Уилсон выжимает остатки. Мишень исчезает из его поля зрения. Лодка начинает двигаться – сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее.
– Вперед! – вопит Уилсон.
Ухватившись за скамейки, они с трудом удерживают лодку, которая мотает кормой, словно попавшийся на крючок марлин. Вскоре они попадают в течение со скоростью двадцать миль в час.
Уилсон показывает пальцем:
– Остров Пендра.
Уже на расстоянии пятидесяти ярдов они начинают ощущать черную насекомую вонь, которая впитывается в волосы и одежду. Такое ощущение, словно сколопендры ползают прямо по тебе.
– Не пори горячку, герой. Сначала надо с ними со всеми разобраться.
Когда они сходят на сложенную из известняка пристань, кучка чиновников в заношенных мундирах с ржавыми пистолетами в полусгнивших кобурах окружает их, протягивая к ним руки, словно попрошайки.
– Documentes, senores. Рог favor… passaportes, – скулят они.
Уилсон отстраняет их одним взмахом руки, и они валятся на спины и барахтаются, пытаясь встать на ноги, словно перевернутые жуки.
– Мы направляемся в «Клуб исследователей». Там подают приличные стейки и холодное пиво.
Темные улицы освещены только тусклым светом керосиновых фонарей, которые горят там и тут в окошечках лавок. Никто не покупает выставленный в них товар: старые открытки и журналы, заплесневелые мясные пирожки в целлофановой упаковке, заветренные шоколадные батончики. Никто даже не останавливается посмотреть.
Вокруг повисло молчание, плотная толпа полуобнаженных людей с потухшими глазами; видно, что они умирают от истощения.
– Приходится пошевеливаться, понимаешь. Этим беднягам негде спать. А если они остановятся, то упадут, и тогда им конец. Ну, вот мы и пришли.
Здание выглядит так, словно его перенесли с площади Сент-Джеймс
[39]
прямиком в это место, полное незастроенных участков, мусорных куч и открытых сточных канав. Идеально правильная каменная кладка уже затянулась мхом и каким-то вьющимся растением, густо усеянным желто-зелеными цветами, издающими отвратительный запах – смесь запаха свежих экскрементов и дешевых духов, какими пользуются шлюхи. Внутри дома зловеще мерцает тусклый желтоватый свет.
– Опять электричества нет, – объясняет им Уилсон, не поворачиваясь.
Портье э допотопной ливрее, по которой ползают слизни, выходит из-за своей конторки и встает у них на пути.
– Вы – член клуба, сэр? – властно вопрошает он.
Уилсон толкает портье одним пальцем, и тот валится на пол, слабо дрыгает ногами в воздухе и резко выгибает спину.
– Я бы на вашем месте не стал на него наступать, – предупреждает Уилсон. – Омерзительное зрелище.
Он проводит нас по мраморной лестнице к бару.
– Что за непорядок, Джордж? Опять мертвец у дверей?
– Я сожалею, сэр. Ужасно сожалею. Но в наши дни почти невозможно нанять живую прислугу… А ему удавалось справляться со всем этим отребьем из Делегаций… Ну, вы-то понимаете, сэр, о чем я говорю.
– Скотч со льдом, Джордж, и…?
– «Перно».
– Ваше «Перно», сэр. Самое в этом забавное, сэр, что мало кто из них доживает до дня выдачи жалования. – Бармен наклоняется к нам поближе. – Представляете, предыдущему пьяный моряк снес голову всего три дня назад. Тот так и осел, прямо как мешок.
– Надо думать. У вас есть свободные комнаты, Джордж?
– Клуб пуст, сэр. Можете занимать любую свободную комнату, но я был бы вам премного признателен, если бы вы выбрали что-нибудь на этом этаже. Тяжело мне с моей спиной ходить по лестницам.
– Отлично, Джордж, в любом случае мне не доставило бы радости заставлять тебя лазить по лестницам. И попроси, чтобы с кухни прислали два стейка и холодное пиво. Мы будем в восемнадцатом номере, сразу тут, за углом.
Джордж смеется.
– Все будет в наилучшем виде, мистер Уилсон. Я поджарю стейки и принесу их вам.
В комнате пахнет затхлостью, словно в ней давно никто не жил, – так пахнет в курортных отелях после окончания сезона.
– Джордж, этот джентльмен – из журнала «National Geographic». Приехал сюда изучать местные условия.
Джордж бросает на Неферти суровый взгляд.
– Уж не знаю чего их изучать, сэр. Я придерживаюсь такого мнения, что чем меньше знаешь, тем легче жить.
– Помнишь, Джордж, того испанского профессора, большого специалиста… тоже члена Клуба?
– Да, разумеется. Иностранец, сэр? Он к нам уже давно не заглядывал, но у нас имеется его адрес.
– Отлично, положи его утром рядом с ботинками мистера Неферти. Скажи, Джордж, а Университет по-прежнему открыт?
– Не уверен, сэр. Если вы спросите мое мнение, то я считаю, что с него все и началось… со студенческих бунтов, сэр.
– По-моему, Джордж, причины все же несколько глубже.
– Да, сэр. Так часто бывает, сэр. Вам больше ничего не нужно, сэр? Спокойной ночи, сэр.
На следующее утро, после хорошего английского завтрака, мы выходим в город. Сначала небольшая прогулка. Единственное такси в Зоне реквизировано в полное распоряжение Делегаций. Мы в зоне развалин, свободных участков и постепенно разрушающихся недостроенных зданий. Некоторые из них, предназначавшиеся под жилье, теперь таращатся десятью этажами железобетонных плит и ржавой железной арматуры. Некоторые этажи заселили арабские семьи вместе со своими козами и курами.
– А это правда, что здесь водятся гигантские сколопендры?
– Правда. Видел их собственными глазами… тошнотворное зрелище. Вонь такая, что с ног сбивает.
– А правда, что им приносят в жертву людей?
– Ну, честно говоря, не без этого.
Ряд низких, не выше трех этажей, домов, частью глинобитных, частью бетонных, в причудливых сочетаниях, иногда стоящих прямо поперек дороги, так что пришлось построить над ними эстакаду или проложить под ними тоннель. Все это в целом походит на гигантский улей, построенный какими-то насекомыми, чувство симметрии у которых было нарушено, после того как им скормили дозу изменяющего сознание наркотика.
– Улицы тут нужно выбирать тщательно. Некоторые кончаются тупиком. И одному Господу известно, сколько мертвецов гниет в этих норах.
– Что здесь произошло?
– Рухнул рынок акций, – говорит Уилсон, показывая на заполонившую улицу толпу. Ему каким-то образом удается находить в ней проход и идти вперед с такой легкостью, как если бы на улице не было ни единой души, кроме него самого и Неферти.
