— Это будет долго. С военным вертолетом возникнет слишком много сложностей, — ответил офицер. — А обычный транспортник можно организовать за десять минут.
— Ладно, пусть будет обычный, — милостиво согласился гигант.
Офицер помчался выполнять приказание, а Жозеф Нбанга, так звали великана, застыл, как черное изваяние, сохраняя полное спокойствие и не выказывая ни малейшего признака нетерпения. Он давно отвык от бесполезной суеты.
Сорок лет назад агенты ложи сумели разыскать в джунглях экваториальной Африки могущественного колдуна Нбангу, державшего в страхе население огромной территории. Теперь, после многих лет специального обучения и жестких тренировок, приобретя неоценимый боевой опыт, Жозеф Нбанга по праву занимал достойное его талантов место в организации. И все-таки иногда он с ностальгией вспоминал прежние времена, когда одним своим появлением наводил ужас на жителей целых поселений и никто не стоял над ним, не отдавал приказы…
Местный спецназовец не зря ел свой хлеб. Вертолет подали через восемь минут. Команда погрузилась в него, и машина поднялась в воздух.
Жуковский нервно постукивал ребром ладони по подлокотнику. Они уже свернули с основной трассы и ехали по дороге, ведущей к старому кладбищу. Только бы ничего не случилось, только бы ничто не остановило их автобус, молил он про себя. И накаркал. Сверху раздался характерный посвист вертолетных лопастей, автобус осветил луч мощного прожектора, и донесся многократно усиленный громкоговорителем голос. Говорили на английском, поэтому Жуковский понял, что с вертолета от них требуют немедленно остановиться.
— Не вмешивайся, я справлюсь, — сказала ему Лейла, и ее лицо приобрело сосредоточенный вид.
Но вертолет не отставал, громкоговоритель продолжал изрыгать угрозы в их адрес. Степан гнал автобус с прежней скоростью, не думая останавливаться. Сверху прозвучал резкий треск, похожий на звук рвущейся ткани, и асфальт перед автобусом в лучах фар вспучился от длинной пулеметной очереди.
— Ничего не понимаю! — встревоженно и с долей смущения воскликнула Лейла. — Их кто-то прикрывает, я не могу пробиться через защиту! Сергей, попробуй ты!
Жуковский уже и сам понял, что пора вмешиваться. Проникновение мысленным взглядом внутрь вертолета стоило ему огромных усилий, поэтому удар был ослаблен и почти не подействовал на чернокожего гиганта, занявшего место пилота. А пулемет продолжал трещать, высекая из асфальта искры все ближе к автобусу.
— Останови! — крикнул Сергей Бойцову. — Иначе они влупят по машине!
Жуковский пошел на отчаянный шаг, не зная, получится ли у него что-нибудь. Оставив в покое чернокожего, он сосредоточил все внимание на двигателе вертолета. Нащупал нужный жгут проводов и мысленным импульсом перемкнул контакты в нужном месте. Получилось! Двигатель стал захлебываться, несколько раз чихнул и заглох. Но командир мутантов оказался опытным пилотом и сумел посадить вертолет на авторотации. И сделал это прямо на шоссе, перерезав им дорогу. Из вертолета высыпали одетые в черные комбинезоны люди и залегли, ощетинившись стволами автоматов и ручных пулеметов.
— Работаем вместе! — Бойцов сориентировался мгновенно.
Его поняли все, и десятикратно усиленный поражающий импульс ударил по мутантам. Такой удар мог уложить без чувств целую дивизию, но четверо мутантов, в том числе чернокожий гигант, устояли, в чем им помогла поставленная Барковым защита. Правда, они были слегка оглушены, и только это помешало им немедленно открыть огонь.
16
Вероника Вагнер столько раз была замужем, что иногда не могла вспомнить все свои прежние фамилии. Вагнер, кстати, она была не по последнему мужу. Просто после третьего (или четвертого?) развода она оставила себе благородно звучащую фамилию, классно смотревшуюся на газетных полосах под яркими репортажами и сенсационными разоблачениями. Ну не подписывать же их плебейской фамилией Федотова, доставшейся от папаши, которого она в глаза не видела! А Вагнер — это звучит! Правда, ей пришлось насмерть рассориться с другим обладателем этой фамилии, кинокритиком Шуриком Вагнером, одним из бывших своих мужей. Тот, узнав о ее решении, обозвал Веронику такими словами, которых она никак не ожидала услышать от рафинированного интеллигента в пятом колене. Но она была непреклонна, и тогда Шурик сказал ей, что в этом случае ему самому придется менять фамилию, измазанную Вероникой в дерьме.
Вероника была репортером известной московской газеты, до сих пор носившей в своем названии потерявшее смысл слово «комсомол», и принадлежала к той генерации журналистов, для которых не существовало никаких ограничений, кроме финансовых или карьерных. Это значило, что, если тема была бесперспективной в денежном отношении или не приносила автору дополнительной толики славы, Вероника отказывалась за нее браться. Зачем, если вокруг столько вкусных скандалов в гламурном стиле, столько чиновников, ищущих, кому бы слить компромат на любимое начальство? Вот такие темы Вероника любила и в погоне за ними не пожалела бы доброго имени не только посторонних людей, но и друзей. Да что там друзей! Она всегда готова была запрыгнуть в чужую постель, а потом талантливо «осветить» это событие, не стесняясь ни мужей, ни любовников, ни даже собственной матери.
Недавно Веронике повезло. Пребывая в очередной раз в состоянии развода, она познакомилась и через два дня близко сошлась с одним перспективным молодым чиновником из Белого дома. При знакомстве Вероника сразу поняла, что в качестве очередного мужа рассматривать кандидатуру Алексея не приходится. Он был женат, стремительно двигался вверх по карьерной лестнице и ни за что не стал бы портить свой белоснежный имидж разводом. Зато он оказался великолепным самцом и, самое главное, в состоянии сексуальной расслабленности у него частенько развязывался язык. Наверное, ему было лестно подчеркнуть свою исключительность не только постельными подвигами, но и близостью к государственным секретам. Вероника внимательно прислушивалась к болтовне Алексея. Пока не удалось выудить ничего, что могло представлять для нее профессиональный интерес, но она не теряла надежды, зная, что все равно дождется своего.
И дождалась. Вчера, лежа в ее постели и поглаживая Веронику по шелковому плечику, Алексей так разоткровенничался, что она пожалела об отсутствии встроенного в спинку кровати диктофона. Давно нужно было позаботиться! А когда он ушел, Вероника сразу бросилась к компьютеру, чтобы по горячим следам записать все, что он выболтал. Это была настоящая сенсация! Опасность глобальной катастрофы, ультиматум Запада, отказ российского правительства! Теперь все зависит от скорости, с которой ей удастся опубликовать материал. Не дай бог, кто-то успеет раньше нее! А если она окажется первой, назавтра ее имя, и так не лишенное известности, узнает весь мир. Вероника понимала, что такой шанс дается раз в жизни, и не собиралась его упускать.
Ишь, такую сенсацию спрятать захотели! — подумала она. Нет уж, про это должны знать все. И позаботится об этом она, Вероника Вагнер!
Сигнал об утечке сверхсекретной информации Василий Андреевич Романов получил на следующий день. Аппаратура была настроена на несколько ключевых выражений, одним из которых было «подземный огонь». Вчера это выражение в прямом контексте мелькнуло в компьютере редактора одной известной газеты, и мгновенно завертелся механизм блокирования утечки. Редактора прижали легко, но журналистка оказалась совершенно безбашенной и наотрез отказалась идти на любые соглашения. Генерал знал такой тип людей и подозревал, что их принципиальность — это разновидность психического заболевания, когда публичное разоблачение чужих тайн доставляет больному наслаждение сродни сексуальному. Даже во внешности их было что-то типичное — ненормальный блеск глаз, суетливые движения, торопливая, захлебывающаяся речь.
