бормочущее лицо с карими глазами, которые стояли в гостиничном номере, разговаривая на примитивном английском с пробелами…
— И пойми, это опасно — лживое слово повисло в воздухе — значит, коновал может выписать…
— Подожди здесь, — сказал мальчик. — Тебя он просечет на раз. Этот старый коновал, иногда у него отказывают двигательные центры, и он не может пошевелиться, но если застать его в нужной точке пересечения, он повинуется автоматически. К тому же он не знает, кто говорит, да и кто знает?
Ли подождал в заброшенной закусочной — столы и стулья, покрытые серой массой, — и вышел на пустынные улицы под равномерный мягкий град металлических словесных осадков.
— В конце концов он выписал. Пришлось связать и отъебать его старуху, массаж эта гнусная старая пизда переносит…
Аптекарь отшатнулся с гневным криком:
— Нет, нет!
— Мы такими делами не занимаемся.
— Вы что, доктор?
— Сделай себе одолжение, убирайся вон.
— Мы с этим дела не имеем, — сказала она, беззастенчиво разглядывая ширинку мальчика. В конце концов отоварили его в “Уолгринзе”. — С этой наркотой надо бы поосторожнее. Небольшой перебор, и можешь вызывать “скорую помощь”…
Ли смотрел, как наркотик клубами голубого дыма окутывает тело Джонни. Комната была пустая, с выложенными белой кафельной плиткой полом и стенами. В центре комнаты, под неоновыми руническими письменами, находился замысловатый пластмассовый каркас сферической формы, прикрепленный к полу пластмассовыми манжетами. Джонни энергично разделся, ритмично прохаживаясь по комнате, бросая один предмет одежды туда, другой сюда, и замер с бутылкой кока-колы в руке… «Не оставайся там один», — промямлил он вполголоса, слегка постукивая по световым выключателям ногами. Они сели на каркас, который подладился к их голым ягодицам, касаясь прямых кишок. Джонни дал Ли банку мази. «Вот, воспользуйся». — Джонни небрежно оперся о каркас, а Ли приспособился, вытянув колено туда, локоть сюда, и в каком бы месте каркаса ни толкал он члены Джонни, они сцеплялись, как резина… Ли открыл банку, которая была наполнена субстанцией, напоминавшей лягушачьи яйца, — маленькие черные пятнышки, вкрапленные в зеленоватое желе. Ли размазал это желе по телу Джонни, висящему в кристаллической паутине… Мальчишеская плоть растворилась в мази, теряя очертания, улетучиваясь в голубом свете… Ли оседлал тело мальчика, одна дрожащая белая вспышка, тела засветились внутри, пульсируя все синее и синее, ослепительная лилово-синяя обратная вспышка, два юных тела, сцепившихся, как псы, в полуоткрытых ртах сверкают острые белые зубы… мальчишеские карие глаза и золотистые волосы… мальчик одевался перед шкафчиком из нержавеющей стали… Аптекарь отшатнулся.
— Не оставайся там один, — промямлил он.
— Нет, нет.
— Вы что, доктор мази?
— Вот, воспользуйся.
Видишь, локоть сюда к туда, и в каком бы месте ни летал каркас, они там сцеплялись — значит, в конце концов отоварили банку, которая была наполнена наркотой с маленькими черными пятнышками. Ли смотрел, как наркотик гнилой протоплазмы сжимает его трубки. Плоть растворилась в теле Джонни, подвешенные струи голубого желе, то бишь плоти, растворялись в мази, она пульсировала синим в белом мерцании. Ли смотрел на все из холодного голубого центра. В его мозгу трепещущая сфера формировала синеву в кристаллической паутине. Джонни сбросил своего голубого мальчика, комнату, шкафчик из нержавеющей стали… отбрасывая блики на световые каркасы, которые наладили дела… прямых кишок, Джонни, вытянувшись, небрежно оперся о его тело. Толкнул он члены Джонни, кататонический массаж размазал пульсирующий синий свет, внутри него — кристаллическая паутина. Мальчики пускали клубы голубого дыма, два тела уничтожали паутину, одна дрожащая белая кафельная плитка, стены в полярном далеке, мерцают голубые ореолы… пульсирующая голубая сфера над замурованными в известняке скелетами.
Глава 16
Мертвые Пальцы Говорят
Мальчишку с севера занесло на Скалу холодным весенним ветром, через внутренние дворы и спальни, выходящие на балконы, соединенные между собой лестницами, подвесными лесами, железными мостиками… металлический ветер сквозь мальчишку откуда-то с севера, с голубыми опиумными ломками в костях и тяжелыми неорганическими сродствами в холодных голубых глазах — облачные шахты, заводы и нефтяные буровые вышки, выпускающие железные клешни монополии… Хозяин едва не отдал приказ убрать мальчишку из резервации… Потом на его шахматной доске агентов появился ход, и приказ убрать мальчишку был отменен…
— Да, мистер Брэдли мистер Мартин, шахматный ход… и-Саббах поставил Брэдли в дверях.
Перенесем мальчишку с севера в танжерское настоящее время… Он шел по серой мгле, немой как рыба, сквозь лужи теней и провалы дверей… Вот появляется Проводник из Порнофильмов… Рассеянный свет в темных окнах на серой мгле, старые гангстерские фильмы и киножурналы, сливающиеся в рекламу «Курите сигареты “Домино”»… мертвый неон в лучах полуденного солнца… Проводник не видел меня… опутывая рассеянным светом все ваши улицы, а на берегу реки, в ломках в предрассветной дымке, сел на паром из Алжира в Нью-Орлеан… серый порошок в ложках, трясущиеся на ломках руки… над серой подземкой, по Кук-стрит… скользя меж светом и тенью… Гибнет слово… гибнет фото… ворваться в Серую Комнату… агент Хасана-и-Саббаха
[77]
на газетной бумаге…
БЫЛ НЕВЕСОМ… “NEW YORK GERALD TRIBUNE”, ПАРИЖ, 17 АПРЕЛЯ 1961 ГОДА… «Руки и ноги человека, пробирающегося сквозь толпу, ничего не весят… серая пыль от метлы в старой лачуге… Мистер Брэдли мистер Я Сам сидел в кресле, как и я, подземки и подвалы, сиживал прежде… но висел в пыли и ветре боли… Мой почерк с наклоном в сторону мальчишеских серых фланелевых брюк не изменился, хотя следы пара, расплывающиеся в руках, уже ничего не весят… Гагарин сказал, что был ясно виден след серых джанковых вчерашних дней, оставляемый Землей, а пролетая над Америкой, он легко разглядел берега континентов… острова и большие реки».
Капитан Кларк приветствует вас на борту…
С радостью приглашаю тебя на борт, читатель, но помни: у этой подземки только один капитан… Не высовывай член свой в окно поезда, не мани никого похотливо геморроем своим и не спускай в сортир потрепанное бенни свое (На устаревшем жаргоне Таймс-сквер “бенни” — это пальто)… Запрещается использовать сигнальную веревку для необоснованных казней и сжигать ниггеров в уборной, прежде чем пассажиры закончат свой туалет…
Не оскорбляй директора конторы… Он может забрать ключи от сральника… Всегда его запирай, чтобы ни один чужак не слямзил кусок дерьма и не заразил всех ребят в конторе какой-нибудь гнусной хворью… А мистер Анкер из бухгалтерии — руки у него в шрамах, как у джанки, от бесчисленных анализов Вассермана — поливает все пластмассой, прежде чем ступить на этот мучительный путь… Основываясь на Пятой поправке, я не стану отвечать на вопрос сенатора от Висконсина: «Являетесь ли вы или были когда-либо представителем мужского пола?..» Им не заставить Елду выть на мальчишек… Знаете, как я обхожусь с такими певцами?.. Только их послушайте… Кто поумней, тот поймет с полуслова… Я хочу сказать, с политикой в наши дни надо обходиться осторожно… Некое дряхлое ведомство начинает питать к вам плотское влечение — так пните его прямо в координатора… «Приходи ко мне вечерком в квартирку под школьной уборной… Покажу тебе кое-что интересное», — сказал сторож, распуская зеленые от коки слюни…
