— Остановись! — призвал Самойлов. — Оставим
эту тему, она пустая. Лучше расскажи, как случилось, что ты ударилась в бега.
— Это неприятное воспоминание, — скривилась
Настя. — Я напросилась к Ясюкевичу домой, чтобы покопаться в его
письменном столе. Конечно, предлог был совсем другой. Я сказала, что мне нужна
психологическая поддержка, и все такое…
— Как же он клюнул на такую кочерыжку, как ты? —
равнодушно спросил Самойлов, пристраивая пепельницу на коленку и закуривая.
— Черт его знает! Тем не менее он посадил меня в машину
и повез домой.
— И как ты выкрутилась? Ты ведь выкрутилась? —
вскинул он на нее глаза.
— Ну конечно! Я убежала, но мне не удалось положить на
место папку, которую я просматривала. Когда он это обнаружил, поднял тревогу.
Как-то очень быстро люди из «КЛС» меня вычислили. Разве я могла подумать, что у
них вдруг окажутся в руках мои фотографии? И столько убийц в распоряжении?
Может, они связаны со спецслужбами?
— Может, — кивнул Самойлов. — Расскажи, что
было дальше.
— Дальше я отправилась к тому типу, о котором прочитала
в этой папке, — к Медведовскому. Я думала, его собираются убить. Были все
признаки. А он оказался с ними заодно. Вернее, как я теперь понимаю, он сейчас
в таком же положении, что и Макар. Он — клиент. Пока я в его кабинете
растекалась мыслью по древу, он позвонил типам из «КЛС». Они приехали во главе
с Ясюкевичем и принялись ловить меня по всему офисному зданию. Перекрыли входы
и выходы.
— Как же ты оттуда выбралась?
— Это долгая история…
— Нет, ну мне интересно.
— Разделась до пояса и вышла, — гордо ответила
Настя. — Нестандартный ход. Все смотрели на мое тело и забыли про лицо.
— И я еще удивляюсь, что ты бросилась под колеса моих
«Жигулей»! — пробормотал Самойлов.
— Я побежала к своей машине, но там меня ждали.
Ждали меня у дома подруги, у дома бывшего жениха, у дома
маминой подруги… Вот так я и стала бродяжкой.
Самойлов затушил сигарету и сказал:
— Я уже знаю так много, что мне даже как-то не по себе.
Я теперь как будто бы с тобой заодно.
Насте очень хотелось, чтобы он был с ней заодно.
Он совершенно точно перестал смотреть на нее волком и, кроме
того, защитил ее, когда возникла необходимость. Да что там: он бился за нее не
на жизнь, а насмерть! Настя не сомневалась, что, попади она в руки Ясюкевича,
ей точно пришел бы каюк.
— Кстати, сегодня двенадцатое число, — сообщила
Настя.
— Уже тринадцатое. Третий час ночи.
— Вчера теплоход с Наташей Кратовой на борту отправился
к Нижнему Новгороду.
— Ты хочешь догнать теплоход?
— Почему бы и нет? Можно позвонить на Речной вокзал и
узнать, где у них будут остановки. Добраться туда по суше и поговорить с
Наташей. Предупредить ее. Или вообще снять с теплохода от греха подальше.
Вдруг, если у них провалится загадочная «операция на воде»,
они убьют ее примитивным образом? Вот хорошо бы схватить их за руку!
— Нереально, — покачал головой Самойлов. —
Чтобы схватить за руку, нужно плыть на том же теплоходе.
Мы уже не плывем.
— Но Наташу в любом случае надо спасти. Это наш
гражданский и человеческий долг.
— Давай позвоним в милицию, — предложил Самойлов.
— Тогда я за свою шкуру не дам и ломаного гроша.
«КЛС» представила все так, будто я психически нездорова и
сбежала из клиники. Я сама слышала, что милиционеры получили ориентировки. Меня
ловят.
— Что ж, значит, надо спасать Наташу Кратову своими
силами. Кстати, у тебя нет температуры? — Он поднялся и положил руку ей на
лоб. — Подожди, так я не понимаю. Надо губами.
Он взял ее за плечи, притянул к себе и приложил губы ко лбу.
Долго не отпускал. Настя стояла неподвижно и дышала ему в пуговицу на рубашке,
размышляя о том, почему некрасивые мужчины нравятся ей гораздо больше, чем все
остальные.
— Температуры нет, — сообщил Самойлов странным
голосом. — А как там поживает мой укус?
— Совсем не болит, — поспешно заверила его
Настя. — Извини, что я при докторе на тебя наехала.
— Ты защищалась.
Было удивительно приятно, что он сменил гнев на милость. На
какую-то минуту Настя вдруг испытала чувство защищенности. Оно было
непривычным, словно чужое платье, взятое напрокат. Краешком сознания Настя
понимала, что его скоро придется вернуть.
— Как ты думаешь, меня поймают? — будничным тоном
спросила она.
Самойлов тут же отпустил ее и повалился на диван, закинув
руки за голову.
— Если не будешь высовываться, то нет.
— А Наташа Кратова? Если я поеду наперерез теплоходу,
будет считаться, что я высовываюсь?
— Естественно. Поэтому я поеду с тобой. — Настя
хотела возразить, но он быстро добавил:
— У тебя все равно нет денег на дорогу. И я обещал
доку, что в пятницу покажу ему твой заживший румяный зад.
Он дождался, пока она выйдет из душа, и велел ложиться в
маленькой комнате. Достал из шкафа постельное белье, вышел и плотно прикрыл
дверь. Настя поглядела ему в спину и тут же заснула, едва успев закрыть глаза.
Проснулась она оттого, что Самойлов ходил по комнате и
довольно громко произносил какие-то фразы.
Она постаралась сосредоточиться.
— Мы можем перехватить теплоход в Угличе. Он там долго
стоит, мы вполне успеем.
— Это ты со мной разговариваешь? — спросила Настя,
моргая. У нее были сонные розовые щеки, а одно ухо, с той стороны, где она
прижималась к подушке, сделалось ярко-малиновым.
Прежде чем войти, Самойлов стучал в дверь, но она не
отзывалась, тогда он испугался, что вдруг ее там нет, — и вошел. Настя
спала на правом боку, нелепо остриженная и, несмотря на пережитые события,
свежая и спокойная. От нее пахло его собственным шампунем и еще чем-то
неуловимо-нежным.
Самойлов позвал ее, но она не желала просыпаться.
Тогда он протянул руку, чтобы потрясти ее за плечо, но
почему-то не посмел дотронуться и насупился. Стоять и смотреть, как она спит,
было нелепо, да и неудобно.
Поэтому он принялся рассказывать, что успел узнать.
От звука его голоса она и проснулась.
— Машину я заправил и уже подогнал к подъезду, с ней
все в порядке, — вещал Самойлов. — Если мы хотим успеть, то должны
выехать прямо сейчас. Можешь устроиться на заднем сиденье и досыпать. Завтрак я
сложил в сумку.
Глаза Насти неожиданно увлажнились, и второе ухо отчего-то
тоже стало малиновым.
