— Я тебе так благодарна, — тихо сказала она.
— , Это ты молодец! Ведь надо соображать, под какую
машину прыгать, — заявил Самойлов. — Я пойду, а ты одевайся.
Она стояла у подъезда и ждала, пока он уложит сумку.
Посмотрев на нее краем глаза, он понял, что ее одежда совсем не подходит для
поездки. А уж обувь тем более. И что на него нашло тогда в магазине? Он просто
сумасшедший. Сумасшедший, разучившийся контролировать собственные эмоции.
Настя не захотела спать на заднем сиденье. Она достала карту
и расстелила у себя на коленях, чтобы подсказывать Самойлову, как правильно
ехать.
Утро только занималось, и, выбравшись из Москвы, «Жигули»
помчались по шоссе, точно снаряд, наведенный на цель. Видеокассета с рассказом
Макара Мерлужина лежала в сумке на заднем сиденье.
Они некоторое время перекидывались фразами, словно
подлаживаясь к дороге, потом стали обсуждать все, что узнали во время просмотра
кассеты. Сегодня Самойлов гораздо настойчивее расспрашивал Настю обо всем, что
с ней случилось за последние дни. Как будто бы раньше он делал это по
обязанности, а теперь в нем пробудился подлинный интерес.
— Почему ты не уехала в Финляндию? — небрежно
поинтересовался он. — Когда почувствовала опасность, я имею в виду?
— Что толку? — Настя пожала плечами. — Жену
Медведовского утопили в Италии. Правда, никакого самоубийства не
организовывали. На этот раз сработали под несчастный случай.
— А почему ты не вышла замуж? — неожиданно спросил
он.
— Когда? — опешила Настя. — Когда
почувствовала опасность?
— Да нет, вообще. Почему ты не замужем?
— А ты почему не женат?
— Я был. Два раза. У меня есть дети. Ну так как?
Настя не нашлась, что сказать. Сама толком не знала, почему
так получилось, что она до сих пор одна.
— У меня работа неподходящая, — наконец, заключила
Настя. — С утра до ночи я пылюсь в бухгалтерии.
А там одни тетки. Мне не с кем даже пофлиртовать, не то что
замуж выйти.
— Для флирта работникам даются выходные дни, — не
отставал Самойлов.
— Видимо, у меня не только работа, но и характер
неподходящий, — вздохнула Настя.
— Уже горячее, — одобрил тот.
— Вообще-то у меня был жених, но я сейчас думаю, как
хорошо, что дело не дошло до брака.
— Почему?
— Он меня раздражал. Меня вообще раздражает большинство
мужчин, — она покосилась на Самойлова. — Они золотыми буквами вписали
себя в лучшую половину человечества и с тех пор активно вырождаются.
Самойлов хмыкнул. «Непонятно, сколько он спал, —
подумала Настя. — Успел все узнать про теплоход, собрал сумку, съездил за
машиной и еще побрился».
На самом деле Самойлов вообще не спал, но он к этому привык
и чувствовал себя не хуже, чем обычно.
Они ехали и ехали, километры уносились назад, в серый
пасмурный день, и вдоль шоссе стояли дома — бесконечное множество.
— Господи, сколько же на земле людей! — неожиданно
сказала Настя.
Самойлов метнул на нее быстрый взгляд и добавил:
— И всем хочется счастья.
Глава 14
Теплоход лежал в темной воде и терпеливо дожидался
пассажиров, как старый мудрый пес отлучившихся хозяев. От него исходил особый
металлический запах, наводящий на мысль о путешествиях и просторах,
раскинувшихся там, за поворотом реки. Настя первой взбежала на борт,
почувствовав под ногами гулкую пустоту — Все ушли на экскурсию, смотреть
«Дивную» церковь, — сообщил ей один из членов команды, вышедший навстречу
— Я из Москвы приехала, — начала Настя, итог сразу посуровел:
— Родственница?
— Чья? — не поняла Настя.
— Да так. Я думал — родственница. У нас женщина
утонула.
У Насти подогнулись колени, и она некрасиво плюхнулась на
одну из скамеек, расставленных вдоль палубы.
— Она записку оставила, — как будто оправдываясь,
сказал мужчина. Глаза у него были больные. — Сама за борт прыгнула. Даже
не знаем, где точно это случилось. Ее по всей реке теперь ищут. Наташей звали.
Говорят, у нее двое детей-школьников.
— Перестаньте, — зло прервала его Настя, и он
обиженно замолчал.
Она вытерла рукой влажный лоб и пригладила волосы. Несмотря
на близость реки, казалось, что на этой палубе жарче, чем в Москве. Солнце так
и липло к воде и ко всему, что плавало в ней.
— Все остальные туристы, говорите, осматривают сейчас
«Дивную» церковь? — равнодушно спросила Настя. — А далеко она?
Мужчина объяснил, как найти церковь, и Настя заторопилась.
Поджидавший на берегу Самойлов все понял по ее лицу — Опоздали? — коротко
спросил он, сморщившись, как от кислого.
— Наташа оставила предсмертную записку, — дрожащим
голосом ответила Настя. — Поедем к церкви, туристы сейчас там. Хочу
посмотреть, не узнаю ли я случайно кого-нибудь из них.
Молча двинулись к машине. Капот раскалился, до него было не
дотронуться, а внутри оказалось невыносимо душно. Самойлов рванул с места так,
словно хотел загнать внутрь «Жигулей» весь имеющийся в Угличе ветер. Настя
некоторое время крепилась, а потом ткнулась носом в колени и заплакала:
— Это я виновата! Надо было звонить в милицию, чтобы
связались с теплоходом. Надо было кричать, что женщину хотят убить! Какой ужас,
Олег!
Она впервые назвала Самойлова по имени, а он впервые испытал
острый приступ жалости к ней.
— Ничего, — произнес он и неловко похлопал ее по
плечу. — Это не ты виновата. Ты не убиваешь людей, Настя.
* * *
Приезжие цепочками обвивались вокруг «Дивной» церкви,
задирали головы вверх и вполуха слушали женщину-гида, которая выводила свою
соловьиную песнь, не особенно заботясь о том, внимают ей или нет.
— Узнаешь кого-нибудь? — спросил Самойлов,
останавливаясь поодаль.
— Узнаю, — процедила Настя.
Взгляд ее уперся в круглую, словно сковорода, лысину
поросенка-Аврунина. На лысине рос легкий пушок, который игриво шевелил ветер.
Настя достал из сумки расческу с круглой ручкой и, тихо подойдя сзади, ткнула
ею Аврунину в бок. Наклонилась и тихо сказала:
— Стой, сволочь, не рыпайся.
Аврунин дернулся и поднял испуганную мордочку.
Он был совсем не похож на серийного убийцу Самое большее, на
что тянула его физиономия, — это на мелкую кражу в супермаркете.
— Подними рыло и посмотри на меня, — процедила
Настя.
Аврунин послушался и осторожно вывернул шею.
Он был такой маленький, что смотрел на Настю снизу и видел
только ее подбородок. Настя наклонилась ниже и спросила:
