Для выполнения задуманного он впился своим разумом в людей, отличающихся от других лишь тем, что в организованном силами добра СОБЫТИИ оказались в его центре, вплотную к испугавшему антимир и Дьявола, НЕЧТО. Фош резонно рассудил, что скрытая в СОБЫТИИ сила, заставит именно их оповестить человечество о появлении у него собственного Спасителя. «Странно, — пронеслось в его сознании, — а ведь дома, в антимире, соратники тоже называют хозяина „спасителем“. В моей памяти отсутствует какое-либо более высокое выражение признательности „готовых на все“ Дьяволу. Выходит, в мире истин добра и зла высшее предназначение разума — быть Спасителем. От кого и от чего — ясно. Теперь стала понятной, но пока еще не осязаемой, и форма, в которой САМ появился на Земле. СПАСИТЕЛЬ! Недаром глашатаи САМОГО беспрерывно произносят это слово. Нельзя допустить, чтобы оно дошло до слуха тех, кого спасло зло от, гнетущего свободу разума, добра. Настало время превратить „выбор всех“ Бога в „безмолвие всех“ человечества. Пора начинать уничтожение всего, что может дать людям истинное знание об их Спасителе».
Принятое решение освободило разум Фоша от тисков обязанности следовать к сердцу СОБЫТИЯ по варианту Дьявола. Свой путь он счел не только более коротким, но и обеспечивающим самое радикальное решение главной задачи его миссии на Землю. Отказавшись от варианта хозяина, он определил эту задачу как месть людям, отправив на второй план воплощение страстного желания Дьявола о конфликте с Создателем. В разуме Грифона сложилась, не учтенная властелином антимира, схема мести человечеству. Фош решил уничтожать всех, кого САМ уже выбрал и, в случае их смерти, будет выбирать в качестве вестников ЕГО явления на Землю в качестве Спасителя. Он приготовился навязать человечеству мысль, что вовлечение людей в СОБЫТИЕ неизбежно приведет их к скорой и страшной смерти. «Ждать спасения от Создателя бесполезно, коль ОН оказался не в силах уберечь от кары зла первых свидетелей ЕГО пришествия на Землю, — утверждался в открывшейся ему правоте посланец Дьявола. — Но спасение есть. Оно — в обращении человечества к истине, которая сделала свободными и счастливыми всех в антимире, не забыв и тех из людей, кто добровольно продал миру зла свою душу. Правда, этим пусть занимается хозяин. Спасение билонов от добра — его любимое дело. Через это спасение он обязательно добьется конфликта с САМИМ. А мой путь — месть! И пусть разум хозяина не осуждает меня за то, на что сам сподвигнул, указав мне цель и позволив самостоятельно выбрать средство отмщения человечеству».
Разум Фоша, еще несколько мгновений тому назад мечущийся между видениями рока Грифонов и чужой волей, затягивающей его на непонятный ему по скрытым последствиям путь к СОБЫТИЮ, подавил в себе остатки привязанности к воле Дьявола. Место этой привязанности заняло стремительно разрастающееся чувство любви к хозяину, в жертву которому он был готов принести плоть всего человечества. Его будоражило это состояние, потому что оно стало первым результатом действия не диких инстинктов, а пришедшей к нему вместе с разумом, воли. «Что может быть возвышеннее мести, когда ей себя посвящает любовь к разуму, приблизившему тебя к своей сути? Только месть этого разума тому, кто придет убить такую любовь. А добро обязательно придет за моей любовью к хозяину. Хотя бы по той причине, что на Земле нет никого, кто столь же беззаветно и искренне, как Я Дьявола, любит и почитает САМОГО. Полагаю, ЕМУ не нужны на Земле примеры искренней любви, когда-то созданной ИМ твари, к королю, ушедших от НЕГО изгоев Божьего дома. Таких как Я, добро, не обласканное искренностью веры в него человечества, должно уничтожать незамедлительно. Вот хозяину еще один повод обвинить Творца реального бытия в инициировании конфликта с антимиром. Пусть это будет конфликт, который подарит ему моя любовь», — завершил доказательство теоремы собственной правоты Фош, стянув воедино, данной ему Дьяволом волей, явные нестыковки выстроенной логической конструкции.
Удовольствовавшись, что его совершенный разум без помощи антимира решил проблему соединения в единое действие компонентов триады «месть — любовь — конфликт», Грифон почувствовал резкую перемену в поведении своего тела. Оно больше не представляло, сотрясаемую слабостью неуверенности, прячущуюся за рябью скорченной кожи, груду бесформенных мышц и вяло шевелящихся крыльев. Наоборот, от клыков, разрезающих острием и белизной темноту ночи, до когтей лап, налившихся необузданной силой и грозно сжавшихся для гигантского прыжка на вестников СОБЫТИЯ, зверь-птица излучал ту, непомерную даже для соратников Дьявола, решительную жестокость к миру добра, которая могла быть присуща только «выбору всех» антимира. Вытянув оперенье своих орлиных крыльев по рельефу, набухших из-за жажды мести, мускулов, раскрошив когтями камни, впившиеся в подушки передних лап, Грифон поднял голову к небу. Он внимательно, взглядом предрешенной победы посмотрел на ту часть неба, где уже угасала яркость звезды, свет которой указал Дьяволу место, куда следовало направить своего посланца. Это было место СОБЫТИЯ. «Все! Пора. Пошел!» — сказал себе Фош, не обращая внимания на то, как с этими словами наглухо захлопнулся переход, по которому Дьявол переправил его на Землю.
Если бы он знал, что в этот же момент тот — первый после БОГА, кто контролировал по ЕГО поручению мысли и действия посланника зла на Землю, сказал себе:
«Когда разумом начинает править любовь, ближе всех к смерти становится естество, в котором она заменила истины его жизни. Смерть наступает потому, что эту любовь безжалостно уничтожает разум того, кому она была всецело посвящена. Но если в мире Бога эта любовь исчезает, чтобы возродиться в сущности добра, то в антимире ее убивают, чтобы она не мешала корысти зла. Пусть к посланцу Дьявола придет то, что неизбежно порождает истина зла. Коли уж на купленные у людей души Дьявол ставит клеймо — „Каждому — свое“, пускай и переданная им этому чудищу частица своего разума получит все, что ей причитается. Пожалуй, настала пора подготовить, оставленную мне Создателем силу, к тому, чтобы она не убила Грифона, а отправила его туда, где он в полной мере получит, предопределенное ему Дьяволом — „свое“».
Фош оголтело несся к месту СОБЫТИЯ, где его вестники одухотворенно свидетельствовали, пока еще друг другу, явление на Землю Спасителя. Он понимал, что эти люди уже соприкоснулись с формой пришествия САМОГО к человечеству. Еще немного — и они отправятся распространять весть об увиденном всем, чей разум никогда прежде не встречался с истиной добра. Разум Грифона сразу понял, что вестникам САМОГО люди поверят, так как их устами будет говорить абсолютная истина добра. Скажет же она людям то, чем томилось их ожидание с момента, когда Создатель последний раз позволил человечеству вновь возродиться на Земле. Каждый, из встретившихся вестникам людей, услышит: «Не ждите в страхе время спасения. Оно не настанет, потому что уже пришло. СПАСИТЕЛЬ сошел на Землю. ОН с вами и в вас. Откройте сердце своему разуму, а разум истине, которую ОН принес вам».
Это будет уже не просто весть, а проповедь. Она сможет отторгнуть разум человечества от поиска спасения на полях истины, породившей Дьявола, антимир и людей-билонов, не нуждающихся в каком-либо спасении. Зло не обещает спасение в будущем; ему не требуется человеческого покаяния и выражения преданности миру Дьявола. Оно дает всем, впустившим его в свой разум, счастье, построенное на отличной от хранимой Всевышним истине. Ложное счастье, подпирающее себя унижением разума тех, для кого оно оказалось неприемлемым.
