Тот не стал спорить и отправился на улицу. Через некоторое
время он вернулся, ведя в фарватере белокурую оторву в шортах и босоножках без
пятки. Она была загорелой, длинноногой и, по всему видать, страшно распущенной.
Плакат «Нет — Болотову!» несла на плече, словно котомку.
— Ну? — спросил первый мент, который, видно, был у
них за главного. — По какому поводу митингуем?
— А я откуда знаю? — пожала плечами девица и
вытянула изо рта жвачку. — Мне заплатили, чтобы я немножко поносила эту
штуку. — Она потрясла плакатом. — Вот я и ношу.
— Орать будете? — строго спросил страж
порядка. — Помидорами кидаться? Бутылки бить?
— Мне ничего такого не говорили, — равнодушно
ответила девица и выдула пузырь.
— А документы у вас есть? — нахмурился тот.
— Да чего ты ко мне пристал! — рассердилась
девица, изо всех сил работая челюстями. — С какой стати я тебе документы
буду показывать? Я ведь не лицо кавказской национальности!
— Вы держите в руках плакат неясного содержания.
— У нас что, запрещено картонки к палкам
приделывать? — повысила голос блондинка.
— Да! — поддержала ее Настя. — У нас нынче,
менты дорогие, демократия! Если вы знаете, с чем ее едят.
— Знаем, знаем, — закивали менты. —
Адокументики все же позвольте.
Блондинка совершенно точно не хотела показывать им свои
документы. Она бросила плакат на пол и начала качать права, вопя во всю глотку.
Настя сразу же приняла ее сторону и вертелась рядом, поддакивая и подвизгивая.
— Я свободная гражданка! — кричала блондинка,
наскакивая на милиционеров. — Я могу ходить с чем хочу и как хочу Хоть
голая!
Сказав так, она внезапно загорелась свежей идеей и стащила с
себя желтую майку. Под ней обнаружился кружевной лифчик, который блондинка, не
задумываясь, расстегнула. Дело было минутное. Сдернув бюстгальтер, она ловко
прикрутила его к верхушке плаката.
Все вокруг уставились на ее грудь. Кто-то ахал, кто-то
смеялся, кто-то тупо молчал. Но на грудь смотрели все.
И никто не смотрел на лицо.
— Эх, да что там! — крикнула Настя, мгновенно
оценив ее почин. — Поддерживаю такую демократию!
Моя страна — моя демократия!
Она рванула на себе блузку и, зажмурив глаза, махом
обнажилась до пояса. Толпа зашевелилась и загалдела.
— Что там такое? — спросил голос откуда-то с
задворок.
— «Идущие вместе» очередную акцию устроили! —
сообщила лоточница. — Голые будут ходить!
— В знак чего?
— Как всегда. Путина поддерживают.
— А ему это надо?
Настя была уверена, что милиционеры немедленно скрутят их с
блондинкой, заставят прикрыть нагое тело и повезут в участок. В конце концов,
они находятся в центре столицы! В этом дурацком офисном здании наверняка полно
иностранцев! Однако милиционеры вовсе не собирались делать ничего подобного.
Они выбрались из толпы и заняли место наблюдателей где-то с самого края. Настя
не могла поверить, что осталась стоять в одной юбке на глазах у десятков людей.
— Пошли! — кивнула ей блондинка и протянула
плакат, куда прикрутила и Настин лифчик тоже. Та с благодарностью схватила
транспарант и выставила перед собой, словно щит, загородив лицо. Сумочку
пришлось повесить на шею и перекинуть за спину.
— Вот придурки! — кричала блондинка, пробираясь к
выходу. Настя, ни жива, ни мертва, семенила за ней.
Типы из «КЛС», которые стояли у входных дверей, ее, конечно,
не остановили. Они увидели только плакат и идущую под ним голую женскую грудь,
которая, судя по всему, страшно куда-то торопилась.
«Это ужасный сон! — думала Настя, очутившись на улице. —
Наяву такого со мной произойти просто не могло!» Она зажала плакат между
коленок и принялась напяливать на себя скомканную кофточку. Вокруг нее
продолжали ходить разномастные личности, скандируя:
— Пе-ре-хва-тов! Пе-ре-хва-тов!
Сунув плакат кому-то из них в руки, Настя на дрожащих ногах
кинулась прочь. Верхняя часть ее шелкового гарнитура, словно знамя, реяла над
толпой.
* * *
— Ну? — придержав все остальные слова, катавшиеся
у него на языке, спросил Ясюкевич у одного из своих людей, уже час бегавших по
офисному центру.
— Ее нет! — запыхавшись, сообщил тот. — Нигде
нет.
— Продолжайте искать, — процедил Ясюкевич. —
Вот уж воистину: всякая молодость резвости полна.
Кстати, мы теперь знаем, кто она. Вот, возьми распечатку.
— Анастасия Шестакова, — прочитал тот и заметил:
— Не такая уж молодость, тридцать лет.
Ясюкевич насупился. Когда он сажал ее в свою машину, думал,
что ей не больше двадцати пяти. Облажался.
Идентифицировали Настю моментально. Бригада, которая чистила
у Люси ковры, сразу же опознала ее на фотографии. Нашли квиточек об оплате,
выехали по адресу. Хозяев дома не оказалось, но приятный молодой человек Леша
Алексеев поговорил с соседями и узнал, что на снимке — Люсина подруга Настя
Шестакова. Дочка той Шестаковой, которую по телевизору показывают. Той
Шестаковой, которая дикторша.
Дочку «дикторши Шестаковой» разработали за час.
Потом вся ее простая биография была занесена в компьютер,
распечатана и разослана заинтересованным лицам.
— Господи! — воскликнул Леша Алексеев, когда
прочитал этот листочек в первый раз. — Посмотрите, где у нее дача! Вот
откуда она всплыла! Она видела, как наши приезжали к Мерлужиным!
— Ну, видела, — пожал плечами маленький вертлявый
Никита Петрович. — Видела, как комнату обыскивали. И что дальше? Зачем она
ввязалась?
Ясюкевич промолчал. Он никому не сказал, что встретил Настю
еще и в ресторане, когда ужинал с Любочкой. Не сказал, что Любочка
разговаривала с этой девкой. Он понимал, что это будет уже слишком. Чересчур.
Ерасов ему не простит. Хотя при чем здесь он, Ясюкевич? Просто дурацкое
стечение обстоятельств.
— Поднимайте всех, — приказал он, хлопнув ладонью
по дорогому столу Медведовского. — Установите ее связи, пошлите людей по
всем адресам, где она только может появиться.
— Да она небось еще носится по зданию! —
отмахнулся его человек. — По логике-то вещей.
— Не знаю, не знаю, — пробормотал Ясюкевич. —
Это хитрая гадина! — добавил он, вспомнив, как Настя кидалась на него с
поцелуями, а потом выяснилось, что она утащила папку. — Кроме того,
женщины не признают никакой логики, и в этом их сила.
Глава 12
«Тойота» стояла в тихом переулке в двух минутах ходьбы от
офисного центра. Если бы Настю слушались ноги и она вбежала бы в этот переулок,
как ей, собственно, и хотелось сделать, ее бы скрутили в две секунды. Скрутили
и увезли.
