— Ну и что? Какое рыбе дело, что двести лет назад несколько каких-то чудиков за бутылкой виски настрочили какую-то бумажку?
— Только попробуй опоздать.
Миссис Боркин круто развернулась и ушла в дом, откуда уже вовсю неслись аппетитные запахи, а Уильям, улыбнувшись, придавил газ и выехал за ворота.
Ему нравилось иногда подразнить свою дражайшую половину, этому сорокапятилетнему полному сил и здоровья мужчине, хотя он и любил Энн больше всех на свете. Даже больше любимой работы и рыбалки, в борьбе с переменным успехом между которыми проходила его жизнь. Вот и сейчас, в День независимости, мистер Боркин, презрев все американские традиции, направлялся к известному одному ему (так ему нравилось думать) уловистому плесу речки Соу-Крик, где ему не терпелось испытать совершенно новый, только что разработанный им воблер, за которым все местные пятифунтовые окуни просто обязаны выстроиться в очередь, а всякую не стоящую упоминания мелочь просто придется отгонять палкой…
Свою видавшую виды «тойоту» он оставил подальше от заветного омутка, а остаток пути, уже вооруженный спиннингом, проделал пешком, на цыпочках, словно индеец, скрывающийся от ненавистного белого. Вот и место…
Прячась за высокой тростниковой порослью, Уилл настроил снасть и, примерившись, послал сильным броском блесну в самый центр беспечно сверкающего под солнцем пространства.
— Держись, старина Нед! — прошептал он себе под нос, подматывая катушку…
Удача улыбнулась ему где-то через час с небольшим, когда леска внезапно напряглась, будто острейший «тройник» впился глубоко под водой в заросшую тиной корягу. Но опытный рыбак знал, что это за «коряга»…
— Ага! — воскликнул мистер Боркин, сдерживая рывки крупной рыбины. — Ага!!!
Леска, оставляя за собой бурунчики, резала воду по всем направлениям, удилище сгибалось дугой, но никакие уловки старого, видавшего виды окуня не могли заставить рыболова сделать ошибочное движение. Подобно мастеру фехтования, Боркин парировал каждое движение жертвы, а порой даже предугадывал их. Если рыбине удавалось отыграть у противника какие-то несколько сантиметров, тот немедля наверстывал их с лихвой…
— Вот ты какой! — восхищенно промолвил Уильям, когда речной великан обессиленно разлегся у его ног, лениво шевеля жаберными крышками. — Да в тебе чуть ли не ярд длины! А вес!..
Неожиданно краски летнего дня померкли, заставив мистера Боркина обеспокоенно вскинуть голову.
Нет… Ничего особенного. Просто одинокое облачко на миг заслонило чуть заметно клонящееся к закату солнце.
Обычное дело…
* * *
Орбитальная станция «Шанъжень-5»
2 декабря 205… года
— В тот самый момент славный маршал Чжао Фэнь решил посетить свою комнату для утренних размышлений…
— Кто такой этот Чжао Фэнь?
Ли Донг с досадой махнул рукой, чего в невесомости, конечно, делать никак не следовало, и тут же перевернулся вниз головой. От дальнейших акробатических этюдов его спас собеседник, Пхадонг Начедопаронг, третий звездоплаватель Лаосской Народно-Демократической Республики, ловко перехватив кувыркающегося товарища за штанину.
— Спасибо…
— Не стоит благодарности, Ли… Так кто такой этот Чжао Фэнь?..
— Чжао Фэнь, Пхадонг, — вмешался в разговор невидимый из кают-компании Дэн Таочонг, копавшийся в развороченном, словно в него только что угодил фугасный снаряд, приборе. — Это наш национальный герой, подавлявший восстание зеленых повязок. Погиб в одна тысяча шестьсот тридцать втором году…
— А почему вы рассказываете про него шутки?
— Анекдоты, — утвердительно покивал Дэн, предварительно зафиксировавшись на неподвижном основании.
— Но почему?..
Ли задумался, запустив пятерню в свою роскошную шевелюру, в состоянии невесомости вечно стоявшую дыбом. Из своего перевернутого положения в привычное он возвращаться, судя по всему, не собирался. Хотя, кому привычное, а кому и нет. Кто может поручиться, что как раз сейчас именно он не занимал правильное?
— Это наш национальный обычай, Пхадонг, — снова пришел на выручку товарищу Дэн, на секунду выставив из-за нагромождения серебристых корпусов смеющуюся физиономию.
В отличие от соотечественника, он был пострижен очень коротко, что в сочетании с на редкость грубо вылепленным лицом заставляло любого собеседника усомниться в его двух высших образованиях и звании полковника ВВС Китайской Народной Республики. Атлетическое сложение и заскорузлые ладони крестьянина, привыкшего возделывать рис по колено в воде, интеллигентности командиру сорок четвертой экспедиции на орбитальную станцию «Шанъжень-5» отнюдь не добавляли. Равно как и низкий, хриплый и грубый голос, подходящий скорее какому-нибудь погонщику лошадей или грузчику, чем космонавту. И тем не менее Дэн Таочонг был космонавтом, дважды героем КНР, совершавшим сегодня, 2 декабря 205… года, свой седьмой орбитальный полет. Да, да, 2 декабря, День провозглашения Лаосской Народно-Демократической Республики, который по традиции (благо, что на борту станции всегда присутствовал член экипажа из братских народов) решено было отметить вечером небольшим банкетом (конечно же без спиртного… разве что самую чуточку), и теперь все пребывали в сладостном предвкушении.
Всего экипаж огромной конструкции, несшейся по орбите над сине-бело-пестрым шаром, состоял из двадцати семи человек: самого командира Дэн Таочонга, его помощника, совершавшего свой пятый полет майора Ли Донга и двадцати пяти космонавтов-исследователей, среди которых кроме граждан КНР было трое иностранцев — граждане Лаоса, КНДР и Монголии.
Кому, кроме китайцев, оставалось продолжать жизненно необходимые исследования ближнего космоса, если «проклятые волюнтаристы» из Европы, США и, конечно же, России давно махнули на это рукой, предпринимая авантюристические экспедиции к Марсу, Венере и Юпитеру и подбираясь уже к таинственному спутнику Сатурна Титану. Ближний космос, включая Луну, теперь они использовали лишь в качестве строительных площадок, места размещения всякого рода производств и даже, страшно сказать, отелей для космических туристов! Конечно же бремя основного двигателя науки легло на плечи трехмиллиардного Китая…
— Так что там с твоим Чжао Фэнем, Ли?
Ли Донг оживился:
— В тот самый момент, когда славный маршал Чжао Фэнь решил посетить свою комнату для утренних размышлений, заходит к нему Мао Ло У и видит у того в спальне огромный пульт, весь в разноцветных кнопках и лампочках, сияющий, как небесный огонь…
— Стоп, Ли! — снова перебил его Пхадонг. — По-моему, Дэн говорил, что это было в семнадцатом веке. Откуда же тогда пульт?
— Ну, анекдот это, анекдот! — Ли Донг в сердцах снова едва не хлопнул себя ладонью по ляжке, но вовремя сдержался. — У вас ведь тигр Харгорг тоже разговаривает в детских анимационных фильмах. А разве тигр разговаривает?
