— А твой дядя — он помнит? — спрашивает Марина.
— Мой дядя, конечно, не совсем невозвращенец, — говорит Майк, — но и не обычный мертвый. Я с ним об этом не говорил, но вроде он специально отправился следом за отцом, когда отец остался у нас. Вроде они поссорились еще при жизни, а потом дядя его преследовал повсюду. Так что дядя тоже добровольно ушел к нам — и поэтому, наверное, помнит так много про Заграничье… то есть про мир живых.
— Ладно, ладно, — говорит Гоша, — а скажи, какие есть способы попасть туда, к вам. Ну, я знаю, есть ученые шаманы — они долго учатся, изучают разные науки, болеют, сдают экзамены и в конце концов могут путешествовать туда и обратно. Есть орфеи — эти просто поют или пишут стихи, ну, и каким-то образом благодаря этому попадают к вам. Есть разведчики, которые проходят сквозь разрывы, которые специально ради них открывают в Границе. Но мама не была ни ученым, ни орфеем, ни разведчиком — и если она ходила в Заграничье, то как она это делала?
— Не знаю, — говорит Майк, — вот я же хожу к вам — и как я это делаю?
— Ерунда какая-то, — бормочет себе под нос Гоша, — мы только попусту тратим время.
— Наверное, мой отец знает, — продолжает Майк, — но я боюсь его спрашивать. Мне кажется, он подозревает, что я хожу к вам. А если он узнает наверняка — мне не поздоровится, это точно. Поэтому я с ним про Границу говорить не буду. Вы, чуваки, извините.
— Он трус, — говорит Лева, — и чего он так боится? Ведь уже мертвый, что с ним еще случится?
Ника вдруг вспоминает: пронзительный голос, низенькая юркая старушка, — «да уж, „черного отряда“ они боялись побольше, чем нас. Что там с ними делали — не знаю, но я тогда поняла: есть вещи пострашнее смерти».
— А почему мы вообще считаем, что ему можно верить? — говорит Гоша. — Может, этот Майк — на самом деле шпион. Его, может, специально заслали к нам, чтобы нас с толку сбивать, за нос водить?
— Скармливать дезинформацию, — кивает Лева, — да, я читал, такое бывает.
— Да вы совсем рехнулись, — не выдерживает Марина, — шпион! Тоже мне скажете! Кто будет засылать шпиона к четырем школьникам? Кому надо скармливать нам дезинформацию? Имейте в виду, мы его сюда затащили, когда с Гошиной мамой все еще было нормально!
— Все равно, — упрямо говорит Гоша, — вдруг он врет? Вдруг есть способ связаться с мертвыми? Выяснить, мертвый человек или нет?
— Когда мамы с папой не стало, — вспоминает Ника, — мне тоже хотелось с ними как-нибудь связаться. Мечтала найти какой-нибудь способ — а вот сейчас, когда Гоша об этом заговорил, поняла, что давно уже об этом не думаю.
Ника понимает: родители ушли так давно, что она уже привыкла к тому, что их больше нет. На секунду Нике кажется, будто она предала их — впрочем, нет. Просто слишком много времени прошло, слишком много — и Ника уже не верит в чудо, точно так же, как через несколько лет не будет верить в чудо Гоша.
Если, конечно, чуда не случится и Гоша в самом деле не найдет свою маму.
Но сегодня Ника не верит в чудо ни для себя, ни для Гоши.
— Я могу спросить папу, — говорит Марина, — он много с мертвыми работает, наверняка что-нибудь знает.
— А ты, Гоша, еще раз спроси своего, — советует Лева, — может, он скажет что-нибудь, кроме «это все очень сложно».
Они идут по улице, вдоль дощатого забора, обнесенного сверху колючей проволокой. Там, внутри, заколоченный дом без привидения, дом с мертвым мальчиком, появляющимся по сигналу магнитной свечи. Здесь — старые дома, глубокие сугробы, следы от протекторов на снегу. Они идут по улице, и вдруг Нике начинает казаться: кто-то смотрит на них. То ли из окон соседнего дома, то ли вообще — из дальних, неведомых краев. Она оглядывается — нет, никого.
Померещилось, наверно.
6
— Хороший вопрос, дочка, — говорит Маринин папа, — очень интересный, хороший вопрос. В учебнике на такой вопрос ответа не найдешь, это уж точно.
Папа сидит на своем любимом месте — во главе стола, напротив телевизора. Марина — на узеньком кухонном диванчике, поджав под себя ноги, поглаживая шелковистую спинку Люси. На подаренных часах — час ночи. Сегодня папа пришел рано, еще не было полуночи. Мама уже спала, а вот Марина — дождалась.
— В большинстве случаев ответ на твой вопрос очевиден. Есть тело, есть факт смерти — значит, человек ушел, стал мертвым. Но тебя, наверное, интересует — как быть, если тела нет?
Марина кивает. Когда-то, много лет назад, она очень любила вот так сидеть рядом с папой. Тогда он еще не работал по ночам и каждый вечер присаживался у Марининой кровати: читал книжки, рассказывал сказки, а когда Марина выучилась читать — просто разговаривал.
До сих пор Марине немножко жалко, что больше по вечерам они не сидят с папой вот так, вдвоем. Может быть, поэтому она и обрадовалась поводу — дождалась его с работы и вот слушает, склонив голову на бок.
— Я так и думал. Мне есть что сказать тебе об этом, но я хочу быть честным. Давай я сначала отвечу на все твои вопросы — а потом дам тебе совет, и ты послушаешь меня. Идет?
— Конечно, — Марина улыбается и пожимает плечами. Она ведь для этого и сидит здесь, на кухне, — чтобы внимательно слушать.
— Итак, как определить, мертвый человек или нет, если у нас нет его тела? — Папа откидывается на стуле, закладывает большие пальцы за отвороты поддетой под пиджак жилетки. — Для этого существуют специальные приборы, и приборы эти, разумеется, глубоко засекречены. Собственно, дело в том, что они существуют не совсем для этого: они позволяют связываться с мертвыми, обмениваться с ними сообщениями. Для начала мы посылаем запрос, делаем вызов — и если человек откликается, то он, очевидно, мертвый. А вот если мы не получаем ответа — то это, к сожалению, не значит ничего. Может, человек жив, может — мертв, но недостижим, может — ни то, ни другое, застрял где-то в промежуточных мирах.
Марина удивляется: как спокойно папа говорит обо всем этом. Ну да, последние пять лет он работает с мертвыми — но все равно.
— Что значит — в промежуточных мирах? — спрашивает она.
Папа достает из кармана пачку сигарет — разумеется, мертвых, — не спеша закуривает.
— После смерти человек не сразу попадает в Заграничье, — говорит папа, — некоторое время он скитается по, как бы это точнее сказать, приграничным областям. Ни мы, ни мертвые не контролируем эти области — именно там и происходит обычно наше общение с мертвыми. Торговля, переговоры, ну и, конечно, взаимный шпионаж, подкуп, вербовка, перевербовка… Большинство ученых шаманов и орфеев не проходят дальше этих мест — в принципе, там достаточно материалов для работы: все-таки мертвые тоже привозят в эти области все свои технологические новинки — оттуда-то мы их и забираем.
— Покупаем? — спрашивает Марина.
Папа смеется.
— Покупаем тоже. Но, конечно, не только покупаем. Часть приходится вывозить тайком — в особенности, если речь идет о последних технологических разработках. Но тут надо иметь в виду одну вещь, — и он затушил сигарету в массивной пепельнице, — все, что мы получаем от мертвых, — потенциально опасно.
