Ребята трахаются, сосут, лижут друг другу задницы в дымке цвета сепии запах горящей пленки дыра во времени когда они превращаются в песчаных лисиц на залитом звездным светом пустыре под нежно-голубым небом исполосованном медленно падающими звездами и исторгают жемчужины спермы обнажая свои острые маленькие зубы и убегая прочь… И вот руки Одри у него на ягодицах они придают им стройную человеческую форму он разделяет их пальцами создавая человеческий анус из пуканья и отрыжки общих комнат руки сдирают шерсть а из члена и яиц вырывается палящий красный неоновый луч ударяет по той изгороди обоими запонками широко открытый рождение неона странный запах болезненный голос мускусный азотистый озоновый дрожащий розовый кружок горячий исходит от них…
Туманная фигура из летнего воздуха сонное неподвижное лицо его молчаливых псов ветер этого одинокого города темная комната обнаженные рыжие на кровати словно коты расставляет ноги запах наполняет комнату кашляет трахается вызывает последнее такси долго ждет. Говорит прощай твоей старой остановке. Парень дрожит приближается толпа линчевателей они превращаются в животных. Животные на стене. Они обнажают клыки, а рыжая звериная шерсть вырастает у них между ног. Билли становится рыжим он трахается с диким остервенением обнажив зубы исходя этим запахом задыхаясь уменьшаясь в песчаных лисиц…
Он удрал, а я все еще здесь
Джерри бьется в судорогах этот запах из его задницы вибрирует взрывает его контроль. И вот шерсть начинает расти по всему его телу, а ребята проводят руками по его спине и из нее вытягивается хвост он исходит в азотистой дымке плоть вспыхивает светящееся утро на обнаженном бедре колокола в гавани туманный рассветный берег мерцающий серебристый рассвет ступеньки пусты… Ожидание новостей из какой-то страны. Мальчик из сновидения когда-то жил в конце той улицы. Вчера он пел. Сегодня он не поет. Adios
[50]
стоит на этом адресе.
Работаю на железной дороге
Мне настало время уходить от парней на роликовых коньках. Мне настало время уходить. Одри почти выпутался из лабиринта…
Недолгие взгляды, брошенные из окна вагона:
Два парня трахаются на высоком холме по колени в траве… Парень, стоящий впереди, машет руками…
ВЕТЕР ВЕТЕР ВЕТЕР
Ветер свистит вокруг их тел, сдувая сперму, словно паутину…
Вот извиваются томные юноши Бубу, их возбуждающие сексуальные волоски переплелись, и сад плоти извивается вместе с ними в растительной похоти…
В розовом гроте нежно мерцают жемчужные юноши-сирены, от них исходит световая рябь.
Двое из них соединились вместе, изменяют цвета: розовый, красный, густо-лиловый — даже больно смотреть; цвета проносятся по их телам: небесно-голубой, лососево-розовый; радужное мерцание; губы раздвигаются в крике, заглушаемом свистом проносящегося поезда. Мне настало время уходить. В свисте поезда слышится мое «Прощайте!»…
По обе стороны от железнодорожных путей возвышаются синевато-черные скалы, поросшие мхом и вьющимися растениями. Маленькие деревушки ненадежно примостились на выступах скал. Мы вступаем в долину снов, от которых не бывает пробуждения… Книга взрывается, оставляя лунные кратеры и вскипающие серебристые пятна… голубые долины… купола, храм…
Два парня мастурбируют в пустынном уголке окраинной улочки открыточные домики зыбучий песок.
Акведуки туманного леса над голубой рекой его влажная голова блестит как стекло…
Пустынная дорога у моря под туманной луной и туманными звездами где-то вдали лает собака в саду какой-то виллы…
Сильный ветер на заброшенных рынках… Пленка рвется… Я стою на заросшей травой лужайке рядом с верстаком туманные дрожащие звезды юноша сидит за столом напротив звезды гаснут…
Медленно движемся по реке и прибываем к заброшенному городку под луной, туманный ночной рынок… Кадры, сменяющиеся рывками… Далекий вечер приятное отсутствие морской ветер на моем лице вспоминая тени я поворачиваюсь и возвращаюсь на пустой рынок… Какие смешные вещи можно найти в старых толстых журналах… серебристые пятна у бассейна сад виллы наши тела отражают… подъездная дорожка дом 1920 года на заднем плане… комната под шиферной крышей измятые трусы собака лает на улице в саду…
Здесь мы пересаживаемся в машину… Дорога круто поднимается вверх мимо деревушки в голубых тенях. Мы уже миновали проход и там, впереди, на широком плато космический корабль Свободных Парней… Пустая дорога…
За холмами
Поднимаясь вверх по дорожному серпантину мимо деревушек собака лает из какого-то прохода и там впереди еще один последний объезд…
Двигающийся толчками отдаленный его дыхание жизни морозные узоры на окне ключ откроет дверь запах туманных затхлых занавесок над его бедрами стоит обнаженный с напряженным членом смотрит себе между ног указывает левой рукой ящик застрял шепчущая фаллическая тень пустое небо звездный ливень. Давным-давно я был ребенком ждал там бледные руки открывают дверь судно свистит в порту я смотрел на свое лицо 1920 года чердачная комната.
На улице летней ночью хрупкие юноши-летучие мыши с длинными тонкими ногами совокупляются один на другом крылья хлопают все быстрее и быстрее, они устремляются вперед сквозь ночь острые зубы сверкают в лунном свете тонкий пронзительный писк ведет их по зданиям опустевшего города. Юноши-летучие мыши питающиеся фруктами в заброшенном саду они пахнут гнилыми яблоками приседают на земле сидр капает у них изо рта и маленькие кровососущие юноши-летучие мыши прокусывают кожу диких животных своими невидимыми зубами и жадно сосут теплую кровь.
Пустая комната стрелы звезд пронзающие небо мы сидим на корточках наши колени касаются мертвых вокруг словно шепот птичьих криков над долиной. Парень-мексиканец водит пальцем в своем плотно сжатом смуглом кулаке пятна от травы на голых коленях голубые тени на Улице Возможности. Ключ откроет опустевший город ест фрукты шторы над его бедрами запах яблок пустое небо ливень из звезд на моем лице 1920 года комната на чердаке голубые тени на улице острые зубы сверкают его дыхание жизни туманное и тяжелое в пустынных садах шепчущее фаллическое дитя ждущее теплой крови прикасающееся к мертвым. А вот открыточный мир речушек веснушчатых мальчишек маленьких голубых домиков, покрытых плющом где ребята дрочат друг другу жаркими июльскими полднями осенние листья солнце холодное на худощавом юноше с веснушками и на реке. Ребята занимаются онанизмом на радуге и исчезают на сияющем пустом небе один парень поворачивается они смеются над ним все дальше и дальше два обнаженных юноши в шалаше гладят колени друг другу. Свободные парни нападают на старый полк Одри не нужно придумывать смену эпизодов Джон обнаженный на кровати подняв ноги вверх читает «Поразительные истории» и ест яблоко форт из «Красавчика Жеста»
[51]
это был молчаливый мир теперь весь холл наполнен молчанием и Одри знал, что все ребята лежат там и глядят на звезды и лунный свет и солнечные полдни повсюду маленькие пип-шоу
[52]
с мерцающими серебристыми титрами и другие с яркими цветами и запахами и грубая обнаженная плоть напряженные яйца шуршат словно осенние листья и извергают Млечный путь. Его отец указывает на Бетельгейзе на ночном небе над Сент-Луисом.
