— С чего это вдруг? — недоверчиво прищурился Роджер. — Английская королева дала дуба, и по всей Земле объявлена амнистия? Или Штаты помирились со всем миром?
— Америка вернулась! Целехонькая, с иголочки, и все там живы и здоровы! Развернулась, говорят…
— Это бред, Фил. Бред сивой кобылы, — покачал головой Роджер, давно уже разучившийся верить в детские сказки. — Все равно что сказать, что из сваренного вкрутую яйца вылупился цыпленок… Или даже не из яйца, а из его пустой скорлупы.
— Ей-ей, не вру! Пойдем, послушаешь сам. Там чин какой-то прибыл из Штатов с целой командой. Томми
[77]
, гады, такие вежливые стали, черномазых от колючки отогнали… Говорят, вечером целый банкет будет!
— Все бы тебе жрать… Ладно, пойдем взглянем от скуки…
* * *
Леша Мерзлин, немного исхудавший и бледный после проведенного в тюрьме месяца с большим гаком, вышел под яркое совсем по-весеннему солнышко и загородился ладонью от его веселого привета.
Конечно, отпустили его не сразу после того, как он рассказал следователю о своей «заначке» и под конвоем омоновцев, будто опасный маньяк-головорез, показал все на месте, под микрофон и видеокамеру, и даже не через месяц, но отношение к нему разительно переменилось. Алексея перевели в другую камеру, меньше размером и более комфортную, соседями по которой оказались не агрессивные люмпены вроде того же Матюши, а гораздо более привлекательные типы, обвинявшиеся в основном по экономическим статьям. Также были разрешены передачи и чтение книг из не слишком богатой тюремной библиотеки…
И вот теперь — свобода.
Куцая, под подписку о невыезде, но все равно свобода. Что с ней только, интересно, делать…
Прямо напротив ворот СИЗО торчала яркая вывеска обменника, на которой бывший миллиардер совершенно равнодушно прочел, что сегодняшний «самый выгодный курс в Москве» равен 54,60 рубля за доллар. Чего бередить себя зря? Государство наверняка этими деньгами лучше распорядится. Хотя рубль сейчас совсем не тот, что до кризиса…
Вместо судьбы утерянных навсегда миллиардов Лешу теперь живо волновал вопрос — нашли ли оперативники припрятанный им на лестничной площадке возле Танькиной квартиры пакет с евро? Если нет, то на пару месяцев им двоим должно хватить, а дальше… А если и нашли, то дядя Яша, конечно, не оставит блудного племянника в беде… Стоп, а не его ли это тачка маячит за углом? Ага, посигналили!
Закинув сумку с небогатым барахлишком на плечо, Мерзлин помахал рукой иномарке с густо затемненными стеклами и заторопился на другую сторону улицы, выглядывая, когда появится более-менее приличный промежуток между ползущими, как жуки, автомобилями.
— Встречаете? — распахнул он дверцу. — Заждались?..
Остальные слова замерли у него в горле: на заднем сиденье «вольво» вольготно раскинулся давешний знакомец Эраст, такой же худощавый, будто сушеный, разве что с немного отросшими волосами.
— Конечно, заждались! — сверкнул частоколом стальных коронок авторитет. — Здорово, Челябинский! Сидай…
Неизвестно откуда взявшийся за спиной Рыба не слишком вежливо запихнул Алексея в машину и уселся сам, притиснув его к жесткому боку вора. Машина тут же тронулась с места.
— Ну что, Челябинский, попробовал, каковы харчи у Хозяина?
Леша молча пожал плечами.
— Да ты не стесняйся, тут все свои! Ничего, откормим в лучшем виде. Телку тебе подгоним, какую хочешь, на выбор, тачку… Хату — без проблем. Ты ж у нас теперь свой в доску кореш.
— Телку не нужно… — пробормотал Мерзлин. — У меня есть…
— Тут, понимаешь, такое дело… — поскучнел Эраст. — Зазноба твоя тут же, как тебя замели, хахаля себе завела… Пацаны видали, говорят — хлюпик очкастый… Она же тебя и сдала легавым.
— С-с-сука…
— Эт точно, Леха! Все бабы — б…! Не журись, не одного тебя так кидали! Ты вот что лучше скажи, следаки тебя на бабки не пробили?
— ???
— Ну, на баксы, которые ты хоронил… Там ведь немеряно…
Леша покачал головой:
— Знаешь, Эраст… Я следователю все рассказал… И все отдал. Теперь у меня ни гроша нет.
— Не свисти! — нехорошо оскалился вор. — Быть такого не может!..
— Это правда.
Машина пронеслась через весь город и пересекла МКАД…
Дядя Яша, застрявший в пробке, не успел к воротам СИЗО всего на какие-то минуты…
* * *
— Ну что, Кирилл, еще по стопарю?
Друзья сидели в холостяцкой квартире Авдошина, приканчивая уже второй пузырь под немудреную закуску и задушевную беседу.
Хотя провели они все месяцы, прошедшие с мимолетной встречи на узловой уральской станции, почти что бок о бок, встретиться им довелось только сейчас.
— Давай, Серый, накатим…
— За что?
— За то, что не пришлось и в этот раз кровь русскую лить.
— Это точно… По краю ведь ходили все время… Вздрогнем!
Офицеры опрокинули мутные стопки из разных сервизов и закусили чем придется с порядком разоренного стола.
— Ты только подумай, — горячо втолковывал Сергей Наметнову, стуча в такт кулаком по столу так, что подпрыгивали все предметы. — Стоило какой-нибудь высокоумной голове приказать разогнать хоть один митинг или, наоборот, с той стороны решили бы приложить кого-нибудь из ментуры или наших, все — пиши пропало! Народ до такого градуса дошел, что тем, в девяносто третьем, и не снилось… Не сдержали бы мои краповые, не то что милиция. Да и твои танкисты не удержали бы…
Кирилл молча наполнил рюмки и убрал пустую бутылку под стол, под бочок к первой.
— Ты вот что мне скажи… — не унимался Авдошин, нетвердой рукой пытаясь пронзить вилкой маринованный огурчик, крутящийся в баночном рассоле ловким морским котиком; со стороны это занятие напоминало охоту яростного, но не очень опытного гарпунера. — Стал бы стрелять по своим, если бы сверху спустили такой приказ?
— Нет, Серый, не стал бы, — отрицательно покачал головой танкист.
— А как же долг? Присяга?
— Я присяги стариков, женщин и детей убивать не давал! — взъярился Кирилл. — Да и мужиков русских — тоже! Коснись, я бы лучше в другую сторону танк развернул! Так и передай своим!
— Успокойся ты! — замахал на него Сергей. — Не пришлось, и слава богу! А фискальство ты на меня не вешай… У меня и без этого грехов — во! — Раскрытая ладонь вэвэшника ударила по кадыку. — Гореть в аду буду по полной!
— Ладно, извини… — буркнул Кирилл, звякнув своей стопкой по стопке друга. — Нервы просто на пределе… Мы ж как огня боялись все время, что погонят народ давить…
