– Мне кажется или звезды падают?.. – неожиданно отвлек меня от созерцания озадаченный голос Тиссы. – Когда я вскидываю голову, начинается настоящий звездопад. Ведь этого не может быть?
– Нет, – ответил я, посмотрев на темный купол, который пребывал в прежнем ледяном покое. – Дело в высоте. Сейчас твой мозг воспринимает информацию с небольшим опозданием. Глаз передает изображение, но оно приходит с задержкой. Поэтому ты видишь светящиеся полосы, когда твой взгляд скользит сверху вниз. То же самое происходит с подвисающим компьютером. Со мной такое было в Намаче, когда я пришел туда впервые. Подумал, что летают светлячки. Целые стаи светлячков.
Тисса усмехнулась и потерла виски.
– Хорошо хоть я перестала видеть этого жуткого типа, бредущего следом.
– Он был похож на местного? – спросил я, уже зная, что на этот раз получу ответы на свои вопросы. Она осмыслила все произошедшее и притушила излишние эмоции логикой.
– Нет. Скорее на трекера, вроде нас. Больного и ободранного. – Тисса взяла у меня банку с тушенкой и поморщилась, но на этот раз ее гримаса не имела никакого отношения к еде. – Как же голова болит…
Она крепче прижалась к моему боку, чтобы защититься от холода, и стиснула виски ладонями.
– Ложись спать. Утром будет легче.
Я по привычке отнес остатки ужина для наших невидимых спутников. Теперь уже двоих. Надеюсь, они, так же как и мы, смогут поделить его. Помог Тиссе забраться в спальник, лег рядом и обнял ее. Она тесно прижалась ко мне, пытаясь сохранить ускользающее тепло. Пристроила мою руку себе под щеку, потом на горло, греясь от жара моего тела, затем расстегнула жилет, приподняла свой виндстоппер, водолазку и прижала мою ладонь к пояснице. А я обнял ее еще крепче и нашел во мраке, заливающем все вокруг, ее губы.
Тисса отвечала на мои поцелуи так, словно хотела вместе с дыханием выпить мою душу. Хотела раствориться в тепле, которым я ее окутывал, забыть о страхе, холоде, головной боли и высоте. Я видел только блеск ее глаз в темноте. Слышал лишь прерывистое дыхание. Зато осязание обострилось невероятно. Гладкие скользящие прикосновения открытой кожи чередовались с шероховатыми уколами шерстяного свитера, блаженное ощущение от касания мягких, теплых губ разбивалось внезапным легким царапаньем молнии, пересекающей водолазку на ее груди, вместо пушистых волос под мои пальцы попадалась гладкая поверхность капюшона.
– Я чувствую твою душу, – прошептала Тисса, согревая горячим дыханием мои губы. – Впервые. Похоже на пригоршню раскаленных углей, насыпанных вот сюда. – Она положила ладонь на мое солнечное сплетение и выдохнула прерывисто: – Обжигает так сильно и притягивает неудержимо.
Я глубоко вдохнул, стараясь притушить свои эмоции, которыми безжалостно окатывал девушку, перестав загораживаться от нее привычным холодным барьером. Но она теснее прижалась ко мне, пряча у меня на груди свои замерзающие руки, словно прося не убирать от нее огонь, который возвращал ей волю к жизни. И я обнимал ее всю ночь, согревая своими прикосновениями и жаром души.
Глава 15
Гару-Ла
Я очнулся, едва только появились теплые солнечные лучи, поодиночке и сияющей толпой бродящие по перевалу.
Казалось, что в легких закончился воздух. Горло словно покрылось изнутри инеем. Спина одеревенела. Но я не чувствовал холода, хотя за эти долгие ночные часы под ледяным ветром должен был основательно замерзнуть.
За соседним валуном слышалось звонкое щебетание.
– Чи-чи-ю, чи-чи-ю, чи-маен, – повторяла раз за разом утреннюю песенку веселая птичка кальчундра, которой один из древних правителей Кайлата вызолотил клюв и лапки в благодарность за приятное пение.
Тисса спала. Ее волосы стали похожи на ледник. Под сизым слоем кое-где поблескивали серебристые нити. Лицо, покрытое дорожной грязью, приобрело сероватый оттенок, словно у коренной кайлатки. Ногти, всегда отличающиеся безупречным маникюром, обвела черная кайма, нежная, ухоженная кожа ладоней потрескалась. Девушка ежилась и тихо шмыгала покрасневшим носом.
Я осторожно тронул ее за плечо. Тисса открыла глаза, несколько мгновений смотрела на меня, словно не понимая, где находится, потом провела ладонью по моей щеке, слабо улыбнулась, уколовшись о щетину, и произнесла хриплым со сна голосом:
– Мне снился дом. Помнишь его?
Передо мной мелькнул смутный образ небольшой комнаты в лодже. На одной стене полки с книгами, у окна – грубо сколоченный стол, топчан застелен шкурой. Деревянный пол, стойка для трекинговых ботинок и палок в углу. Нет, не об этом доме она спрашивала.
– Не уверен, что помню.
Тисса не стала настаивать и пытаться расшевелить мою память. Теперь ее заинтересовало другое.
– Знаешь, почему я оставалась с тобой так долго? В наших отношениях не было фальши. Как будто кто-то где-то создал очень хороший сценарий, и мы талантливо играли по нему.
– Я не играл.
– Знаю. Играла я, но мне это очень нравилось. Остальные пьесы были откровенно бездарны.
Тисса, ежась от холода, принялась выбираться из спальника.
– Удивительно, как мы не замерзли насмерть ночью без палатки.
– Если бы остановились здесь на полмесяца позже – замерзли бы, – ответил я, продолжая размышлять над тем, что она сказала.
Холодный завтрак не доставил нам удовольствия и был воспринят Тиссой как неизбежность.
– Когда мы доберемся до жилых мест? – спросила она, без аппетита грызя галету.
– Сегодня к вечеру. В крайнем случае, завтра.
– Наконец-то, – вздохнула девушка и отложила половину своей порции на камень, показывая навыки опытного путешественника по горам Кайлата.
– Мы дойдем до перевала Чангри, а затем повернем на тропу, ведущую к Лобче, – продолжил я. – Обратный путь будет короче. Я доведу тебя до Лукулы и посажу на самолет в Кантипур.
Тисса, сворачивающая спальник, бросила это занятие и теперь пристально смотрела на меня.
– То есть ты не летишь со мной?
– Я вернусь обратно.
– Но почему? Что тебя держит здесь? – В ее холодном взгляде мелькнуло понимание, она на мгновение прикрыла глаза, словно для того, чтобы найти в себе силы принять очередное мое безумие, и сама ответила на свой вопрос: – Источник душ… Ты по-прежнему стремишься к нему.
– Да. И не должен вести тебя с собой. Это опасно.
– Не надо пугать меня опасностью. Здесь труден каждый шаг, я уже поняла. Этот источник далеко?
– Нет. На перевале Гару-Ла. Это пять восемьсот. День пути.
– Я пойду туда вместе с тобой. – Девушка снова склонилась над спальником и начала решительно засовывать его в компрессионный мешок, ясно давая мне понять, что больше эта тема не обсуждается.
– Тисса, зачем?
