Он был единственным стипендиатом в элитарной школе, известной под названием Академия Пойндекстер. Одри читал «Рассказы о приключениях» и «Короткие рассказы» и представлял себя Майором, джентльменом-искателем приключений и НСБ (нелегальным скупщиком бриллиантов)… в лучшем случае, то есть. Он читал «Удивительные истории» и воображал себя первым человеком, высадившимся на Луне, и чертил схемы космических кораблей. Он решил стать писателем и создать своих собственных Майоров, зулусов Джимов, Снежных Джо и Карлов Крэнберри. Первое свое литературное сочинение «Автобиография волка» он написал под влиянием книжки, называвшейся «Биография медведя-гризли»… Чувствовать снег под лапами, сверкающие в темноте глаза, клыки, слизывать кровь с морды своего товарища Джерри. Одри плохо разбирался в сексе и считал вполне естественным иметь в качестве товарища Джерри, рыжего волка. Позже у него появился еще один товарищ — утонченный волк-альбинос с голубыми глазами, замерзший во время снежного бурана. Уайти всегда был очень слаб. И когда Джерри умирает от туберкулеза, кашляя кровью на снег, Одри до такой степени обессилен горем, что не может сопротивляться напавшему на него медведю-гризли, который съедает его в наказание за плагиат.
Его семья жила очень скромно. Страшнейшим унижением для Одри было приходить на занятия в залатанном голубом костюме. С затертыми старыми заплатами, а вовсе не с шикарными кожаными на локтях, как на поношенных пиджаках от «Братьев Брукс». Его приглашали на семейные обеды, и мамы некоторых его соучеников делали все возможное, чтобы он не чувствовал себя неловко.
— Этот милый тихий мальчик Карсонс, — заметила как-то миссис Добросерд.
Но ее доброта была, конечно же, поцелуем смерти под взглядом холодных глаз миссис Мирски.
Героем его рассказов был молодой аристократ, надменно раскинувшийся за рулем своего «стутц-беаркэт», применяющий свое «право синьора» к провинциальным девственницам из Сент-Луиса. Как постепенно выясняется, у него есть связи в преступном мире, он, вероятно, замешан в незаконной торговле бриллиантами, рабами и опиумом. В начале занятий в Академии в середине сентября такой герой и в самом деле появился. Он был нелюдимым и загадочным, и никто не знал, откуда он взялся. Одри он представлялся человеком по имени Фламонд из стихотворения Эдварда
[30]
Арлингтона Робинсона:
Бог знает, откуда он, Фламонд, Похож на иностранца он…
Ходили слухи о Танжере, Париже, Лондоне, Нью-Йорке, школе в Швейцарии, в которой мальчики принимают наркотики. Его звали Джон Хэмлин, он жил с родственниками в огромном мраморном доме на Портленд-плейс и разъезжал на великолепном «дуйсенберге». Одри писал: «Он явно прошел большой путь. Со следами долгих странствий и даже с такими следами, о происхождении которых было трудно догадаться, с запонками из странного тусклого металла, которые, казалось, вбирают свет, большими широко расставленными зелеными глазами, рыжими волосами с золотистым отливом, прямым носом, красиво очерченным „ангельским“ ртом…» Одри вычеркнул слово «красиво», подумав: «слишком пошлое» — и заменил его на «совершенно». Новому молодому человеку сразу понравился Одри, а вот приглашения от ребят из богатых семей он сходу отклонял.
— Они мне неинтересны, — говорил он Одри, который краснел от удовольствия.
Ему льстило внимание Хэмлина, но и обескураживало. Он возвращался домой, со стыдом вспоминая, как заикался и путался в беседах с ним, как жалко выглядели его попытки показаться умным, и думал, что теперь-то Хэмлин наверняка начнет презирать его. Но Хэмлин был все так же дружелюбен, хотя и в обычной для него холодноватой манере. А Одри продолжал долбить на своей пишущей машинке, бесконечно исправляя неуклюжие диалоги с Новым Юношей до тех пор, пока они не достигали совершенства афоризмов.
Был полдень вторника 23 октября 1928 года… ясный солнечный день, с деревьев падали листья. Светлый голубой октябрь. Одри шел по Першинг-авеню на угол с Уолтоном. Он размышлял над рассказом, который он в данный момент писал и в котором главным героем был Джон Хэмлин. Это была загадочная история с привидениями о таинственном происшествии в Харбор-Бич, где его семья проводила лето.
«Я так и не смог снова отыскать тот домик. Но когда я описал парня своему отцу, он кивнул и ответил, да, среди людей, приезжавших сюда на лето, был некий Джон Хэмлин, но он погиб в автомобильной аварии на окраине Сент-Луиса».
Вдруг рядом с собой он услышал голос:
— Привет, Одри. Хочешь покататься?
Одри оглянулся и увидел Хэмлина за рулем «дуйсенберга». Не дожидаясь ответа, он открыл дверцу. Одри сел в машину. Хэмлин включил зажигание, и «дуйсенберг» рванулся вперед, дверца захлопнулась. Поворот направо на Тейлор… мимо мелькали деревья, красный кирпич католической школы. В глаза Одри бросился золотой купол собора, мерцающий в холодном солнечном свете. Поворот на Линделл-бульвар, ведущий на запад, дома, деревья, все сливается в красные, зеленые, желтые пятна по мере того, как «дуйсенберг» набирает скорость. Скиннер… здесь город заканчивается. Улицы были зловеще пусты.
Хэмлин молчал, сосредоточенно вглядываясь в дорогу. Выехав за Клейтон, он почти вдавил педаль газа в пол. Казалось, машина оторвалась от земли вместе с подхваченными ветром опавшими листьями. Одри, должно быть, задремал. Автомобиль снова ехал довольно медленно по грунтовой дороге, но то, что Одри увидел вокруг, ничуть не напоминало обычный пейзаж Миссури. Перед ним простиралась абсолютно плоская и пыльная долина, а на обочине дороги были какие-то люди в белых одеждах. Внезапно шестеро юношей, на которых не было ничего, кроме цветных плавок, преградили…
Встречай меня на ярмарке
…дорогу. У предводителя был маузер, прикрепленный к прикладу винтовки. Одри сразу же узнал это оружие. Он видел его в каталоге Штегера «Библия стрелка», который прочел с религиозным благоговением, внимательно изучив все представленные там виды вооружения и выбрав те из них, которые ему хотелось взять с собой, когда он станет джентльменом-искателем приключений. Он знал, что калибр данной разновидности составляет девять миллиметров, но патроны у него другие, не такие, как у «люгера». Знал и то, что деревянный приклад служит чем-то вроде кобуры; а также, что магазин, который располагается не в рукоятке, а перед ней, используется в качестве захвата, чтобы уменьшить колебания орудия при стрельбе; еще он знал, что в магазине девять патронов. Руководитель приблизился к машине.
Хэмлин что-то сообщил ему в немногих словах на незнакомом Одри языке, и тот кивнул.
— Мы оставим машину здесь, — сказал Джон. Одри вышел. Они находились на краю того, что производило впечатление огромной ярмарки: палатки и огни в ярко-коричневых тонах заката заполняли все пространство чуть ли не до самого горизонта. Одри понял, что самым хорошим тоном здесь будет не задавать вообще никаких вопросов. Он последовал за Джоном по площади. Повсюду в окружении групп зевак выступали различные артисты. Он попытался краем глаза ухватить происходящее, но Джон шел очень быстро, как будто торопился на заранее запланированную встречу.
