Враг рода человеческого на этот раз выбрал облик более экстравагантный, чем у известного всем черного пуделя. Он обратился телефоном… Тьфу, поминальником.
– Воинов, – поднес аппарат к уху Александр, убедившись, что «поминают» его с одного из служебных номеров «родной» конторы, хотя и без конкретики.
– Добрый вечер, Александр Павлович, – раздался в динамике знакомый волнующий голос. – Не спите?
– Вечер добрый, – автоматически поздоровался Воинов, хотя общался с начальницей всего лишь несколько часов назад. – Сплю.
Соврал он чисто автоматически, по устоявшейся еще в годы службы привычке: к чему являть начальству свою готовность к подвигам без особенной на то нужды?
– Врете, Александр Павлович, – хмыкнула трубка. – Вы забыли, что я слишком хорошо знаю ваше, так сказать, «альтер эго». А вот оно-то, то есть он, раньше двенадцати ложится крайне редко. Разве только если смертельно устал. Но вас-то я, думаю, сегодня не слишком утомила, а?
Разговор получался настолько двусмысленным, что Александру до смерти хотелось ляпнуть какую-нибудь грубость или спошлить чисто по-солдатски, а то и просто нажать клавишу отбоя.
«Что, другого времени не нашла, старая нимфоманка, чтобы со мной фривольничать? – с неожиданной для себя злостью подумал он. – Или близнецу не до нее, вот и…»
– Однако, господин Воинов, я беспокою вас в такой час вовсе не ради пустой болтовни, – построжал голос в динамике, и подчиненный в сотый раз подивился умению начальницы если и не читать мысли собеседника, то схватывать его эмоциональное состояние. – Вы уже видели по телевизору сюжет о сегодняшней катастрофе?
Александр тоже подобрался: что ни говори, а интуиция у него пока еще функционировала исправно – подсознание выхватило нестыковку в сообщении неспроста.
– Так точно, – ответил он.
– Браво, – без выражения отозвалась Маргарита. – Узнаю военную школу. Славно, что вы, в отличие от прочих сотрудников, все еще чувствуете себя военным человеком.
– Я и есть военный человек, – возразил Воинов.
– Не сомневалась ни минуты… Потому и позвонила вам последним, – в голосе начальницы мелькнула саркастическая нотка. – Поскольку вы-то способны собраться быстрее всех… Не спрашиваете куда?
– Полагаю, в окрестности Самары, – вернул сарказм Александр.
– В таком случае будьте готовы через пятнадцать минут спуститься вниз – вас будет ждать авто. Прошу не брать много вещей – ситуация категории «А».
Не прощаясь, баронесса фон Штайнберг отключилась.
«Вот стерва! – в сердцах думал мужчина, быстро одеваясь, беря приготовленный давным-давно „тревожный чемоданчик“, отключая свет и газ… – Вот что значит не мужик! Нет, чтобы скомандовать кратко и емко… А не рассусоливать добрых пять минут, политесы разводить…»
Ровно четырнадцать минут спустя офицер вышел из дверей подъезда к поджидавшей его «конторской» машине с густо затененными стеклами – к точности он был приучен давно.
С тех еще пор, как звался Александром Бежецким…
* * *
– Как вы думаете, к-к-коллега, – осведомился профессор Логерфельд, склоняясь к уху соседа, сидящего в кресле с закрытыми глазами. – Хоть в этот р-р-раз нам не придется прыгать с парашютом?
Александр про себя улыбнулся, вспомнив, как полгода назад всей «гоп-компании», как он называл свой отдел, пришлось десантироваться в одном из труднодоступных районов Тянь-Шаня, чтобы проверить информацию об одной из «аномалий», кстати, впоследствии так и не подтвердившуюся. Одному Богу было известно, сколько сил и нервов тогда пришлось потратить бывшему десантнику, чтобы в двухдневный срок обучить ученых совершенно непостижимой для их высоких умов премудрости. И, к слову сказать, не без успеха – операция прошла хотя и не без сучка, без задоринки, но без сломанных рук, ног и тем более – шей. За что «инструктор» получил от непосредственного начальства устную благодарность, в «конторе» ценившуюся даже выше какой-либо материальной награды.
– Успокойтесь, Карл Готлибович, – совершенно серьезно ответил он ученому. – Не знаю, как там задумали наверху, – он ткнул пальцем в мелко вибрирующий потолок пассажирско-грузового отсека, – но я такой информацией не располагаю. Да и парашютов, как видите, не припасено.
– С них станется выбросить нас и без парашютов, – проворчал с соседнего ряда приват-доцент Казанского университета Смоляченко. – Из соображений секретности… Вы умеете летать, коллега? – не очень галантно ткнул он локтем в бок сладко дремавшего на его плече соседа Никиту Михайловича.
– А? Что? – подхватился тот, спросонья яростно протирая почему-то не глаза, а очки. – Мы падаем?
– Побойтесь Бога! – возопил кто-то невидимый из-за груды багажа, разделяющего пары кресел. – Прекратите свои шуточки! И так страшно лететь после этого «Святогора»…
– Господа! – раздался голос академика Мендельсона, имевшего среди ученой братии, составлявшей костяк отдела, гораздо больший авторитет, чем «господин Воинов». – Время ночное, многие спят – нас всех повыдергивали из постелей, как вы знаете. Осталось лететь меньше часа – может быть, прибережете свой азарт для предстоящей работы? Александр Павлович! Почему вы молчите?
– Я думаю, Дмитрий Михайлович, вашего слова будет достаточно, – улыбнулся Александр.
И в самом деле – возникшая было перепалка улеглась мгновенно. Если с начальником номинальным еще было можно спорить (да что там «можно» – принято!), то корпоративная солидарность срабатывала лучше любой субординации.
«Дети. Сущие дети… – подумал офицер, поудобнее устраиваясь в кресле и снова закрывая глаза. – Прямо пионерлагерь какой-то…»
* * *
– Вы действительно считаете, что иного выхода нет? – академик Новоархангельский не знал, куда девать руки, и то комкал в руках край накомарника, то пытался стряхнуть несуществующую пылинку с камуфляжного плеча Бежецкого. – Может быть, все-таки подождать выздоровления Федорова?..
Александру, облаченному в штурмовой костюм высшей защиты, больше всего сейчас хотелось бы оказаться где-нибудь в ином месте. Например – по ту сторону «ворот», где, по последним замерам, условия были более чем комфортными – всего лишь минус пятнадцать при относительном безветрии. Какие-то десять метров в секунду во внимание принимать, право, не стоило. Тут же, на тридцатиградусной жаре, да еще под постоянными атаками неистребимого таежного гнуса несладко было и в обычной одежде, а в тяжеленном «Горыныче», специально модернизированном конторскими умельцами для условий повышенной радиации, – подавно.
«Еще минута, и я тут расплавлюсь, – думал офицер, чувствуя, как щекотные струйки скатываются по спине, несмотря на специальное „непотеющее“ белье, позаимствованное у космонавтов. – Или огонь начну изрыгать, почище того самого Горыныча… Как бы не просквозило на ветерке после такой сауны…»
Конечно же, идти в первый десант на неизведанные земли ему было совсем не обязательно. Более того, как начальнику экспедиции – невозможно. Но что делать, если командир десантников два дня назад растянул связку на ноге, прыгая с удочкой по скользким камням на берегу так и оставшейся безымянной «хариусной» речушки? Что с того, что напарником его по той памятной рыбалке был господин Воинов? Не на веревке же туда тянули спецназовца? Он же и в самом деле без ума от рыбной ловли…
