Удары повторялись раз за разом, с нарастающей силой, но старик не спешил прибегать к помощи своих ассистентов, Артема и Ани. После каждого удара лицо его болезненно морщилось, но он твердо стоял на ногах и не отрывал глаз от камня. После двенадцатого удара (даже ирреальность обстановки не заставила Артема изменить привычке строго фиксировать все происходящее) наступило затишье, но по напряженному лицу старика он понял, что до победы еще далеко.
…Прежние звуки, производимые нечистью, могли показаться музыкой по сравнению с тем, что Бестужев услышал сейчас. Захотелось заткнуть уши, но Артем знал — это бесполезно, звук не приходит извне, а возникает внутри него. Он потряс головой и вдруг будто ухнул в пропасть. Ощущение было, как при затяжном прыжке с парашютом, только скорость падения оказалась гораздо больше, не подчиняясь физическим законам. Голова не то чтобы закружилась, но стала пустой и звонкой. Ладошка Ани в его руке обмякла. Артем посмотрел на нее и, увидев, что она вот-вот упадет, обхватил за плечи, прижав к себе. Она благодарно кивнула.
Артем снова заглянул внутрь камня. Там назревало что-то ужасное. Человеческое сознание не в состоянии представить себе тот мрак, что сгустился в глубине этого ирреального мира. Назвать эту тьму абсолютной значит не передать и сотой доли того, что видел там Бестужев. На этот раз тьма поднималась не спеша, медленно и неотвратимо. Потом пропал звук, и наступила полная тишина, отчего стало еще жутче. Возник сильный жар в солнечном сплетении, захотелось сжаться в комок, чтобы ничего не видеть и не слышать. Желание было настолько сильным, что он с трудом удержался на ногах и сильнее прижал к себе Аню.
Удара не было. Достигнув поверхности, мрак прижался к ней и стал давить с такой силой, что она подалась и стала надуваться, как пузырь. Сам камень шевелился и раскачивался так, что между его стенками и грунтом образовались узкие провалы. Только теперь до Артема дошло, что он видит все происходящее открывшимся вторым зрением. Из глаз Страгона, казавшегося сейчас былинным богатырем, исходили два зеленых расширяющихся луча. Упираясь в камень, они не давали пузырю лопнуть, но поверхность его покрылась паутиной мелких трещинок. От Артема и Ани к старику тянулись туманные полосы, и Артем почувствовал, как от них к старику потоком уходит жизненная сила. И еще он понял, что простой подпитки старику уже недостаточно, он держится из последних сил, и пузырь может с секунды на секунду прорваться. Что за этим последует, не хотелось и думать…
Он так и не понял, что сделал. Просто посмотрел на пузырь и представил, что изо всех сил давит на него взглядом. И произошло невероятное. Пузырь вмялся внутрь, и поверхность камня разгладилась, снова став плоской.
То, что произошло потом, по силе воздействия затмило все, случившееся раньше. Казалось, что прорезавший тишину жуткий вопль должен быть слышен по всему району. В вопле слились миллиарды голосов, в которых можно было различить злобу, отчаяние, тоску по несбывшимся надеждам и ненависть, ненависть, ненависть… Звук нарастал и становился невыносимым, даже Страгон сжал голову руками и тихо застонал. Но Артем все равно понял, что они победили.
А потом тьма, будто до того она держалась за внутреннюю поверхность камня из последних сил, а теперь эти силы иссякли, оторвалась и рухнула в бездну. Вопль сразу смолк. Камень стал погружаться в землю, и через минуту на его месте осталась лишь неглубокая воронка. Страгон побледнел и мягко опустился на землю. Аня сомлела еще раньше. Артем сел прямо на землю, положив голову девушки себе на колени. Он один остался в сознании, хотя это стоило ему огромных усилий. Кто-то должен был оставаться на ногах…
Глава 19
Одержимый
Вода бежала по крутому распадку, заглушая своим шумом все другие звуки. Русло было усеяно большими камнями, о которые вода разбивалась, образовывая перекаты и водовороты. Лежи камни ближе друг к другу, можно было бы попытаться перейти на другой берег, перепрыгивая с одного на другой, но Хлуднев трезво оценивал свои возможности и понимал, что если сорвется, то уже через несколько секунд течение будет тащить его с разбитой башкой и переломанными костями. А рисковать было никак нельзя, потому что с каждой минутой он все сильнее чувствовал зов источника счастья, до которого он обязан был дойти живым.
Те, кто гонится за ним, думают, что ему понадобится неделя, чтобы достичь того места, куда он так стремится. Дурачье! Да, они подозревали, что источник укрепит его силы, но не думали, что это произойдет так быстро. Хлуднев шел почти сутки, не чувствуя усталости и не испытывая потребности в пище и сне. Шел он даже в темноте, каким-то чудом находя дорогу, и ни разу не оступился на покрытых скользким лишайником камнях. Если так пойдет и дальше, то цели он достигнет уже завтра к вечеру, вчетверо быстрее оптимистических раскладов приисковых лохов. А погоня безнадежно отстала — он знал, где она находится каждую минуту. Стоило закрыть глаза и подумать о них, и преследователи возникали, как на картинке, каждый на том месте, где находился сейчас. Ничего, дайте только добраться до места, думал он, и все вы проклянете момент, когда появились на свет!
Опасаться следовало только двоих. Первым был Бестужев с его проклятым самолетом, а вторым — старикан, невесть откуда появившийся в районе. Хлуднев не понимал, почему он должен бояться именно их, но голос приказал ему держаться от них подальше, пока не настанет момент соединения, великий миг, когда он припадет к источнику. Тогда ему не будет страшен никто. Но почему-то именно этих двоих он не видел, будто они покинули район или укрылись за непроницаемой завесой. Любого другого — пожалуйста, а этих нет. Сосредоточившись, он видел даже поганого мента Сикорского, почему-то оставшегося в поселке, видел директора Незванова, но эти двое оказались недосягаемы.
Больше полугода Хлуднев просидел в тесной камере, лишенный общения с кем-нибудь, кроме тупых охранников, из которых невозможно было вытянуть лишнее слово, и которые до дрожи в коленках боялись его. Он не знал ничего о том, что происходит за высоким забором со спиралью колючей проволоки, окружающим золотоприемную кассу, отчего двор был очень похож на зону. В одном Хлуднев был твердо уверен — район по-прежнему отделен от большого мира невидимой преградой, иначе он давно уже оказался бы в настоящей зоне.
А недавно у него в голове впервые прозвучал голос, и Хлуднев подумал, что сходит с ума. Но потом поразмыслил и решил, что настоящему дурику никогда не придет в голову мысль, что у него едет крыша. В тот же день он понял, что ему выпало счастье стать избранным…
Голос отвечал на любые вопросы, научил видеть происходящее далеко за пределами тюрьмы, знать, где находится тот или иной человек, видеть будущее. Подсказывал решения и поступки. И, главное, рассказал про источник, открыв который Хлуднев обретет такую безграничную мощь, что сможет осуществить самые заветные мечты.
Голос открывал перед ним весь мир, рисовал такие радужные перспективы, что у запертого в тесной каморке без окон Хлуднева сладко замирало сердце. Как наяву, перед ним проносились яркие картины триумфа и мести обидчикам. Чтобы грезы стали реальностью, нужно было всего лишь добраться до источника, путь к которому уже светился перед ним яркой огненной полосой, и выполнить предназначение. Голосу невозможно было не верить. Услышав его, Хлуднев стал следовать указаниям, и вот результат — он на свободе, и скоро, очень скоро все это тупое быдло — красноармейские, узкоглазые и, тем более, старатели, упадут перед ним на колени! А Бестужев, посмевший так обойтись с ним, оба мента — Сикорский и Винокуров, директор прииска и еще несколько человек узнают, что такое настоящие мучения, прежде чем умереть. Для начала он заставит каждого жрать из параши…
