На то, чтобы очистить палубу, ушло чуть больше пяти минут, причем обороняющиеся матросы успели выстрелить всего два раза, к счастью никого не задев. Судя по выкрикам, доносившимся с юта, куда выходил люк матросского кубрика, разъяренные горцы завершали разгром неприятеля в его логове, и Бекбулатов смог наконец с горем пополам стереть с лица кровь и пот.
Зрелище, которое представляла собой палуба, явно предназначалось не для слабонервных.
Повсюду в лужах крови валялись тела матросов, кое-где еще проявляющие признаки жизни, но в большинстве неподвижные. Увы, они были не одиноки на этом театре смерти: бывалые морские волки, ходившие по краешку не первый год, явно владели холодным оружием лучше, чем огнестрельным… У подветренного борта, с торчащим из спины окровавленным острием, лежал, подмяв под себя врага, старый Мовсар, и после смерти продолжавший сжимать его горло мертвой хваткой… — Бедный старик…
Ашот, опровергая своим видом басни о миролюбии своих соплеменников, картинно опирался на длинный тесак, зажимая свободной рукой кровоточащее бедро.
— Вы ранены? — Владимиру пришлось приложить усилие, чтобы оторвать окровавленную ладонь юноши от раны. — Присядьте, я попробую вас перевязать…
— Пустяки! — Пребывающий в хорошо знакомом штаб-ротмистру боевом запале молодой армянин, видимо, пока почти не чувствовал боли. — Царапина… Лучше займитесь капитаном: он, похоже, в своей каюте на корме…
Едва произнеся эти слова, Ашот мешком осел на палубу, внезапно лишившись чувств.
Разорвав пропитанную кровью штанину шаровар негоцианта, Бекбулатов убедился, что рана, несмотря на величину и обилие крови, не опасна, и с легким сердцем сдал его с рук на руки опасливо выбирающимся из трюма «мирным» невольникам, в числе которых, естественно, был и Войцех, находящийся на грани обморока.
В кормовой части «Роксоланы» и в самом деле царила подозрительная тишина. Несомненно, Фарук-ага, не производящий впечатления глухого, отлично слышал выстрелы и вопли и имел достаточно времени, чтобы забаррикадироваться в каюте. Вот бы еще выяснить, сколько с ним людей и, главное, как они вооружены…
— Ашот, дорогой, — обратился Владимир к смертельно бледному армянину, пришедшему в себя и теперь болезненно кривящемуся, так как лапам перевязывавшего его горца, похоже, было более привычно лишать жизни, чем оказывать помощь. — Спроси, остался ли в живых хоть кто-нибудь из матросов.
Страдалец, по белому в синеву лицу которого градом катился пот, кивнул и принялся что-то втолковывать своему мучителю. Тот закивал головой и затараторил, перебив его на первых же словах.
— Он говорит, что люди гор никогда не добивают поверженного врага, — принялся переводить юноша, зрачки которого опасно плыли, показывая готовность последнего снова удалиться в Страну Забвения. — Считая это недостойным мужчины…
— Пожалуйста, покороче, — попросил Бекбулатов, небезосновательно опасаясь, что повторный обморок будет не столь коротким: болевой шок явно проходил и раненый балансировал на грани забытья.
— В плен захвачено пять или шесть человек… — прошептал храбрый армянин, отключаясь.
— Войцех, — распорядился штаб-ротмистр. — Помоги нашему другу отнести раненого вниз и разыщи для него чего-нибудь укрепляющего. Вина там или водки… Только сам: ни-ни!
— Слушаюсь, командир! — Пшимановский несколько повеселел при мысли, что ему не придется находиться на залитой кровью палубе среди мертвых и умирающих.
Вручив заряженные винтовки перемазанным кровью горцам, Владимир на пальцах втолковал им, чтобы не спускали глаз с люка, ведущего в кормовые помещения, и скрепя сердце отправился на ют «допрашивать» пленных, в основном полагаясь на тот же «язык», так как насчет своего владения местной «мовой» даже не заблуждался.
«Моряки все-таки, — думал он, спускаясь по крутой скрипучей лестнице, помнится, у водоплавающего люда именуемой трапом, в душную клетушку, мало чем отличающуюся от невольничьего трюма. — Свет повидали… Может, кто-нибудь из них понимает европейские языки? В конце концов, попробуем на пальцах…»
* * *
— Капитан Фарук! Отзовитесь!.. «Что-то знаком мне этот голос! — подумал Фарук-ага, притаившийся за баррикадой из дивана, сундуков, кресла и прочей мебели, загромождающей дверь капитанской каюты. — Чертов „пассажир“, не иначе!»
Да-а… Похоже себе на беду позарился он, старый прожженный работорговец, на эту залетную птичку. Как бы птичка не заклевала охотника… Но рано отчаиваться.
Слава Аллаху всемогущему, Фарук-ага не был чужд новых веяний техники и кроме револьвера обзавелся другой чудо-новинкой — радио. Сейчас верный Идрис, не покладая рук, стучал ключом, раз за разом ьндавая в эфир сигнал бедствия. Если где-то рядом (а до пролива Йолишке и турецкой крепости, закрывающей проход из Азовского моря в Черное, рукой подать) окажется военный корабль, то он, конечно, придет на помощь. Работорговля? Какая еще работорговля? Пираты напали на мирное торговое судно, перебили команду… Выкрутимся, не впервой! Денег, слава Аллаху, полная шкатулка в тайнике. И связи кое-какие есть… Лишь бы продержаться до подхода помощи.
— Капитан Фарук! Вы меня слышите? Экий вы неугомонный, господин Бекбулат…
— Слышу. Ну и что?..
— Сдавайтесь, господин капитан. Выходите, так сказать, с поднятыми руками.
— А если не выйду?
— Ваша команда частично пленена, частично… Скажем, уничтожена. У вас остался всего один человек — ваш слуга.
— Ну и что?
— Численный перевес на нашей стороне. Сдавайтесь. Гарантирую вам…
— Себе гарантируй! Через час тут будет сторожевой корабль, и тогда проверим, кто, что и кому гарантирует!..
* * *
— … Через час тут будет сторожевой корабль и тогда проверим, кто, что и кому гарантирует!.. — донеслось из капитанской каюты.
Что-то чересчур он самоуверенно себя ведет. Может, действительно ждет подмоги? Каким образом?
— Господин Мустафа, — обратился Владимир к несколько полинявшему толстяку, выковырнутому с большими трудами из камбуза (каким образом такая туша втиснулась в наполовину пустой ларь с мукой — одному богу известно), которого, приставив к горлу кривой кинжал, держали под белы рученьки два страховидных окровавленных горца. — А нет ли у вашего господина какого-нибудь средства связи с берегом?
Чем черт не шутит, что-то там Мишка Королев рассказывал про чудо здешней техники, напоминающее детекторный приемник. Может быть, турки дальше запорожцев ушли в технологическом плане и сейчас из капитанской каюты на весь свет несется: «SOS… SOS… SOS…»
— Какой такой господин? — перетрусивший помощник капитана почему-то начал изъясняться на ломаном немецком, хотя еще несколько минут назад тараторил вполне грамотно. — Шайтан, собак, не господин! Рабовладелец! Преступник!..
— Ну мы еще разберемся, кто из вас больший преступник, — туманно пообещал Бекбулатов и заорал: — Есть связь с берегом или нет, подонок?!
