Тисса лежала рядом, укрыв нас обоих спальным мешком. Ее лицо было спокойным и умиротворенным, но на щеке, едва прикрытой тонким локоном, виднелась высохшая дорожка от слез. Я рассматривал эту девушку, словно видел впервые.
Вчера ее лицо расплывалось в тумане, плавающем передо мной, сегодня казалось ошеломляюще четким, как будто прорисованное тонким пером, видимое до самой тончайшей морщинки на веках и волоска в красиво изогнутых бровях.
Тисса открыла глаза. Сонно улыбнулась, потянулась было ко мне, но остановилась, внимательно разглядывая меня.
– Это действительно ты, Рай? – спросила она, слабо усмехнувшись. – Смотрю и не узнаю. Что с тобой сделали во время вчерашнего ритуала?
– Расширили сознание.
– И насколько сильно? – Тисса села на кровати, собирая волосы, рассыпавшиеся по плечам, свила их жгутом, закручивая на затылке.
Глядя на нее, я все отчетливее чувствовал, как меня отпускает потусторонний мир и накрепко привязывает к себе этот, сузившийся до пределов маленькой комнаты в старом доме.
Надо собирать вещи, укладывать рюкзаки, идти дальше. Делать то, чем я занимался все эти дни.
– Похоже, тебе не расширили сознание, а расшатали. – Голос Тиссы отвлек меня от размышлений.
Я обнаружил себя стоящим посреди комнаты с синим спальником в руках. Бурые, засохшие пятна на его поверхности складывались в сложный узор, тайный смысл которого ускользал от меня.
– Вернись, пожалуйста, с высот, где ты пребываешь, на землю, – мягко попросила она, забирая из моих рук спальный мешок, и я вдруг понял, что она боится. Меня. Того, что со мной произошло или могло произойти. Начала опасаться только что – моего отсутствующего вида, пустого взгляда, ганлина, заляпанного кровью и лежащего в неприкосновенности на перекошенном столе. Старалась не показать этого, зная, что от меня теперь зависит ее безопасность. По давней привычке была вынуждена подчиняться новому покровителю, каким бы странным, сумасшедшим, опасным он ни был. И улыбалась так же нежно, как и Джейку. Заложница инстинкта самосохранения и здравого смысла.
Я подошел к ней, положил ладонь на теплую шею, развернул девушку к себе, обнял.
– Все хорошо. Я прежний. Ничего не изменилось. Просто увидел слишком много необычного. Пытаюсь осмыслить это.
Напряженная спина Тиссы расслабилась, руки легко взметнулись, обняв меня.
– А я уже начала беспокоиться, – почти призналась она в своих страхах.
Быстрое движение за окном привлекло мое внимание. Я взглянул в ту сторону поверх пышных волос Тиссы и увидел ворона, сидящего на подоконнике. Он смотрел на меня блестящим черным глазом, беззвучно открыл глянцевый клюв, и в то же мгновение дверь нашей комнаты сотряс громкий, настойчивый стук. Как будто всего лишь зашел кто-то из соседей и теперь излишне темпераментно требует открыть.
Тисса отпрыгнула от меня, ее глаза стали черными из-за расширившихся зрачков.
– Кто это? – шепнула она голосом, снизившимся сразу на пару октав.
Я молча покачал головой и пошел к выходу. Моя спутница не сразу поняла, что я собираюсь сделать, и вскрикнула запоздало:
– Не открывай!
Но я уже отодвинул засов и рывком распахнул дверь.
За ней была пустота. Серый, грязный коридор, стена из фанеры, с разводами сырости, растрепанный пучок солнечных лучей, лежащих на полу. Ничего и никого.
Я аккуратно закрыл дверь, запер ее и повернулся к Тиссе.
– Это они, – хрипло прошептала девушка, как будто сразу лишаясь всех сил, безвольно опустилась на кровать, закрыла лицо руками. – Они пришли за мной.
– Кто?
– Аркарам. Мать Всех Богов. Одинокая Дева. Твои проклятые горы. Они хотят убить меня. Я им мешаю.
Если бы не отчаяние в ее голосе, я бы не сдержал улыбки, получив это признание.
– Тисса, поверь, им нет до тебя никакого дела.
– Да. Им нужен ты, – глухо ответила она, опустила руки, в ее взгляде вновь блеснуло отчаяние. – Мне кажется или здесь каркает ворон? Ты слышишь?
– Нет. – Я посмотрел в окно, птица, сидящая на подоконнике, исчезла.
– Где-то совсем близко. За стеной.
– Я не слышу.
– Почему тогда слышу я?
Она обхватила себя за плечи. Лицо, только что светившееся утренней свежестью, потускнело, глаза утонули в глубоких тенях, на щеках прорезались две глубокие морщины. Словно на нее внезапно накатил приступ горной болезни. А я уловил – легкое дуновение воздуха, едва различимый смешок из-за двери, вздох старого дома.
– Тисса, нам надо уходить. Немедленно.
Она тут же вскочила, подчиняясь мне, и, не задавая лишних вопросов, начала торопливо собирать вещи.
– Оставь. Нет времени.
– Рай, что происходит?
Не ответив, я сунул за пояс ганлин, ударом ноги выбил остатки стекла из рамы, подхватил свой рюкзак, на ходу вытащив из наружного кармана веревку, и выбросил его в окно. Услышал, как он громко звякнул петлями, приземлившись на камни, и, судя по звуку, прокатился вперед еще несколько метров. За ним полетело имущество Тиссы. А затем я схватил девушку за руку и подтолкнул к единственному доступному сейчас выходу.
– Высоко. Ноги переломаю, – произнесла она равнодушно, что означало в ее случае высочайшую степень паники.
– Я помогу.
Дом мягко качнуло, словно лодку, натолкнувшуюся на мель. С потолка посыпался мусор – опилки, дохлые жучки, пыль. Дверь содрогнулась от мощного удара, по дереву побежали трещины. Тисса бросилась к окну, села на подоконник, перекинула ноги на ту сторону, держась за раму, оглянулась на меня. В ее глазах сверкнула вспышка дикого страха.
– Высота – это только иллюзия, – сказал я мягко.
Тисса криво улыбнулась в ответ на мою попытку успокоить ее. Я обвязал ее пояс веревкой, затянул. Другой конец привязал к ножке кровати.
– Не бойся, я тебя держу.
Она кивнула, схватилась за раму, повисла на руках, потом ее пальцы разжались, и веревка натянулась под тяжестью человеческого тела. Дверь еще раз содрогнулась, в комнату полетели мелкие щепки, обломки дерева. Но не упали на пол, а повисли в воздухе, образуя запутанный орнамент. То невидимое или несуществующее, что притаилось в коридоре, пыталось прорваться в комнату, словно чувствуя, что люди ускользают из нее. Веревка ослабла, значит, Тисса достигла земли.
Я сел на подоконник, взглянул вниз, увидел, как она торопливо развязывает узел на поясе, неловко отступает в сторону, прижимая ладонь к животу, видимо сильно перетянутому при спуске. Я втянул веревку, но не успел обвязаться ею. Засов сорвало с петель. Расколотая дверь грохнула о стену, и я, не дожидаясь появления непрошеного гостя, прыгнул вперед, вниз, в пустоту. Ладони обожгло волокнами моего тонкого спасительного каната, ганлин тихонько свистнул, как будто ловя ветер, вызванный моим полетом-падением. За спиной заскрежетало, вздохнуло, завыло, скребя когтями по полу.
