Лланму вновь охватил страх, и она остановилась, не обращая внимания на лютый ветер.
— Не хочу идти дальше, — прошептала она. — Вдруг новое Предсказание Хранителя будет еще более жутким? Что, если отец Габар скажет сегодня, что скоро я перенесусь в страну Мрака, где рассвет встречается с закатом, земля круглый год скована льдом, а трещин столько, что дома для безопасности подвешивают на воздушных колоколах? Или Ветер Перемен забросит меня на тропические острова, где волны каждую ночь покрывают сушу, а люди расплываются по морю, словно рыбы…
— Ты слишком близко к сердцу принимаешь рассказы старика Трода, — нахмурившись, перебил ее Янс. — Кто знает, где правда и где ложь в его словах?
Они молча пошли по тропинке, погружаясь по щиколотки в сыпучий снег и стараясь не смотреть по сторонам, где, как в калейдоскопе, мелькали миражи причудливых зданий, пейзажи безжизненных пустынь, статуи воинов и правителей на площадях заброшенных городов… Миражи были черно-белыми и тусклыми — это означало, что машины перешли на обычный, пониженный режим работы.
Когда до сводчатой арки входа осталось всего несколько шагов, на высоком пороге выросла могучая, чуть сгорбленная фигура в черной рясе.
— Здравствуй, Янс, здравствуй, мой мальчик, — ласково произнес отец Габар, щуря синие глаза в морщинистых веках. — Ты пришел вовремя — нам надо идти в деревню. Ветер Перемен наконец миновал побережье. Страшно подумать, сколько бед он мог натворить в селении! Это я виноват: ошибся в расчетах… А ты что здесь делаешь? — удивился он, только что заметив растерянную Лланму.
— Это я ее привел, наставник, — смущенно ответил за нее Янс, переминаясь с ноги на ногу: от его былой самоуверенности не осталось и следа. — Я знаю, сейчас не время… но, может быть, вы сделаете для нее повторное Предсказание? Помните, вы говорили, что после очередного Скачка вероятности перемещения людей немного меняются?
Старик пристально взглянул на детей, и на его сморщенном, обезображенном глубокими язвами лице промелькнула тень жалости. Он повернулся и молча пошел в глубь здания. Дети робко последовали за Хранителем.
Лланма почувствовала себя совсем маленькой и беспомощной. Широкая дорожка, устланная грубым ковром, тянулась между стенами машин, сверкающих тысячами разноцветных лампочек. Время от времени в глубине то одной, то другой стены начинали звучать переливчатые колокольчики, и тотчас внизу, за многочисленными овальными дверцами, раздавался негромкий стук. Янс знал, что это означало работу печатных устройств, наносивших на тонкую бумагу мириады цифр и символов. Отец Габар не раз доверял ему, своему единственному ученику и помощнику, вынимать из машин тяжелые рулоны с расчетами, но этим пока все и ограничивалось. Предсказания старик совершал в одиночестве, запираясь в комнате за Центральным залом… Ах, как хотелось Янсу заглянуть туда, в святая святых Храма, хоть краешком глаза!
Пройдя Центральный зал, увенчанный черным с золотистыми блестками куполом, дети вошли вслед за Хранителем в резную алтарную дверь и оказались в овальной комнате с плоским потолком и пятнистыми стенами. Присмотревшись, Лланма догадалась, что стены на самом деле были громадным экраном, на котором светились изображения разноцветных областей самых причудливых форм и разнообразных размеров.
— Это… карта? — с трудом выдавил из себя Янс, потрясенный увиденным. — Карта Майоры?
— Да, ты прав, мой мальчик, — улыбнулся старик. Кряхтя, он уселся в кожаное кресло у пульта управления, над которым светились несколько дисплеев с цифровыми таблицами и диаграммами. — Я рад, что мои уроки не прошли даром… Это изображение карты нашего несчастного мира, получаемое машинами от неведомого мне внешнего транслятора. Голубым цветом на карте обозначены моря и океаны, а коричневым, желтым и зеленым цветами — материки и острова. Ты помнишь, Янс, их названия — те, что приведены в древнем атласе из церковной библиотеки?
Мальчик молча кивнул, обводя растерянным взглядом круговую панораму. Присмотревшись, он обратил внимание, что карта живет своей необычной жизнью — словно дышит гигантское пятнистое животное. Внезапно посреди Льдистого океана исчезла цепь небольших островов, но вскоре рядом с Южным материком возник звездообразный архипелаг. Контуры материков были размыты. Присмотревшись, Янс заметил, что береговые линии постоянно меняли свою форму. Мигрировали и цвета, окрашивающие поверхности континентов: то резко набухал ядовито-зеленый цвет, то расползался желтый и темно-коричневый.
— Где мы находимся, отец Габар? — неожиданно для самой себя спросила Лланма. — На каком из этих пятен?
Хранитель посмотрел на девочку с удивлением. Она, не дожидаясь ответа, подошла к экрану и остановилась напротив небольшого, змеевидной формы материка, окрашенного в желто-коричневые тона с редкими зелеными прожилками. Рука ее инстинктивно потянулась к одной из малозаметных зазубрин на прихотливой береговой линии.
— Мы живем… здесь… Я чувствую это… Сама не знаю почему. Верно?
Янс был поражен, да и сам Хранитель удивился не меньше. Встав с кресла, он подошел к Лланме и пристально взглянул ей в лицо. Девочка смутилась и быстро опустила внутренние веки — ее глаза затянулись словно бы полупрозрачной дымкой.
— Кем была твоя мать? — Отец Габар успокаивающе погладил Лланму по вздрагивающим плечам. — Ты помнишь ее?
— Смутно, — еле слышно сказала Лланма. — Мне было пять лет, когда страшный летний Скачок разметал нашу семью по свету. Мы с родителями жили на одном из островов, густо заросшим странными полуживыми деревьями. Ветви у них были гибкими и ловкими, как змеи. По вечерам деревья подползали к берегу и ловили в прибое рыбу, морских животных… Я многое уже забыла, но маму помню хорошо. Она была очень ласковой, смуглой, с пышным шаром вьющихся волос — таких я больше ни у кого не встречала… Старик задумчиво покачал головой.
— Похоже, твоя мать была Предсказательницей, — пробормотал он, озадаченно вороша гриву своих седых волос. — Жаль, что я не заметил тебя раньше. Мне казалось, что ты такая же, как твои подруги, у которых лишь любовный ветер в голове…
— Хранитель, а почему бы вам не взять Лланму в ученицы — так, как вы сделали три года назад со мной? — спросил Янс, почувствовав неясную надежду.
Старик, не ответив, вновь уселся в кресло. Опустив руки на пульт, он ловко забегал пальцами по разноцветным клавишам. Прошло несколько томительных минут. Наконец в стоящем рядом с креслом зеленом кубе застучало печатающее устройство и из узкого выходного окна поползла голубая лента. Хранитель выждал некоторое время и, оторвав почти двухметровый кусок бумаги, поманил мальчика к себе:
— Янс, взгляни-ка на эту распечатку и вспомни, что я рассказывал тебе о законах вероятности, царствующих над Майорой. Сможешь сам разобраться?
Текст оказался простым. С левой стороны бумажной полосы Янс увидел список знакомых имен: Щярк, Гор, Мадита… Это были имена всех трех с половиной сотен жителей деревни. Напротив каждого имени располагались восемь колонок цифр. Мальчик быстро понял их значение. Цифры означали вероятности возможных перемещений каждого человека на любой из материков после предстоящего второго весеннего Скачка. Достаточно было бросить беглый взгляд по ленте сверху вниз, как становилось ясно, что большинство обитателей деревни проведут лето здесь, на берегу Льдистого моря, — вероятности их переноса были ничтожны. Но несколько имен, и среди них… Нет, этого не может быть, этого НЕ ДОЛЖНО быть!
