Помнишь, в детстве ты объяснял: в жизни должен быть смысл? говорю я. А в чем смысл твоей жизни? Заработать больше денег?
Да нет, говорит Костя, честно говоря, деньги меня уже не слишком интересуют. И вообще - нельзя добиться успеха в бизнесе, если думать в терминах денег. Надо думать в терминах финансовых потоков.
Много лет назад Костя окончил школу и поступил на физфак. Я тогда нарисовал картинку: седобородый Костя стоит на кафедре, тычет указкой в доску, увешанную плакатами с графиками и формулами, полная аудитория, все смотрят ему в рот. Я хотел сказать: вот какое будущее тебя ждет, дорогой брат. Только сейчас понимаю: я нарисовал картинку о том, как видел нас двоих. Он всегда стоял на кафедре, я - сидел в зале. Он - говорил, я - слушал.
Вот и сейчас Костя говорит о финансовых потоках, о том, что главное - методология, главное - грамотно построить структуру, и я чувствую себя маленьким мальчиком, которому старший брат может впарить любую чушь.
Когда мне было пять лет, он доводил меня до слез, убеждая, что Сахара сделана из сахара. Нет, говорил я, из песка. Да, соглашался Костя, из песка. Из сахарного. А почему, как ты думаешь, она называется Сахара?
Бизнес - это умение построить свое дело. А почему, как ты думаешь, он называется бизнес?
Знаешь, Костя, говорю я, все равно я не понимаю. Ну, предположим, ты работаешь. Предположим, ты очень умный. Ну, сколько у тебя денег? Миллион? Больше?
Костя наливает себе вина, повторяет: он старается не думать в терминах денег, он не знает, сколько у него денег. То есть, знает, конечно, сколько у него в кошельке, или на счету в банке, или в офшоре, он даже может сложить эти цифры, но все равно, важен оборот, важно сколько стоит товар на складах, сколько реально стоят те площади, которые он арендует по дешевке…
Ладно, не морочь мне голову, говорю я. Короче, у тебя много денег. Скажи мне, чем ты их заработал? Чем ты лучше, ну, хорошо, не меня, а наших родителей - чем ты лучше, раз у тебя денег в разы - в десятки раз! - больше, чем у них?
Костя смотрит удивленно, словно этот вопрос никогда не приходил ему в голову.
Я рисковал, говорит он, я рискую все потерять, если ошибусь. Иногда рискую жизнью.
Я думаю про Женю, про шестерых ее одноклассников. В бизнесе часто убивают? спрашиваю я. Могут убить друга ради денег?
Ты что, газет не читаешь? удивляется Костя. В бизнесе все время убивают. И сейчас - больше чем когда-либо. Сейчас - критический момент. Понимаешь, время первоначального накопления прошло. Все, что можно было задешево приватизировать, - приватизировали. И те, кому не досталось, - они занервничали. Им кажется, это не честно. И надо быстро все перераспределить.
Но это же всегда так, говорю я. У одних больше, у других меньше. Всегда кто-то хочет перераспределить.
Да нет, говорит Костя, через десять лет все устаканится. Понимаешь, если у человека ничего не было два года назад, а сейчас он стоит миллиард, то, конечно, это цепляет. А если у него этот миллиард уже десять лет - все привыкают, никто не дергается.
Я думаю о Лере. Она вернулась из Лондона и увидела: все ее друзья стали богатыми людьми. Но ведь не обязательно убивать, говорю я.
Необязательно, отвечает Костя, разумеется. Но сам подумай: мы все учились в советской школе. Нам объясняли про мир чистогана, где все покупается и все продается. Нам внушали: богач - преступник, честным путем денег не заработать. И когда Горбачев сказал: давайте, ребята, богатейте - выяснилось, что мы не знаем других методов. Мы же бизнесу учились по "Крестному отцу" и "Однажды в Америке"! Даже те, кто не бандиты. Особенно те, кто не бандиты, - потому что бандитам и учиться не надо было.
Хинкали напоминают пельмени. В детстве мы любили пельмени. Мы покупали их в универмаге, а когда приносили домой, выяснялось, что они подтаяли где-то по пути со склада в магазин, слиплись в один ком и снова замерзли. Разлепить их было уже невозможно. Потом я научился в магазине брать пачку и трясти: если гремело - значит, нормально. Если нет - надо искать другие. Но иногда все пельмени были слипшиеся - приходилось покупать и так. Дома мы выкидывали их на сковородку огромным комом и жарили какую-то странную запеканку: тесто с мясом вперемежку. С горчицей было очень вкусно.
А вторая причина, говорит Костя, это пирамиды. Общая стоимость обещаний намного превышает реальное количество денег. Я не говорю о схемах типа МММ - их специально делали, чтобы кинуть. Но это ведь цепная реакция. Смотри, банк дает кредит - нормальный кредит, не тот, который дают, чтобы его украли и попилили - а выясняется, что человек не может отдать. Например, потому, что он взял деньги под свое ООО, а потом решил прокрутить их через МММ - и все потерял. И когда это происходит все время и везде, банк несет такие убытки, что банкир убегает с остатками денег, или его убивают, или банк закрывается. Вот поэтому я не могу сказать, сколько у меня денег. Я думаю - столько-то, а завтра мой банк разорится, а партнер убежит с деньгами. И выяснится, что все мои расчеты неверны, и я не могу отдать проценты по кредитам.
И что тогда? спрашиваю я.
Ну, я стараюсь не набирать таких кредитов, чтоб я уж совсем не мог их погасить, отвечает Костя. Квартиру продам, машину, с Запада деньги перетащу. Придумаю что-нибудь. Но я сейчас говорю о том, что в каждом, кто сегодня занимается бизнесом, сидит чудовищный страх: вдруг что-то пойдет не так - и кранты. Потому что мы знаем: в среднем по стране люди думают, что у них больше денег, чем на самом деле. И каждый только и надеется, что это не касается лично его. Но все нервничают. Оттого и убивают.
Я вспоминаю как Алена рассказывала: Виталик говорил - его кинули на деньги, он закрывает контору. Я рассказываю Косте о Жене, ее одноклассниках, спрашиваю - не знает ли он Григорьева, Сидорова или Нордмана. Нет, не знает, и Альперовича тоже не знает.
Понимаешь, говорит он, друзья не могут долго заниматься одним бизнесом. Я и мои партнеры все время начеку - и это нормально. А если бы мой друг не доверял мне - я бы обиделся. Обида - плохой советчик.
Хорошо, что мы не занимаемся вместе бизнесом, говорю я, и мне самому смешно. Невозможно представить, чтобы я занялся бизнесом.
Ты - другое дело, говорит Костя, если захочешь - я всегда за. Помогу тебе раскрутиться, подскажу, чем заняться. Вот у меня есть один магазинчик, там все схвачено есть крыша, есть менты, ясно, откуда товары будут поступать, ну, тебе не надо пока деталей. Мне директор нужен. Штук сорок в первый год можно сделать, во второй - штук сто. А потом, если хочешь, можешь отдыхать на эти деньги хоть до самой старости.
Нет, спасибо, хочу сказать я, и вдруг понимаю, что внутри меня кто-то говорит "а давай попробуем". Это пугает меня - пугает больше, чем мысль, что придется работать с ментами и бандитами.
Нет, спасибо, говорю я. Если во второй год я сделаю сто штук, то не смогу потом просто так уйти и отдыхать.
Костя смеется. Вот видишь, говорит он, вот тебе и ответ на вопрос, за что я получаю свои деньги. Я сказал "я рискую", но дело не в этом. Я беру на себя ответственность, а ответственность - это самый дорогостоящий товар. Если бы ты сказал "а давай попробуем", ты бы согласился играть по некоторым правилам - правилам, которых даже не знаешь. Вот это и значит: взять на себя ответственность - подписаться на неизвестные условия и играть до конца. Ответственных людей совсем немного - и, по-моему, справедливо, что деньги достаются им. То есть нам. Ответственные люди готовы отвечать за свои слова - а почему, как ты думаешь, это называется ответственность?
