— Точно, — встрял Берестов, сосредоточенно шевелящий губами, будто пересчитывая про себя крытые защитного цвета брезентом армейские грузовики. — Такой компанией ни на блины, ни по грибы не ездят.
Вслед за кавалькадой грузовиков потянулись приземистые гусеничные машины, ощетинившиеся расчехленными орудиями и размалеванные камуфляжными разводами. Их было много, очень много…
— Ого! — обернулся к спутникам Чебриков. — Новгородскую бригаду подтянули. Смотрите, Владимир Довлатович, на борта бронемашин!
— Да вижу я, вижу, — ответил Бекбулатов. — Их эмблема мне хорошо знакома… Меня больше беспокоит, что все питерские радиостанции молчат с самой ночи. Я уже весь диапазон проверил: Москва, Варшава, Гельсингфорс в полном порядке, а на петербургских частотах один треск да шипение. Говорил я вам, Петр Андреевич, что непонятица эта мутная с безвластием долго не протянется…
Чебриков не стал возражать, также как парой часов раньше решил не посвящать товарищей в то обстоятельство, что поминальник его тоже не подавал признаков жизни — явление само по себе неординарное.
Двухдневное путешествие трех спутников, проходившее без сучка без задоринки, затормозилось в нескольких километрах от финиша, натолкнувшись на непреодолимое препятствие.
По трезвом размышлении решили отправиться в Санкт-Петербург не на поезде или тем более самолете (что было сопряжено с опасностью разоблачения Берестова и Бекбулатова, не имеющих, естественно, никаких документов), а на автомобиле Чебрикова, к счастью, мощном и просторном, к тому же вызывавшем у встречных дорожных полицейских законное почтение. Войцеха оставили «на хозяйстве», не рискнув брать с собой это нелепое создание, грозящее превратиться на заключительном отрезке путешествия в нешуточную проблему. Впрочем, тот, пресыщенный приключениями, особенно и не рвался к новым, закопавшись с головой в книжные сокровища, собранные под крышей чебриковского дома. За то, что он умрет во время их отсутствия с голоду, путешественники не опасались, так как граф сдал его с рук на руки своей «экономке», весьма, кстати, симпатичной и далеко не старой особе, рекомендовав своим дальним родственником из Австрийской Польши, совсем не понимающим по-русски. Единственное, чего опасались и хозяин, и его гости: как бы рассеянный историк не спалил дотла по своей феноменальной невезучести жилище графа…
Следом за бронетранспортерами снова потянулись грузовики, и, казалось, конца и краю им не будет.
— Все, ждать смысла нет! — завел наконец двигатель граф, осторожно, по самому краю обочины, под негодующую какофонию клаксонов, выруливая из пробки в обратном движению направлении. — Тут мы ничего не дождемся, да и прорываться с парадного хода в город не имеет смысла: там, без сомнения, многослойные полицейские заслоны выставлены, чтобы таких, как мы, отфильтровывать. Ничего себе компания подобралась: сумасшедший отставной жандарм да два беспаспортных бродяги!
— Что же теперь? Обратно?..
— Почему обратно? Две с половиной тысячи верст прокатились, а теперь обратно? Не-э-эт, мы зайдем с черного хода! Где-то здесь должен быть проселок…
На проселок, ведущий к одной из известных графу верных лазеек в Северную Пальмиру, свернули километрах в полутора от начала пробки, но воинская колонна все никак не кончалась, в ней чередовались то грузовики, то бронемашины, колесные и гусеничные, то танки. На разной высоте по направлению к городу то и дело проносились хищные пятнистые туши боевых вертолетов, напоминающих рыщущих в поисках поживы стервятников…
* * *
Автомобиль медленно катился по улице вымершего города, слепо взиравшего на пришельцев плотно зашторенными глазницами. Только иногда мелькало за каким-нибудь из стекол белое лицо и тут же скрывалось из вида.
— Стоп, ваше сиятельство! — скомандовал Бекбулатов, завидевший прозрачный колпак над телефоном-автоматом, приткнувшимся у стены какого-то явно казенного учреждения. — Я отлучусь на минуточку…
Где-то далеко, на пределе слышимости, раздавалась частая стрельба, треск очередей — сухой стрекот автоматов и более отрывистый лай крупнокалиберного пулемета, иногда бухали взрывы. Не хватало только воя сирен, окон, заклеенных крест-накрест полосками бумаги, да сваренных из рельсов противотанковых «ежей» на проезжей части…
— Как в блокаду… — пробормотал Сергей Владимирович, вспоминая виденные им десятки раз в разных кинофильмах сцены военного Ленинграда и чувствуя, как сжимается сердце.
— Что вы сказали? — обернулся к нему через плечо Чебриков.
— Да вот, блокаду вспомнил, — промолвил старик, припомнив, как ротмистр расспрашивал его еще в то, прошлое, знакомство об истории страны. — В Отечественную…
— Какую Отечественную? — переспросил, как раз в этот момент распахнувший свою дверцу Бекбулатов. — Восемьсот двенадцатого года, что ли?
— Нет, Владимир Довлатович, — ответил за Берестова граф. — В мире господина Берестова, который вы проскочили транзитом, была и другая Отечественная война, вторая. Там ее называют Великой. К слову сказать, князь, она действительно была великой… С той, про которую вы вспомнили, и не сравнить. Четыре года сограждане Сергея Владимировича воевали… Хотя Москву все-таки не сдали.
— А воевали-то с кем? И кто в результате победил?
— Воевали с Германией, да-да, не удивляйтесь, а победила, конечно, Россия. Большой кровью, но победила…
— Двадцать шесть миллионов потеряли, Володя, — тихо проговорил Владимирыч. — Это не фунт изюму… Мой отец тоже погиб, под Сталинградом… И у супруги моей покойной…
Помолчали с минуту.
— Ладно, — промолвил Чебриков. — Потом об этом. Ну а вы что выяснили, князь?
Прежде чем ответить, Бекбулатов долго пожимал плечами и недоуменно крутил головой.
— Чепуха какая-то получается, — сообщил он наконец. — Ну то, что я уже без малого год как покойником числюсь, меня совсем не удивило… Разберусь как-нибудь… Но вот что Сашка Бежецкий в роли государственного преступника оказался! Это новость так новость, я вам скажу!..
— Что такое?
— В Петропавловке мой друг, Петр Андреевич! Вместе с большинством высших офицеров Корпуса… Если, конечно, Клара, овца эта немецкая, все правильно поняла. «Князь Александр» да «князь Александр» у нее через слово… Даже титул сдуру перепутала. Рыдает, понимаешь, в трубку, как корова…
— Кто рыдает?
— Да Клара, экономка Сашкина… Вернее, супруги его, Елены. Значит, готовил я сюрпризец другу, а он мне еще больший преподнес…
Бекбулатов пристально посмотрел вдоль улицы, словно увидев там что-то для себя интересное, и обронил в пространство:
— Известен мне, господа, один человек, который все эти непонятицы сможет разъяснить и по полочкам разложить… По ранжиру, так сказать…
Чебриков, словно услышав команду, завел автомобиль, послушно откликнувшийся на поворот ключа и замурлыкавший мощным двигателем, точно огромный кот.
