– Сегодня сидит тихо, словно мышка, а уж вчера так брыкался, так брыкался…
Брайан хотел сказать супруге что-нибудь нежное, до чего был небольшой умелец, но тут раздался крик Брайана-младшего, двенадцатилетнего сорванца, их с Дороти первенца:
– Папа, папа! Там ястреб!..
– Где, сынок? – тут же позабыл про нежности фермер: кур и так было немного, а если вдруг крылатый пакостник унесет петуха…
Так и есть: знакомый силуэт закладывал плавный вираж в вышине, прямо над головой, видимо, высматривая добычу полакомей.
– Ах ты пропасть!.. Сынок, ну-ка хватай палку побольше и бегом к курятнику. А я – за дробовиком…
* * *
– Почему всего пятьсот? А где еще полштуки? Договаривались ведь на тысячу! Что я ребятам скажу?..
– А что ты приволок? Ты ведь сущий мусор приволок!
Прапорщик Горбунков брезгливо рассматривал стеклянную банку с вяло копошащимися в ней насекомыми самого отвратного вида и с удовольствием распекал на чем свет стоит тощего очкастого солдатика с лычками младшего сержанта.
За три прошедших месяца его кабинет в свежеотстроенном здании казармы российского гарнизона в Парадизе превратился если не в подобие зоологического музея, то в какую-то помесь террариума с инсектариумом
[83]
– точно. В больших картонных коробках из-под оргтехники рядами выстроились стеклянные банки с туго затянутыми марлей горлышками, проволочные клеточки для особенно активных букашек, для которых марля не составляла непреодолимой преграды, и емкости со всякими гадами, чересчур крупными для банок.
Никита, было, попытался расширить ассортимент вновь образованной «фирмы» и на более крупных представителей фауны, но с огромным трудом отловленные живьем зайцы, бурундуки и лесные мыши у профессора Смелковича как-то не вызвали энтузиазма.
– Поймите, Никита, – проникновенно вещал он своему молодому партнеру. – Эти зверьки не представляют для биологии ровно никакого интереса. Это обычные для данной местности виды, которых и в обычном мире пруд пруди. Кроме того, я, как вы уже успели выяснить, эн-то-мо-лог! Меня интересуют лишь представители членистоногих, да и то не все, а лишь шестиногие, иначе говоря, Hexsapoda или Insecta, или более привычно для вас – насекомые. Я бы даже сказал – избранные из насекомых – прямокрылые, или Orthoptera, но это уже частности. Хотя, если бы вы привели мне, к примеру, шерстистого носорога или мамонта…
Но до мамонтов и носорогов Горбункову, увы, добраться было не суждено. Военно-воздушные силы Ограниченного контингента российских войск в Парадизе (сокращенно – ОКРВП) до сих пор имели на вооружении лишь два легких вертолета, выделенных от щедрот «союзниками». Да и те сразу и бесповоротно поступили в ведение генерал-лейтенанта Кравченко, коменданта Парадиза, и на «аэродроме» лишь ночевали, да и то не всегда. Никита не раз с завистью наблюдал, как из вертолета выгружали то тушу лося, подстреленного бравым воякой где-то за полсотни верст отсюда, то десяток косуль.
Интересными для науки или неинтересными были эти рогатокопытные, выяснить так и не удалось: сразу после фотосессии с трофеями высокопоставленный охотник щедро отправлял добычу на кухню, ограничиваясь лишь рогатыми черепами на стенах своего роскошного кабинета. Поговаривали, что страстью к подобному декору генерал воспылал, еще служа в братской ГДР в составе достославной ГСВГ, где не пропускал ни одной экскурсии в национализированные трудящимися баронские замки, щедро украшенные оленьими рогами и кабаньими головами. Кто знает, может быть, любуясь очередной черепушкой, Борис Семенович представлял себя каким-нибудь графом фон дер Плиттером или, на худой конец, бароном Штольцем?..
Поговаривали, правда, что в окрестностях озера изобилуют саблезубые тигры, но попасть к подобному страшилищу в его личную коллекцию, размещенную где-нибудь на стене уединенной берлоги, прапорщику совсем не улыбалось. Честно говоря, он вообще побаивался встречаться с представителями местной фауны в их привычной среде обитания. Особенно после того, как какой-то крупный жук, обладавший поистине кавказским темпераментом, умудрился вспороть спичечный коробок, в который был незаконно заключен, и вырваться на свободу, пылая праведным гневом. Ерунда? А коробок-то Никита по глупости положил в карман брюк… Три дня, проведенных на койке санчасти, и пара десятков уколов от труднопроизносимых хвороб, вкаченная медсестрами-садистками в самые интересные части тела, окончательно настроили прапорщика против личного общения со «зверьками».
Теперь он лишь отдавал приказания раздобыть ту или иную животинку своим подчиненным, а уж те старались от души, поскольку Горбунков щедро делился со своими «промысловиками» небольшой частью профессорского гонорара.
Однако он был уже далеко не таким полным профаном в энтомологии, каким являлся в свой первый визит к Аскольдову, а потом и к Смелковичу. Были пролистаны сотни страниц самой различной литературы по насекомым, от научно-популярной до сугубо специальной, и, надо сказать, не без пользы. Теперь Никита мог с уверенностью отличить самого обычного дровосека длинноусого Acanthocinus aedilis от редчайшей формы Callipogon relictus
[84]
, возможно, неизвестной в «большом мире», свободно оперировал такими заковыристыми словами, как «эндемик», разбирался в терминах «камподеовидный» и «эруковидный»
[85]
и мог перечислить на чистейшей латыни все типы и роды насекомых. И это при том, что в детстве все эти суетливые твари не вызывали у него ничего, кроме отвращения и иррационального страха, а подростком он даже не думал собирать коллекцию бабочек, например, чего не избежало большинство его сверстников. Столь спонтанно развившиеся способности даже вызывали некоторое законное удивление у профессора.
– Вы не подумывали, коллега, – не раз спрашивал Михаил Осипович у доставившего новую партию «зверушек» прапорщика. – Продолжить образование, скажем, на моей кафедре в Кедровогорском университете? Могу составить вам протекцию…
И самое странное, что это полушутливое «коллега» в его устах с каждым разом звучало все менее уничижительно.
Кстати, и бедные бурундуки оказались не так уж бесполезны для науки.
При тщательном изучении их полосатых шкурок (арестанты при этом рвали и метали от вопиющего нарушения их природных прав на личную жизнь и неприкосновенность) профессор Смелкович обнаружил в подшерстке грызунов таких неординарных блох и вшей, что пришел в совершеннейший восторг…
* * *
Газета «Купецъ» Чьи в лесу шишки?
Вот уже более полугода, как Россия получила доступ к существующему в непосредственной близости от нашего параллельному миру. Наша газета в свое время знакомила читателей со всеми перипетиями этой захватывающей истории. Близкие к руководству страны силы пытались сделать Парадиз заповедником для одних лишь себя любимых, но эта затея, как и большинство других подобного толка, была сорвана вмешательством здоровых демократически настроенных сил, привлекших к проблеме внимание мировой общественности.
