Двигаясь по узкому проходу между ячейками автоматических камер, я заметил четырехзначные цифры на ящиках. Вот где собака зарыта. У меня не было уверенности, но я решил рискнуть. Первая цифра на конверте Стейна 1334, Ящик Такой имелся. Уже интересно. Воровато оглядевшись по сторонам, я убедился, что никто за мной не наблюдал. Наборный замок был также четырехзначным. Наступила волнительная минута. Компания Фэрри меня окончательно сбила с пути истинного. Я набрал код, замок щелкнул; дверца открылась. Небольшой черный чемодан из телячьей кожи не имел ничего общего с тем, о котором говорил кладовщик, но и люди, сдававшие вещи на хранение, не похожи друг на друга. Проверять находку на месте я не решился. Схватив чемодан, я отправился к выходу.
Пес уже скреб по стеклу, когда я вернулся к машине. Бросив чемодан в багажник, я осмотрел стоянку. Кроме моей, здесь скучало еще три машины, а места хватало для сотни. У въезда стоял охранник, точнее, сборщик податей. Ежась под осенним ветром, он дымил трубкой и поплевывал на мостовую. Скучная и бестолковая работа, но судя по клюке, стоящей у будки, страж чужих машин был инвалидом. Вряд ли он может рассчитывать на приличную работу с хорошим заработком.
Мысль о том, что не только у кассиров бывает хорошая память, заставила меня подойти к охраннику.
– Извини, старина, но мне кажется, что ты дежурил здесь пять дней назад.
– Я каждый день дежурю с восьми до четырех.
– О'кей. У меня в кармане есть кое-какие деньжата. Думаю, они тебе не повредят. Дарить деньги не умею, ты не нищий, можешь их заработать.
Я вынул пять долларов и сунул в карман его кожаной куртки.
– Но я еще ничего не сделал, черт подери! – возмутился сторож.
– Придется напрячь память, а это уже работа. Пять дней назад в десять утра приезжала женщина на «кадиллаке». Брюнетка в темных очках. В плаще. Что скажешь?
– Скажу, что ты из апельсинов делаешь отбивную с луком.
– Что-то не так?
– Тут был «кадиллак» и женщина на нем приезжала. Приехала она раньше. Плаща на ней не было. Зачем плащ, если ты в машине. В «чем она была, не помню. В основном сидела в своей тачке и курила сигарету за сигаретой. Ну я набрался наглости и попросил у нее одну. Она отдала всю пачку. Дорогие сигареты, сладкие. Что касается оч» ков, то они были обычными.
– Сколько примерно ей лет?
– Черт ее знает. Около пятидесяти. Может, меньше. Зашибает, небось. Руки сильно трясутся.
– Она одна приехала?
– Приехала одна, уехали вдвоем. В начале одиннадцатого появилась та, о которой ты говорил. В темных очках, в плаще, волосы не видел, убраны под шарф. Подошла к машине, села рядом с хозяйкой «кадиллака» и они уехали.
– Они были похожи?
– Черт их разберет.
– Вторая выглядела моложе?
– Моложе? Уж очень укутана. Не разберешь.
– Какого цвета плащ на ней был?
– Черный клеенчатый дождевик, сильно затянутый в талии, а шарф белый.
– Ты заработал больше, приятель. -Я достал еще десятку и присоединил к предыдущей бумажке.
Через две минуты я уже выезжал со стоянки и на прощание махнул парню рукой.
Стрелки подползли к двум часам, когда я подкатил к магазину Марчеса. Старый приятель встретил меня с радостью.
– Обычно я понимаю чем ты занимаешься, когда просишь подбирать определенные материалы, -начал он издалека, – но на сей раз я не нашел никакого криминала.
– Что ты имеешь в виду?
– Аэродром возле Редвуд-Сити. Обычная военная база. Командует ею бригадный генерал Артур Фуллёр.
– Что ты о нем знаешь?
– Воевал в Европе. Пятьдесят лет. Двое детей. Точнее, один. Сын. Дочь погибла год назад при невыясненных обстоятельствах. Сыну двадцать лет, Студент, учится в нашем университете.
– Как зовут сына?
– Джерри Фуллёр. Насколько мне известно, с отцом не очень ладит. Пару раз имел неприятности с полицией. Что касается отца, то здесь все безупречно. Отменный вояка.
– База закрытого типа?
– Ну разумеется. После японского вторжения все базы в Калифорнии охраняются лучше Белого дома.
– Фуллёр женат?
– Да. Жена его, Нэнси Фуллёр, типичная светская дама.
– Бывает во Фриско?
– Несколько раз ее фото попадало в «Светскую хронику».
Марчес достал вырезки из газет и положил на стол. Я внимательно просмотрел их и лишь одна привлекла мое внимание. Под групповым снимком с Сидом Феркенсом в центре крупным шрифтом был набран заголовок: «Открытие клуба „Козерог». Я бегло просмотрел заметку. В ней говорилось, что в городе появился новый клуб. На открытии присутствовал мэр и многие уважаемые люди города, ставшие его почетными членами. Далее перечислялось два десятка имен, в их числе и жена генерала Фуллера. Исчсрпывающая информация.
– Можешь что-нибудь добавить? -спросил я.
– Могу, – усмехнулся Марчес, – ты остановился на той заметке, которая больше всего вызвала и мой интерес. Значит, нюх у меня остался.
– Не тяни, Марчес.
– Меня удивило: как это Феркенс согласился встать под объективы фотокамер. Очевидно, не мог отказаться от предложения мэра. Дело в том, что он находится в розыске, но не у нас, а по ту сторону границы, В Мексике. Если хочешь, я могу собрать хороший материал на него.
– Не повредит. Но меня интересует как он стал владельцем клуба, а не его грехи в Мексике.
– Вот такую информацию я вряд ли отыщу, но постараюсь.
– Ты не против, если я оставлю у тебя ворованные вещи?
– Переквалифицировался? Твои сомнительные дружки плохо на тебя влияют.
– Ситуация такова, что не до правил хорошего тона. Полиция с некоторых пор решила работать в белых перчатках, а мне предложили резиновые, Выгребаю дерьмо.
– Тащи.
Я приволок чемодан, Марчес сопроводил меня в подсобное помещение. Положив ношу на пол, я вскрыл замки и откинул крышку. Содержимое оказалось прозаичным. Женские тряпки. Меня, естественно, заинтересовал черный дождевик, а также белый шарф и темные очки.
– Богатый улов, – показал головой Марчес.
– Очень богатый, старина. Одна дамочка в этой одежде выдавала себя за другую. Надо сказать, ей это удалось. С самого начала я плутаю по лабиринтам и натыкаюсь на стены. Моя ошибка в том, что я подвожу подо все математическую основу. Логика любого преступления разбирается, как дом из кубиков, а я не способен выбраться из тупика. К сожалению, мой мозг не может приспособиться к женской логике. Она либо отсутствует, либо имеет другие опоры.
– Да. Сердцеедом тебя не назовешь. Однобокий ты парень. Дальше ограбления керосиновой лавки не тянешь.
