— Люди и Спаситель.
— Разговора не будет! — прозвучало от ЕГО ВОЛИ в презрительно-немногословной и резкой форме. — Я не обсуждаю тех, кого не создавал и разумом которых не владею. Последний раз спрашиваю: Предмет и тема. Не будет ответа, заставляющего меня здесь задержаться — Я ухожу, и встреч больше не гарантирую.
— Неплохо, неплохо… Создателю удалось воспитать и поставить на мое место разум, без проволочек ломающий рычаги расставленных для него ловушек, — оценил, занятую ЕГО ВОЛЕЙ позицию, Дьявол. — Приняв мой ответ, сатрап уравнял бы себя с БОГОМ, которому единственному в реальном бытие принадлежит право трактовать сущность людей и, тем более, сущность ЕГО собственного СЫНА. Насколько Я знаю САМОГО, уж если ОН решил, что люди должны увидеть и услышать СЫНА БОГА, то и ангелы и человечество обязаны не рассуждать о предназначении Спасителя, а безоглядно верить, что он таковым и является по причине своей Божественной сущности. Сатрап красиво ушел от ловушки, попутно выставив меня разумом, напрасно упорствующим в своем нежелании признавать, кому принадлежит все созданное во Вселенной. Умен, а потому чрезвычайно опасен. Однако разговор он все-таки начал. Есть ниточка, которой ни в коем случае нельзя дать оборваться.
Дьявол исподлобья тяжелым взглядом окинул первого ангела, показывая, что ни угрозы, ни давление разума добра его не пугают. Он сознательно задерживал свой ответ, пытаясь выяснить для себя, насколько вселенская властность естества ЕГО ВОЛИ готова примириться с тем, что ей приходится ожидать от проклятого Богом изгоя формулировки предмета и темы разговора. «Я должен вывести его из равновесия, — решил хозяин антимира. — Он не покинет места встречи. САМ предоставляет в аренду поле нейтральности не для того, чтобы два величайших разума Вселенной демонстрировали на нем свое взаимное невосприятие. ЕМУ нужен состоявшийся диалог. ОН не позволит сатрапу уйти, не узнав, почему Я попросил о встрече. Но и пережимать в паузе недопустимо. На то сатрап и ЕГО ВОЛЯ, что может ее и проявить. И тогда уж, несомненно, можно будет забыть даже о призрачной возможности возобновления диалога. А встречи мне нужны. Без них Я никогда не узнаю, что САМ приготовил для моей судьбы».
Ему удалось сохранить молчание на время, достаточное для демонстрации добру, что скоропалительные ответы не уместны, когда диалог намеревается вести высший разум истины зла. Этим он показывал первому ангелу, что не собирается менять, выработанный им еще в Божьем доме, стиль ведения разговора с теми, кто, по его убеждению, сковал свой разум веригами воли САМОГО. Тем более что свой стиль великий изгой считал неповторимым, ввиду исключительности разума его создателя.
Дьявол по-прежнему неотрывно смотрел на ЕГО ВОЛЮ, стараясь уловить в нем проявление малейших штрихов неконтролируемых эмоций. Они должны были дать сигнал о нарушении равновесия величавого спокойствия и уверенности сатрапа Бога. Тот, однако, глаз не отводил, подтверждая тем самым, что пока еще ожидает, когда абсолютное зло внятно обозначит причину, подвигнувшую Создателя обеспечить их встречу. Но от сохраняемого первым ангелом спокойствия сквозило, что он не собирается находиться сколько-либо долго в одном пространстве с хозяином обители всех изгоев Вселенной. В этом его, видимо, поддерживал и САМ.
Пристально наблюдая за состоянием поля нейтральности, Дьявол увидел, как оно начало медленно сворачиваться в себя в районе самой дальней из сросшихся с ним вершин. Дьявол воспринял это как предупреждение, что время диалога небесконечно.
— Отлично! — тут же дал он оценку увиденному явлению. — Мое молчание заставило САМОГО подавить меня угрозой исчезновения поля нейтральности, вне границ которого общение разумов, представляющих истины-антиподы, неосуществимо. Выходит, ОН не уверен, что терпению сатрапа подвластно его раздражение моей выдержкой. Самое время выстрелить формулой диалога, которая вынудит ЕГО ВОЛЮ обсуждать то, что находится на грани, дозволенных ему полномочий. Равновесие недостижимо в разуме тех, кто балансирует между обязанностями и сверлящим желанием выскочить за их рамки! Сатрап САМОГО явно намеревался унизить меня презрительным отказом обсуждать тему, недостойную принципиальности его разума. Напрасные потуги. Ему придется вступить в диалог, предмет и тема которого будут означены чистым разумом зла. А чистый он на поле Создателя, потому что мыслит только в параметрах рациональности — единственном принципе организации мира, который признается САМИМ. К ЕГО ВОЛЕ это относится так же, как и ко мне. Не вижу оснований опасаться, что он откажется обсуждать предмет и тему, изначально принимаемые САМИМ за рациональные по причине их выдвижения чистым разумом. Иначе, какой смысл принуждать меня удалить из разума все, что не может порождать мышление в пространстве, за которым безнадежно гонится Вселенная?! Определенно, смысла нет! Хотя САМ, скорее всего, трактует смысл совсем по-другому, чем все, кого он создал и наделил разумом.
Хозяин антимира еще раз проверил логическую состоятельность, подготовленной им для разговора с ЕГО ВОЛЕЙ формулы предмета и темы разговора. Попутно, он увидел, как поле нейтральности длинным языкастым острием вновь сомкнулось с вроде бы уже оставленной им ранее, вершиной.
— Как быстро до НЕГО дошли мои мысли, — с завистью к необъятности возможностей разума Создателя, подумал Дьявол. — Впрочем, это ко времени. Пускай сатрап поумерит свой ригоризм, увидев, что САМ, восстановив размеры поля нейтральности, признал рациональным мое молчание. Не следует давить на чистый разум там, где он априори защищен нейтральностью к презрению и ненависти. Я прибыл сюда в чистоте своей сущности излагать и обсуждать, а не дрожать и подчиняться.
Великий изгой почувствовал, что проявленные к нему ЕГО ВОЛЕЙ презрительность и менторское отношение крадучись подтачивают равновесие его разума. «Щепетильность САМОГО неповторима! — напомнил он себе. — Когда ЕМУ приходится режиссировать спектакль, разум исполнителей главных ролей приводится ИМ в состояние адекватных друг другу балансов. Вот и Я не остался без ЕГО внимания. Диалог еще не начался, а желание окатить сатрапа мощью своего презрения к его рабской воле уже жжет ожиданием реванша мой разум. Так — нельзя. Мне — нельзя. Недопустимо позволять САМОМУ подгонять состояние моего разума под уровень его сатрапа. К чему тогда мое молчание, издевающееся над гордостью и брезгливостью к злу ЕГО ВОЛИ? Точно, ни к чему! В борьбе таких титанов Вселенной, как Я и сатрап, выигрывает тот, кто первым, даже на долю микрона, сумеет нарушить равновесие разума противника. Я, вроде бы, достиг преимущества, но САМ тут же меня его лишил. Понятно, почему ОН это сделал. САМ показал нам, что презрение — это не эмоциональное чувство, а доказательные аргументы логики, превращающие рассуждения противника в несостоятельный софистический хлам. Молчание, конечно, серьезный аргумент логики. Но следовало бы выйти из него чуть-чуть раньше, до намека САМОГО, что пауза непозволительно затянулась».
Взбодрив себя самокритикой, которую он вполне мог отнести к интеллектуальной разминке, Дьявол сделал ход, неожиданность которого должна была вернуть ему утерянное преимущество над разумом ЕГО ВОЛИ.
— К вящей славе господней! — двинувшись на сближение с первым ангелом БОГА, отчеканил слова великий изгой.
