– Нет, но… Какая разница? Он мертвый был.
– А я вот слыхал, что бывает такое состояние, что живого от мертвого не отличишь…
– И сердце не бьется?
– Сердце?.. Не знаю я… А ты слушал?
– Я пульс щупал.
– И что?
– Не было…
– И все равно…
Сергей дотянул сигарету до самых губ и, затушив, рачительно спрятал крохотный «бычок» в пустой спичечный коробок – Бог знает, когда еще куревом разжиться удастся… Воровато оглянувшись, он пригнулся к самому уху Володьки:
– Это из-за этого мира проклятого, чужого…
– Ты что, серьезно?
– Да, серьезно! – горячо зашептал младший сержант. – Это ведь тот свет!.. Загробная жизнь!.. Я его убил – а он живой… Мы тоже сдохнуть не сможем, помяни мое слово, Вов!..
– Прекрати! – Куликов почувствовал, как по спине холодной струйкой пробежали мурашки. – Фантастика это!.. Выдумки.
– А то, что мы сейчас здесь, в параллельном мире – не фантастика? Я тебе точно говорю: ожил он! Факт!
Дверь скрипнула, и в проем просунулась жизнерадостная физиономия «привидения»:
– Серег!.. Володь!.. Где вы?.. Кушать подано! Садитесь жрать, пожалуйста!..
В другое время эта избитая цитата из бессмертных «Джентльменов» вызвала бы взрыв хохота, а теперь бледные ребята лишь переглянулись:
– Пойдем?..
– А что делать?..
* * *
Вьюга заметала лагерь, разбитый у подножия «гряды Парадиз», как уже успели окрестить возвышенность, окаймляющую озеро. Синоптики не прогнозировали никакого улучшения погоды на ближайшую неделю. Тем более что и за гранью погода тоже испортилась не на шутку. Метеорологических спутников там не имелось, и размеры облачного фронта так и остались неизвестными. Но ждать каких-либо чудес пусть и от потусторонней, но все же осени не приходилось и тянуть дольше не имело смысла.
Первый официальный переход американских «партнеров» на «ту сторону», под камеру, было решено назначить на утро.
Еще ночью через портал успешно перебралась целая бригада телевизионщиков CNN, ABC, BBS и еще десятка западных телекомпаний, а заодно и парочки отечественных, ранее чести запечатлеть «мир иной» не удосуживавшихся.
Накануне гостеприимные хозяева закатили банкет в стиле «водка – матрешка – калашников», и оператору Роберту Джуллиану, пробудившись, пришлось воочию познакомиться с загадочной русской болезнью «похмелье», о которой ему столько талдычили перед отъездом в варварскую страну более осведомленные друзья и знакомые.
Боб на своем веку бывал в передрягах и повидал всякое. Недельку провел в плену у иракских партизан, подцепил малярию в болотах Экваториальной Африки, после жуткой автомобильной аварии три месяца провалялся на больничной койке, а виски, как нередко похвалялся, начал употреблять, едва оторвавшись от материнской груди, но, как оказалось, испытал в своей жизни далеко не все.
То ли водку свою русские изготавливали совсем из других компонентов, чем во всем остальном мире, то ли закуска с маркировкой «Made in USA» с ней не сочеталась, и вместо того, чтобы смягчать эффект, многократно его усиливала, то ли хозяева банально обманули пришельцев, напоив их под видом национального продукта, к примеру, ракетным топливом, но утром мистер Джуллиан пожалел, что не скончался вчера, после первого же бокала, который радушные собутыльники странновато именовали «стаканом».
Больше всего американцу хотелось, чтобы ему вкололи дозу цианистого калия, прострелили голову из «кольта» 45-го калибра или, на худой конец, оставили в покое, но палачи были неумолимы. Странное дело: пили они вчера наравне с гостями, причем с очаровательным пренебрежением к последствиям, мешали все подряд – свое термоядерное пойло, виски, джин, пиво и даже шампанское, бутылку которого выставил французский репортер с фамилией, похожей на марку парфюма, но, как оказалось, без малейших для себя последствий. Кстати, насчет парфюма: Бобу смутно припоминалось, как военный с незнакомыми погонами на камуфляже латиноамериканских коммандос, приобняв могучей лапищей за плечи, пытался угостить его чем-то явно галантерейным из плоской бутылки, напоминающей карманную для виски. В ушах до сих пор стоял его бас: «Коктейль Александр Третий! Фифти-фифти лосьон „Саша“ энд одеколон „Тройной“!..» Получив вежливый, но непреклонный отказ, военный пожал плечами, выхлебал, не отрываясь, добрую пинту содержимого флакона прямо из горлышка и довольно рыгнул, распространяя вокруг аромат цветущего луга…
«Приснится же такое…»
От радикального лечения, предложенного русскими по принципу «клин клином вышибают», все телевизионщики (почти все: француз и австралиец транспортировке вообще не подлежали) отказались, ограничившись крепким кофе, минеральной водой, аспирином и всяческими «сверхэффективными» средствами, предусмотрительно захваченными с родины. С таким же успехом они могли пытаться привести себя в порядок с помощью медитации по рецептам гималайских монахов…
Процессия, груженная аппаратурой, напоминала цепочку приговоренных, бредущих на казнь.
Боб благодаря своему высокому рангу шагал почти налегке, предоставив надрываться ассистентам, но ощущал себя так, будто тащит на плечах весь Бруклинский мост вместе со статуей Свободы в придачу. И сердце опять забарахлило на самой середине узкого прохода в скалах – не то естественного, не то прорубленного кем-то… Уточнять Джуллиан не имел никакого желания.
За установкой камер и прочего оборудования мучеников застало хмурое утро, на взгляд страдальцев, ничем от обычного не отличающееся.
С низкого неба сыпался унылый дождик, все вокруг набрякло влагой, патентованные «незапотевающие» насадки на объективы запотевали… В добавок ко всему «первопроходцы нового мира» безнадежно запаздывали, и телевизионщики ежеминутно поглядывали на часы, тоскливо обмениваясь нелестными мнениями о пунктуальности виновников торжества.
От кучки зевак, притащившихся из русского лагеря по эту сторону и выдворенных за пределы сектора обзора камер, отделился худощавый мужчина средних лет, закутанный, как и все остальные зрители, в некое подобие средневекового плаща с капюшоном.
– Не волнуйтесь, мистер, – сочувственно обратился он на вполне приличном английском к Бобу. – Тут всегда так… Они там думают, что перешагивают грань точно в намеченный срок, а здесь проходит полчаса или больше. Или меньше… Закон природы…
– Почему у вас в России даже законы природы какие-то перевернутые? – неприязненно буркнул репортер, отворачиваясь: как он в этот момент ненавидел задание телекомпании, этот параллельный мир и всю Россию заодно.
– Зря вы так… – укоризненно заметил русский за его спиной. – Законы как законы. Не хуже ваших… Хотите?
Джуллиан непроизвольно оглянулся. Русский протягивал ему металлический слегка помятый стаканчик, над которым вился парок.
– Опять водка?
