А через два месяца в далеком гарнизоне на Камчатке появился старший лейтенант Синицын, человек с новой внешностью, новой биографией, начинающейся с детского дома, и даже новыми отпечатками пальцев. От прежнего бравого майора осталось только имя — имена оставлять им разрешали. Из предосторожности молодым миссионерам запрещалось оказываться вблизи от родственников, знавших их в лицо. Были случаи, когда постаревшие матери узнавали своих оставшихся молодыми детей даже в новом облике, и эти случаи доставляли немало хлопот, порождая ненужные толки и легенды. Как ни горько было Андрею это сознавать, но в Москву переехать он сможет, только когда не будет в живых никого из родных.
Теперешняя служба не столько тяготила Андрея, сколько удивляла. Никогда еще не приходилось ему исполнять обязанности охранника, и он не понимал, почему начальство выдернуло в Магадан именно его. Он, конечно, не расспрашивал Степана, в училище им крепко-накрепко внушили — приказы не обсуждаются. А сам Бойцов не стал объяснять Андрею, что выбор был продиктован его великолепной физической и психологической подготовкой, а также развитой интуицией, намного превышающей средний уровень. Эти качества компенсировали недостаток опыта, которого у Степана хватало на двоих.
Удивил Синицына и сам объект охраны, Сергей Жуковский. В первую встречу он попытался прощупать Жуковского и был повергнут в изумление — тот не определялся ни как спящий, ни как пробужденный. Если сильно не вглядываться, его можно было принять за обыкновенного человека, но попробуй проникнуть в его сознание, и поймешь — не тут-то было.
От Андрея не скрывали, что Жуковский обладает огромной скрытой силой и глава ордена придает большое значение его становлению, готовя для выполнения какой-то очень важной миссии. Но как ни старался Андрей заставить себя испытывать к Сергею хотя бы долю того почтительного уважения, что он испытывал по отношению к опытным миссионерам, у него это не получалось. Был подопечный слишком молод, не исходило от него тех токов, которые отличают умелых, уверенных в себе членов ордена. А его слишком легкое поведение, приличествующее больше отступнику, чем миссионеру? Не чувствовалось в нем внутренней сосредоточенности, какую прививали им в военном училище, наоборот, разболтанность, разгильдяйство… За что уважать такого? Подчиняясь дисциплине, Андрей глубоко прятал эти мысли.
Они ехали в машине вдвоем — Андрей за рулем, Сергей на заднем сиденье. Когда проезжали мимо педагогического института, Жуковский попросил:
— Притормози, пожалуйста, дочь заберем.
Синицын остановил машину, и Сергей, опустив стекло, позвал стоявшую на автобусной остановке девушку:
— Настя, давай сюда!
Девушка попрощалась с подругами и впорхнула в машину, усевшись рядом с Андреем. Он и раньше видел ее, правда, издалека, и она произвела на него приятное впечатление. А сейчас, вблизи, понравилась Синицыну еще больше. Среднего роста, стройная, но не худая, с округлыми формами, девушка чем-то неуловимо была похожа на отца, только черты лица были более тонкими и мягкими.
— Папа, ты бы познакомил со своим товарищем, — сказала Настя отцу, бесцеремонно разглядывая Андрея. — Не первый раз его с тобой вижу, а кто такой — не знаю.
— Это Андрей Владимирович, мой товарищ по работе, — сказал Сергей, отметив про себя, что излишняя скромность не в почете у нынешней молодежи. — А это Настя, моя дочь, студентка.
— Анастасия Сергеевна! — с показной серьезностью представилась девушка, слегка наклонив голову в знак приветствия. Андрей понял иронию и ответил с улыбкой:
— Я достаточно молод, чтобы быть просто Андреем, так что отчество можете свободно опускать, и давай-ка на «ты».
Они оба весело рассмеялись. Сергей подумал ревниво — тоже мне, молодушка выискался! В отцы девчонке годится, а туда же — «Андрей»! Еще бы Андрюшкой назвался! Он обозлился, потому что почувствовал переполнявшие Настю эмоции, она будто кричала беззвучно, что этот голубоглазый парень нравится ей и сама она отчаянно хочет понравиться ему. Эмоции Андрея были более спокойными, ровными и, что немного успокоило Сергея, без тени похотливости или похабщины. «А то бы я ноги тебе повыдергивал», — подумал он. То, что у Андрея определенно просматривалось пусть и легкое влечение к дочери, его не очень обрадовало, потому что долгоживущий миссионер никак не мог быть парой для умной, красивой, но все же обыкновенной девушки, которой не суждено прожить больше отпущенного срока, как ни горько думать об этом.
И тут Жуковский осознал, что перестал чувствовать Настю. Будто выключили звук в телевизоре — только что слышал, и вдруг тишина, одно изображение. Андрея Сергей слышал отлично, а дочь будто перестала думать о нем, преисполнившись совершенным безразличием. Но это не могло произойти так сразу, ведь Настя как ни в чем не бывало продолжала непринужденный разговор:
— А ты магаданец или приезжий? Что-то я раньше тебя не встречала.
— Приезжий, — коротко ответил Андрей, сворачивая на проспект.
— Откуда, если не секрет?
— Последнее время я работал в Индии, — Синицын охотно поддерживал разговор, было видно, что ему приятна беседа с Настей, и было бы еще приятней, если бы тут не было ее отца.
— Да что ты?! — округлила глаза Настя. — Как интересно! Ты расскажешь мне про Индию?
— Обязательно. Если, конечно, отец позволит.
Сергей хмыкнул. Попробуй не позволить чего-нибудь современным деткам!
Андрей стал притормаживать перед светофором, на котором загорелся уже желтый свет, но вдруг резко нажал на газ и крутанул руль влево. Светофор проскочили уже на красный свет под негодующее гудение черного джипа.
— Ты что? — не поняла маневра Настя. — Нам ведь не туда!
— Все нормально. Просто надо в одно место заскочить, — Андрей свернул во двор, проехал его, ловко маневрируя между машинами, которыми было заставлено все свободное пространство, выехал на параллельную улицу, через квартал снова заехал во двор, где и остановился. Сергей ничего у него не спрашивал, потому что понял — охранник уходил от наблюдения.
Синицын заглушил двигатель, вышел из машины, достал черную трубку мобильного телефона, коротко с кем-то переговорил и сказал, вернувшись за руль:
— Ну, вот и все. Теперь можно и домой.
До дома было совсем недалеко, доехали быстро. Оставшуюся дорогу Настя молчала, кажется, она кое-что сообразила, но высказывать свои догадки не стала. И только выходя из машины, спросила:
— Пап, ты домой?
Сергей хотел было ответить отрицательно, но подумал, что в такой момент лучше не оставлять дочь одну, и утвердительно кивнул головой. А Настя наклонилась к открытому окошку машины и сказала Андрею:
— А про Индию ты мне позже расскажешь. Ну, все, пока!
Попрощавшись, Андрей никуда не уехал, только перегнал машину в другой конец двора, откуда продолжил наблюдение за подъездом. Там, на проспекте, он почувствовал опасность, исходившую от людей в серебристом «мицубиси-паджеро», и узнал одного из них, представителя миллиардера Сидорина. Опасность он оценил как не смертельную, но все равно эти люди что-то замышляли против его подопечного, и он решил не рисковать, а уйти от них. Теперь он ждал подкрепления в лице Степана и двух его помощников. Нужно было выработать план дальнейших действий по выявлению и устранению угрозы.
