала на синий с золотом молельный барабанчик на подставке.
Из входа в лавку вынырнул муж торговки и, мигом поняв, в чем дело, вежливо поклонился мне, прошипел что-то жене и оттеснил ее в сторону. Я разобрал только: «Осторожно… хоть продай…» А он схватил изящную вещицу и заговорил с восторгом:
– Очень хороший! Очень красивый! Посмотрите!
С этими словами он рванул крышечку и как бы невзначай направил в мою сторону внутреннюю часть барабанчика. Я успел заметить туго свернутый серый клочок бумаги, как вдруг меня ударило сконцентрированной мощью, спрятанной в молитвенном предмете. Невидимая рука хлестнула по глазам и сердцу, стиснула легкие. Меня сильно мотнуло, но я удержался на ногах, еще крепче сжав руку Тиссы. Мне показалось, что мою душу выбило из тела, и она висит на тонкой ниточке, готовой вот-вот лопнуть.
– Рай! Что с тобой?! – Ее тревожный вскрик не дал мне с головой погрузиться в вязкую серую пелену. – Рай!
В мутном киселе, окутывающем меня, мелькнули две яркие мысли – мне нужна Тисса, а я нужен ей, без меня она пропадет. Словно выныривая с большой глубины, я заставил себя прогнать дурноту и выдернул клинок из ножен. Прикосновение к нему вернуло слух, смыло серую муть перед глазами, душа как будто тоже заняла полагающееся ей место. А торговцы, увидев оружие, тут же потеряли к нам интерес и принялись собирать товары.
– Рай, что ты делаешь? – прошептала Тисса. – Убери нож. Ты с ума сошел?
– Идем отсюда.
– Но я хотела…
– Мы уходим!
Я потянул ее за собой, и Тисса не могла не послушаться, но, следуя за мной, не стала сдерживать возмущения.
– Совсем одичал в своих горах?!
Я молчал, стараясь держаться прямо, чтобы те, кто смотрел нам вслед, не заметили моей слабости.
– Что за бред?! Объяснишь ты мне, наконец… – Она осеклась, натолкнувшись взглядом на мой взгляд.
– Я говорил, что нельзя выходить из дома ночью?
– Говорил, но…
– Я предупреждал, что опасно уходить одной?
– Послушай, сейчас же совсем не поздно. А вышла я, когда еще было светло.
– Тише. – Я заставил ее отступить в тень дома, и крадущиеся шаги, которые слышались мне, замерли.
– За нами кто-то идет? – шепотом спросила девушка, начиная заражаться моим беспокойством.
Я утвердительно наклонил голову, прислушиваясь.
– Что им нужно?
– Напугать, в основном.
– Зачем?
– Весело. – Я улыбнулся ей ободряюще и снова увлек за собой, не выпуская ее руку из своей руки.
– Это глупо! Я не понимаю таких шуток! И не собираюсь бегать от каких-то там… – Она запнулась, оглядываясь, и прибавила шагу.
По лестнице, ведущей к лоджу, мы поднялись почти бегом. Тисса тяжело дышала, все время оборачивалась, напряженно прислушиваясь, но нас больше не преследовали.
