Мальчик с синей сыпью вокруг гениталий, шеи и сосков, огонь сжигает его задницу и гениталии, медленный ледяной огонь у него за ухом, синие свечение в его глазах, бледная синева северных небес накатывает на белое, зрачки темно-пурпурные, синее дерьмо жжет ему задницу, как плавящийся под паяльником свинец… запах Лихорадки Синих Мутантов заполняет комнату, гнилостный металлический запах протухшего мяса исходит от него, покуда он извергает тлеющий синий фосфорический экскремент. Волосы на его лобке и заднице становятся ярко-синими и на них потрескивают искры…
Я смотрел на книги сверху, с космического корабля, заходящего на посадку.
Пурпурные сумерки ложатся на томный печальный город. Нас отвезли на виллу на окраине Лимы. Дом окружен обычной высокой стеной, увенчанной битым стеклом, словно кристаллами сахара на макушке пирога. Два этажа, балкон на втором, бугенвилия карабкается по фасаду.
Шофер поднес наш багаж и выдал ключи. Он также дал мне путеводитель, где были отмечены кое-какие магазины и деловые адреса.
Мы осмотрелись по сторонам. Мебель словно в витрине: крепкая, дорогая, заурядная. Застекленные книжные шкафы полны переплетенных в кожу энциклопедий, собраний Диккенса, Теккерея, Киплинга, книг по флоре и фауне Южной Америки, книг о птицах и о навигации. Нигде не видно никаких признаков того, что здесь кто-то когда-либо жил.
Сверяясь с картой Лимы на стеклянном кофейном столике, заваленном номерами «Нэйшнл Джиографик», я просмотрел адреса. Все – на Меркадо Майориста или рядом с ней. По одному из них располагался художественный салон… Гм… Я уже принял решение сфабриковать полные версии книг самостоятельно, если смогу найти подходящую бумагу. Сказать по правде, я все тверже был уверен, что именно за это мне и платили. Против одного из адресов на Меркадо было написано «Блюм & Круп Импорт-Экспорт». Это мои связные.
Лимская Меркадо Майориста занимает около четырех кварталов. Овощи, фрукты, свиньи, цыплята и другие продукты свозят сюда на грузовиках со всего Перу, чтобы здесь их разгрузили и продали. Лавки, киоски, бары и рестораны открыты двадцать четыре часа в сутки. Единственное, что можно сравнить с Меркадо Майориста – это Джемальфнаа в Марракеше. Джемальфнаа, однако, так долго служила аттракционом для туристов, что миллионы камер высосали из нее всю жизненную силу и заставили ее цвета потускнеть.
Меркадо редко посещают туристы, ее не считают этнографической достопримечательностью. У нее имеются определенные функции, и фольклор здесь присутствует чисто случайно. Уличные артисты собираются здесь потому, что всегда найдутся зрители с деньгами.
Мы шли и шли, минуя маленькие ресторанчики, торгующие горячим рыбным супом, мясом на вертеле, бурым хлебом… бары с музыкальными автоматами и танцующими парнями, китайские рестораны, заклинатели змей, акробат-велосипедист, дрессированные обезьянки. Очень смутно я расслышал флейту Пана.
Немного поодаль стоял небольшой кружок зрителей. Мальчик играл на бамбуковой флейте. Ему было около пятнадцати лет, у него были русые волосы, голубые глаза и запорошенное веснушками широкое лицо. Взглянув мальчику в глаза, я вдруг испытал шок узнавания. Его глаза были чисты и пусты, как синее небо над базаром, лишены всякого человеческого выражения: Пан, Козий Бог. Музыка продолжала играть у меня в голове, струилась вниз по склонам гор в синих сумерках, шелестела в траве лугов, мерцала на освещенных звездами ручьях, неслась вслед за осенними листьями по улицам, продуваемым ветром.
Я решил посетить художественный салон один. То, что мне нужно, будет под прилавком. Всякий, кто держит такого рода бумагу и чернила, наверняка занимается подделкой произведений искусства, а также, без сомнения, паспортов, и прочих документов. Двое посетителей запорют всю сделку. Все равно Кики хотел прогуляться по городу, а Джиму нужны были фотографические принадлежности.
Салон находился на грязной узенькой улочке рядом с базаром. В окне было выставлено несколько пыльных холстов, мольбертов и тюбиков с краской, что напомнило мне о резиновых бутербродах, которые подают в шведских барах, чтобы узаконить продажу спиртного. Толкнув дверь, я обнаружил, что она заперта. Я стал стучать. Наконец, дверь открыл мужчина средних лет в тяжелых очках без оправы и подозрительно взглянул на меня.
– Vous voulez?
– Du papier, monsieur!
– Entrez
[27]
.
Он отошел в сторону и запер за мной дверь. Полная женщина с завитыми волосами и крупными брильянтами на жирных пальцах села за древний кассовый аппарат. До того она читала «Ле Фигаро», который остался лежать на прилавке. Она казалась напуганной. Как и он. Военные преступники, решил я, не колеблясь. Французские коллаборационисты.
– J’ai besoin de papier pour une tache speciale… Des livres qui devraient paraitre anciens
[28]
.
Он кивнул, и что-то вроде улыбки тронуло его тонкие губы.
– Par ici, monsieur
[29]
.
Он повел меня в заднюю комнату, где стояли длинный дубовый стол и несколько стульев. Железные сейфы с цилиндровыми замками занимали одну из стен. Он испытующе посмотрел на меня.
– Ah oui. – Он жестом указал на сейфы. – L’histoire, monsieur, a votre disposition… quelle epoque? Vous cherchez peut-etre un codex mayan? Un papirus d’Egypte? Quelque chose du Moyen Age?
– Plus recent… Dix-huitieme… environ 1702.
[30]
– Et l’auteur, monsieur? Gentilhomme, courtisane, voleur? А автор? Джентльмен, куртизанка, вор?
– Pirate americain.
– Parfaitment.
[31]
Он открыл небольшую шкатулку, достав ключ из жилетного кармана, и выбрал из шкатулки еще один ключ. Им он открыл один из сейфов, в укромных углах которого я увидел свертки; он вытащил несколько пакетов, завязанных и запечатанных красным воском.
– De Boston.
– Parfaitment
[32]
.
Я внимательно осмотрел пергамент, подняв его к свету и изучив в лупу. Я кивнул и улыбнулся.
– Tres bien.
– De l’encre?
– Oui.
Он открыл другой сейф, полный бутылок, кувшинов и банок…
