— Узнаешь?
Он открыл розовый ротик и издал некий неопределенный звук.
— Что ж ты такой беспамятный, Аврунин! Я вот тебя везде
узнаю. Ну, вспоминай, вспоминай! Тебе наверняка дали мою фотографию.
Аврунин кивнул и мелко-мелко затрясся. Настя еще глубже
воткнула расческу в складки сала поверх ремня и наклонилась к его уху:
— А ведь я за тобой особо слежу, Аврунин. Я, конечно,
не видела, как ты убиваешь, но дам суду такие показания, что прокурор пальчики
оближет. Я тебя, Аврунин, закидаю косвенными уликами по самую макушку. Помнишь,
как ты в «Садах Семирамиды» обрабатывал Ингу Харузину? Помнишь, да? —
удовлетворенно констатировала она, почувствовав вибрацию. — Помнишь, Инга
услышала шорох, ты поднял шишку и швырнул ее за деревья? Вижу, что хорошо
помнишь. Так это я там стояла, Аврунин. Стояла и слушала.
— Вы меня с кем-то путаете, — пискнул тот,
шевельнув торсом. Он смотрел на Настю собачьими глазами.
И даже готов был извиниться, если бы это принесло ему
какую-нибудь пользу.
— Передай своему боссу, — сказала Настя, —
что его предприятие закрывается. Навсегда. А сам он отправляется в ад.
Она отделилась от него, трясясь от ярости, и быстро пошла к
островку деревьев, под кронами которых прятался от солнца Самойлов. Аврунин
остался стоять в той же позе, не смея шевельнуться, хотя Насте было все равно,
обернется он или нет. Самойлов наблюдал за тем, как она на ходу пытается взять
себя в руки, и подумал, что, пожалуй, он рад, что она сунулась под колеса именно
его «Жигулей», а не какого-нибудь другого человека. Другого мужчины.
— Что теперь делать? — спросила Настя, когда они
снова оказались на забитом машинами шоссе. — Если я пойду в милицию, мне
вряд ли кто поверит. Ясюкевич и компания наверняка подготовили липовые
документы. По ним я считаюсь неполноценным членом общества. Они поймают меня, и
я стану почетной пациенткой психиатрической больницы, где мне зачистят мозги в
считанные недели.
С другой стороны, если я не пойду в милицию, то останусь
один на один с целой бандой киллеров. Не могу же я прятаться от них вечно?
Значит, наша встреча неминуема, а финал предсказуем.
— Не драматизируй, — бросил Самойлов. —
Приедем и спокойно во всем разберемся. Не думаю, что Ясюкевич такой большой
авторитет, чтобы по одному его заявлению за тобой гонялась вся милиция. Кроме
того, в милиции не идиоты сидят! С чего они будут совершенно нормальную женщину
передавать в психушку?
— А если Ясюкевич кого-нибудь из них купит? Разве не
бывает таких случаев? — насела на него Настя.
— Бывает, конечно. Но почему ты считаешь, что с тобой
должно произойти самое плохое?
— Уверяю тебя, ничего хорошего со мной тоже не
произойдет.
— Оказывается, ты пессимистка! — укорил ее
Самойлов. — А ведь сначала такой не показалась. Готова была даже здоровьем
рисковать, лишь бы не пропасть окончательно. И ведь нашла выход. Конечно, я его
не одобряю…
— А я ведь даже не знаю, кто за всем этим стоит! —
с неожиданной злостью воскликнула Настя. — Кому принадлежит эта киллерская
контора?
Самойлов заколебался, но потом неохотно заявил:
— Пока ты спала, я это выяснил. — Настя вскинула
голову, и он равнодушно пожал плечами:
— Подобные вещи узнают у хакеров. Если есть кто
знакомый.
— У тебя есть?
— Есть.
Самойлов достал откуда-то из-под сиденья свернутую в четыре
раза компьютерную распечатку. Настя выхватила ее и поспешно развернула.
— Геннадий Витальевич Ерасов, — вслух прочла
она. — Так вот как тебя зовут, дружок! Смотри-ка, ты довольно молод, судя
по году рождения. Столько еще можешь дел натворить… — Она повернулась к
Самойлову и спросила:
— А почему у него три адреса?
— Богат, — коротко ответил тот.
Настя, не спрашивая разрешения, убрала компьютерную
распечатку в свою сумочку — Как же так? — потерянно спросила она. —
Про этого типа все известно. Кто он, что он, чем занимается. И он живет себе
припеваючи. Охотится на людей и даже, наверное, находит это волнующим. Мне
кажется, иметь такой, с позволения сказать, бизнес может только человек с
глубоко травмированной психикой.
— Напрасно ты думаешь, что всем известно, чем он
занимается. Если бы было известно, его лавочку уже давно бы прикрыли. Конечно,
у нас беспредел, но пока что киллерским конторам не раздают лицензий на отстрел
граждан.
Настя некоторое время задумчиво смотрела в окно, затем
предложила:
— Давай я поведу. Тебе надо поспать.
— Нет, сначала ты поспи, я потом.
Он не будил ее до самой Москвы, и Настя вынырнула из душного
сна совершенно разбитая. Машина стояла возле большого супермаркета, в двух
шагах от дома, где жил Самойлов.
— Мы почти на месте, — обернулся и доложил
он. — Сейчас закупим провизию и запремся в квартире. Будем вырабатывать
стратегический план.
Заметив, что она ни чуточки не воодушевилась, добавил:
— Тебе должно быть передо мной неудобно, потому что ты
втянула законопослушного гражданина, то есть меня, в скверную историю.
— Мне неудобно.
Настя вылезла из машины и стала осторожно разминать
конечности.
— Я слежалась, как старое пальто, — пожаловалась
она.
— Хочешь, я сам сбегаю в магазин? — предложил
он. — Оставайся. Придешь немного в себя.
— Ладно, — кивнула Настя, и Самойлов оставил ключ
в замке зажигания.
Настя стояла и смотрела, как он идет, энергично шагая по
широкому пандусу И тут что-то ее обеспокоило.
Она не сразу поняла — что. А когда поняла, ничего сделать уже
было нельзя.
К Самойлову с двух сторон двигались люди. Они вынырнули
невесть откуда, словно их надуло ветром.
Четверо ничем не выделяющихся из толпы мужчин, по двое с
каждой стороны.
Он тоже заметил их слишком поздно. Настя видела, как они
взяли его в «коробочку» и стали теснить назад, на дорогу, куда уже подкатил
низкий темный автомобиль. Он даже не остановился — только притормозил.
Самойлов обернулся назад, к Насте, и крикнул:
— Беги! Уезжай!
Он предлагал ей бросить его. Он требовал практически невозможного.
Ей понадобились несколько секунд и вся ее сила воли, чтобы решиться. Проклиная
все на свете, она таки забралась на водительское место и, суетясь, путаясь,
начала разворачиваться, слепо тычась в чужие бамперы.
Ей некогда было смотреть, что происходит сзади.
Только выезжая со стоянки, она обернулась и увидела, что
темного автомобиля нет возле магазина. И Самойлова тоже нет. Странно, что за
ней никто не гнался, хотя она была вся как на ладони.