– Да-да, – с сомнением подтвердил Александр, пытаясь вспомнить, приходилось ли ему ездить в метро ВОТ ТАК – ему всегда казалось, что путешествие без пересадок удобнее.
– Отлично! – воодушевился рассказчик. – Одним словом, есть такие пространства, проложить через которые маршрут удобнее, чем через иные. Иногда приходится нанизать на один маршрут два-три «посторонних» пространства, иногда больше… В этот раз такими транзитными оказались ваши два.
– Я понимаю, но…
– Вы хотите спросить о технологии? Не думаю, что при вашем уровне знаний… Поймите, я не хочу вас обидеть – просто ваше общество еще не дошло до той степени развития науки… Хотя должен признаться, что ход с этим… ядерным взрывным устройством был весьма остроумен.
– Значит, вы умеете делать межпространственные тоннели?
– О-о-о! Это весьма просто… При определенном уровне технологий, конечно. Ваши миры в свое время сами дойдут до этого. Данные методики очень хорошо отработаны, тоннели открываются на определенное время, в недоступных для аборигенов местах, но…
– В этот раз произошла накладка.
– Да, совершенно верно. Ваше воздушное судно наткнулось на границу тоннеля, и произошла катастрофа. Мы очень сожалели об этом.
– Конечно. Но двум сотням пассажиров ваши сожаления уже не нужны.
– Вот именно. Мы хотели загладить свою вину хоть чем-нибудь, поэтому и возникла идея в обход всех правил принять в число цивилизованных миров и ваши два. Простите, но мы называем цивилизованными…
– Ничего, я все понял.
– Отлично… Но вываливать на голову миллиардов ничего не подозревающих людей такое разом – непростительная ошибка. Мы решили, что для начала вашим двум мирам будет нелишне наладить контакт друг с другом.
– И?..
– И мы ошиблись, – сник «серебряный». – Ваши миры еще не доросли до контактов даже между собой. Даже между настолько близкими друг другу соседями. Когда мы поняли, что дело может кончиться плохо, тоннель решено было ликвидировать.
– Значит, наши бомбы не пригодились?
– Конечно же, нет! Это варварское оружие, и использовать его в Континууме – преступление. Тем более – в межпространстве. Это, знаете ли, даже просто опасно. Мы нейтрализовали ваше летательное устройство. Увы, сохранить его не удалось, зато мы спасли вас.
– А второй пилот? Что стало со вторым самолетом?
– Ничего. Этот летательный аппарат, который вы называете самолетом – оригинальное, на мой взгляд, название, – проследовал туда, куда направлялся, и благополучно приземлился. Это было последнее материальное тело, которое проследовало через тоннель.
Бежецкий мысленно перекрестился и возблагодарил Бога, что все произошло именно так, а не иначе. Что ни говори – жаль, если погибнет твое второе «я».
– Теперь ваши пространства обособлены. Имеется, правда, еще один тоннель между ними, но он обладает довольно редкими свойствами… Вы знакомы с некой математической абстракцией, именуемой лентой Мебиуса?
– Да, и не только абстрактно. Могу сделать эту ленту хоть сейчас. У нас любой школьник знает эту фишку.
– О-о! Я не знал, что ваш мир так далеко продвинулся в пространственной теории! Вот этот тоннель как раз имеет свойства, несколько схожие с лентой Мебиуса. Он псевдоодносторонен.
– Да? – задумался Бежецкий. – И я, кажется, знаю, о чем идет речь…
Перед ним снова мелькнул сумрачный день «Ледяного мира», автоматные очереди, выбивающие колючие осколки из обсидианово-черного «грунта», завывание стылого ветра и сумасшедшая чехарда в наушниках… Так вот что это был за фокус…
– Совершенно верно. Вы проходили через этот тоннель. И у двух миров еще есть шанс встретиться.
Видимо, «серебряный» уже закончил свой рассказ, поскольку молчал, ласково и всепонимающе глядя на слушателя. Он словно бы ждал какого-то вопроса. И Александр этот вопрос не мог не задать:
– А что же со мной?
– Очень хороший вопрос, – похвалил рассказчик. – И что самое главное – своевременный. Понимаете… Мы не можем вернуть вас в тот мир, который вы только что покинули. Двое близнецов еще туда-сюда, но трое… Как вы говорите в этом случае?
– Перебор, – мрачно буркнул Бежецкий.
– Да-да, перебор! Настоящий перебор. Если хотите, мы отправим вас в ту, вторую Россию.
– Что я там забыл? – уставился в белоснежный пол Александр. – Там я тоже – перебор. Видел, знаю…
– Тогда… Что вы скажете, если мы вернем вас на вашу родину?
– На родину?..
У Бежецкого вдруг защемило сердце: он уже почти не вспоминал о той истерзанной стране, которую покинул так бездумно и скоропалительно. Да, это не имперский рай земной, но и не ад. Как хотел бы он сейчас оказаться на родной земле, пройти знакомыми улицами, увидеть родных и близких… Всех, кто остался.
– А вы это можете? – с надеждой взглянул он в глаза «серебряному», боясь увидеть в них издевку или прочесть виноватое: «Не можем…»
– Отчего же нет? Но предупреждаю вас, что это – не самый лучший уголок Континуума. Вы можете ознакомиться и с другими вариантами…
– Нет, других не надо! – быстро ответил Александр. – Туда, только туда.
– Не пожалеете?
– Нет, не пожалею. Могу даже расписку написать, что отказываюсь от других вариантов, – постыдно засуетился бывший майор. – Где расписаться?
– Да нет, не нужно расписки, – пожал плечами обитатель Континуума. – Зачем она нам?.. Ну, раз вы хорошо подумали… Тогда прощайте.
Он поднял на Бежецкого свои добрые глаза и…
…и тот с изумлением понял, что «белая комната» куда-то исчезла, сменившись обычным, хорошо знакомым по прошлой жизни городским пейзажем.
Александр стоял посреди кое-как заляпанной асфальтом мостовой, глядя на уходящий куда-то в перспективу ряд обшарпанных панельных домов. Ветерок гнал вдоль по улице клубы пыли вперемешку с какими-то обрывками бумаги и прочим мусором, под ногами имели место россыпи окурков, битого бутылочного секла и прочего сора, немыслимого в Империи, но столь привычного в «одной шестой суши».
«А не покажусь я тут инопланетянином, – опасливо подумал Бежецкий, пытаясь оглядеть себя. – В одежке этой футуристической?..»
Но и облачен он был уже не в «потусторонний прикид», а во вполне обычное камуфляжное «хабэ», неновое, вылинявшее от частой стирки и заплатанное. Плечо оттягивал полупустой вещмешок, в котором что-то металлически позвякивало, а ладонь, протянутую к голове, уколол ежик коротко остриженных волос – полузабытый за несколько лет, но такой привычный раньше фасон прически. Зеркала не было, но и рукой Александр нащупал, что щегольские усики уступили место трехдневной щетине, а на матерчатых погончиках по-прежнему имеют место майорские звездочки.
«Вот ты и вернулся домой, солдат!..»
