Командир взглянул на дальномер, и когда до ближайшей хронотрещины осталось не более тридцати метров, нажал на красную кнопку на командном пульте. И сразу же салон лунотанка наполнил глухой гул — это заработал излучатель. Лучи хронополя обрушились на ближайшую к «Белке» часть трещины и, судя по показаниям приборов, она стала затягиваться. К моменту, когда машина достигла опушки, перед ней уже лежала пятиметровой ширины дорожка нормальной, не «размазанной» во времени земли. Как только лунотанк миновал ее, трещина вновь раскрылась, но теперь она была уже неопасна.
Поплавский мысленно перекрестился — первое препятствие было позади. На Марсе это означало бы, что можно слегка расслабиться и переброситься с подчиненными парой шутливых фраз, но здесь, в Заповеднике, не предвещало даже редких минут передышки.
— Ашот, правее на восемь градусов, — хрипло сказал Поплавский. — Да правее же, говорю!
Лунотанк с хрустом развернулся на месте и неспеша поехал в сторону небольшого холмика, заросшего жухлой травой. На его склоне лежало какое-то переломанное пополам дерево. Разглядев его как следует, Ашот тихо выругался. Это был вездеход — но в каком виде!
— Вадим, пора на выход, — приказал Поплавский. — Не забудь надеть скафандр.
— Легкий? — хладнокровно осведомился десантник, поднимаясь с кресла и открывая один из встроенных шкафов.
— Да… пока хватит легкого.
Легкий скафандр был довольно-таки тяжел — почти полсотни килограммов легированной стали плюс тридцатикилограммовый ранец с мини-стабилизатором хронополя. На Марсе спасатели из «Дельты» провели в таких скафандрах сотни часов, гоняясь по пустыням за грабителями древностей, но там сила притяжения была почти в три раза меньше. Впрочем, двухметровому мускулистому Асташевскому такая тяжесть на плечах была нипочем. Не зря же еще в курсантские времена его прозвали Слоном!
Корин помог другу облачиться в серебристый скафандр, очень напоминающий рыцарские доспехи, и застегнул лямки ранца на спине. Но, когда рука Асташевского потянулась к полке, где лежало оружие, Корин запротестовал:
— Не дури, Вадим! Здесь некого опасаться.
— Это еще неизвестно… — пробормотал Вадим и, разгладив по старой привычке пышные казацкие усы, надел шаровидный шлем с узкой прорезью для обзорного стекла. Поколебавшись, автомата он все-таки не взял.
Поднявшись по лестнице к кессону, десантник обменялся несколькими фразами с командиром и только затем протиснулся в люк. Спустя две минуты, как и положено по инструкции, автоматически раскрылся внешний люк. Асташевский выбрался наружу и некоторое время постоял, опираясь рукой на решетчатую башню хроноизлучателя. Вокруг царила удивительная, неприятная тишина. Не было слышно даже звона Цикад, которых пропасть сколько на лугу возле здания Института. Похоже, ученые правы — здесь, в Заповеднике, ничего живого не осталось — ни людей, ни даже насекомых… Э-э, а это еще что?
Асташевский даже крякнул от удивления. Спустившись с лунотанка, он зашагал в сторону разрушенного вездехода, увязая в сыпучей почве почти по щиколотку. Теперь он уже сожалел, что не взял автомат.
Вездеход представлял собой обычную армейскую танкетку, оборудованную автоводителем и дистанционным управлением. Судя по отсутствию приборов внутри, никаких особых задач перед машиной не ставилось — только дойти до леса. Но и этого несчастная танкетка сделать не сумела, несмотря на солидную броню.
Хронотрещина изжевала вездеход, словно жвачку. Колебания поля провремени исказили практически все его геометрические размеры, так что более или менее сохранилось лишь одно заднее колесо. Броня почему-то приобрела золотистый цвет, и местами была смята, как фольга. Передняя часть машины немного заходила за край хронотрещины, и потому с периодичностью в одну-две секунды она то возникала, то исчезала, проваливаясь куда-то в прошлое.
Однако видавшего виды Асташевского поразило не это.
Он с изумлением смотрел на правый бок вездехода — там на сравнительно хорошо сохранившемся участке брони были видны следы огромных зубов и когтей. Казалось, какой-то могучий зверь пытался зачем-то прорваться внутрь покореженной танкетки. И судя по огромной рваной дыре, ему это удалось.
Асташевский невольно облизал губы. Он слыл бывалым охотником и провел в Африке не одно сафари Да и звери древних марсианских городов были не по дарком — но такого он прежде не видел. У неведомой твари были акульи зубы, а хватка словно у гризли. Впрочем, куда там какому-то гризли!..
Подойдя ближе, Асташевский нагнулся и заглянул в дыру корпуса вездехода. Он увидел сиденье водителя на котором лежали какие-то зеленые лохмотья и полоски белой жести. Сомнений не было — кто-то из механиков, готовивших машину, оказался растяпой и оставил на сиденье рюкзак с НЗ. Местный гризли — здоровый такой зверюга, с акульими зубами из легированной стали, — учуял запах тушенки и с удовольствием позавтракал ею, разорвав консервные банки когтями. Недурно!
— Вадим, что там? — послышался в шлеме нетерпеливый голос Поплавского.
Десантник выпрямился и коротко рассказал об увиденном.
— Возвращайся, — после паузы приказал командир. — И впредь без оружия никому не выходить!
— А я о чем говорил? — усмехнулся Асташевский. — Видели бы вы, какими взглядами меня вчера провожали дамочки из биолаборатории. Мол, какое право вы, марсианские варяги, имеете брать с собой в поход оружие? Варвары, дикари. Конаны XXI века! А я им спокойно объясняю: мол, не верю, что Заповедник вымер, и нечего мне в лицо ваши пропыленные отчеты тыкать. Много вы, черви книжные, узнали об этих местах с помощью подзорной трубы? Ничего не узнали и не узнаете, и нечего командовать.
Вернувшись в «Белку», Асташевский взял автомат и парочку гранат, вновь вылез из люка и уселся на своем любимом месте, между опор излучателя. Поплавский поморщился, но удержался от замечаний. «Белке», кажется, угрожало не только взбесившееся поле провремени, но и кое-что более материальное. А в подобных случаях Асташевскому равных не было.
— Стреляй только парализующими пулями, — на всякий случай все же предупредил командир. — Дамочки из биолаборатории сделают из тебя котлету, если ты уничтожишь местных мутантов. Сам понимаешь, как они важны для науки.
Марта на минуту оторвалась от дисплея излучателя и вопросительно взглянула на Поплавского.
— А почему ты решил, Володя, что они — мутанты? — спросила она.
— А кто же еще? — удивился командир. — Ладно, посмотрим. Ашот, пройди немного направо вдоль опушки. Судя по карте, где-то там была дорога к поселку писателей.
Водитель недовольно поморщился. «Как же, есть здесь дорога, — пробурчал он. — Скоростное шоссе, четырехрядное…»
Пройдя вторую хронотрещину, лунотанк лихо развернулся на правой гусенице и неспешно пополз вдоль стены перекореженного леса. Не прошел он и сотни метров, как Асташевский вскочил на ноги и послал в переплетение темных стволов короткую очередь, затем вторую, третью.
