– Что же мне делать?
– Думай! Я даже не буду настаивать на том, чтобы ты искал пентаграмму. Свой путь ты должен определить самостоятельно. А теперь пойдем домой, надо кошек покормить, они сегодня много сил с тобой потеряли.
Старик протянул руку и помог Глебу подняться. «Надо же, – со злобой подумал парень, – о каких-то кошках беспокоится, а обо мне даже не переживает!»
– Знаю, – усмехнулся дед Матвей, – что ты на меня злишься. Но, к сожалению, я действительно не могу ничего сделать без твоего участия. А ты пока не готов к пониманию некоторых вещей, и, тем более, к применению их на практике. Идем!
Он вышел в темный тоннель и уверенно двинулся в нужную сторону. Московский журналист автоматически следовал за ним. Голова его была пуста, мозг словно атрофировался. Ему казалось, что все произошедшее – это лишь кошмарный сон, и он тщетно пытался проснуться. Когда они подошли к лазу, ведущему наружу, старик сказал:
– Становись вон на тот круг, да не бойся, он тебя наверх выкинет.
Глеб безучастно встал туда, куда ему было указано. Дед Матвей что-то дернул в глиняной стене, раздался щелчок, и неведомая сила подбросила парня в воздух. Секунда – и он оказался у той самой обгоревшей двери Клуба речников, откуда они и начали сегодняшний поход. Еще через пару секунд из-под земли вылетел и приземлился рядом с ним дед Матвей.
– Скоро полночь, – обеспокоенно пробормотал старик, – нужно поторапливаться. Сегодня заночуешь у меня, как раз будет время все обдумать, а завтра скажешь свое решение. Айда!
И очень быстро, почти бегом, он направился вперед. Глеб тупо следовал за ним. Вскоре они добрались до дома деда Матвея. Старик налил парню стакан молока, отломил краюшку хлеба, все это поставил на широкую тарелку и отнес в комнату своей покойной жены.
– Поужинаешь здесь! – сказал он. – Нельзя, чтобы ты сейчас кому-нибудь попался. Для отрицательных энергетических сгустков ты представляешь собой легкую добычу, а кошки воспримут тебя как врага! Так что сиди здесь. Эта комната ровно в полночь переходит в альтернативную реальность, которую здешние гости побаиваются. Ее придумала Нина. Ты будешь слышать все, что происходит в доме, но тебя слышать никто не будет, если ты сам не выйдешь отсюда. Ну, спокойной ночи! Постарайся обдумать все до завтра!
С этими словами хозяин дома вышел и плотно прикрыл за собой дверь. Глеб сделал пару глотков молока и отставил стакан в сторону… Ни пить, ни есть не хотелось. Он прилег на край кровати и закрыл глаза. Вскоре погас свет, заиграла мелодия в часах, и на кухне послышались дикие звуки, но, как ни странно, сейчас они совсем не испугали журналиста. Он даже не встал, чтобы закрыть дверь комнаты на ключ. Глебу было все безразлично. Он лежал и думал о никчемности человеческой жизни, о том, что все свои годы люди гробят на совершенно ненужные и бестолковые вещи: на достижение материальных благ, на войны, ссоры, зависть, глупые переживания… Журналист даже попытался вспомнить, сколько раз он нервничал из-за работы, и ему стало горько. Ведь сейчас, когда он узнал о своей скорой кончине, все, что имело для него какую-то определенную ценность, потеряло всякий смысл! Зачем ему было так нервничать из-за работы, из-за личных отношений, из-за предательств друзей? Для чего он угробил часть своей жизни в погоне то за новым «айподом», то за навороченным плазменным телевизором или камерой? Все эти вещи казались настолько бесполезными в его настоящем положении…
– Все эти вещи бренны, – пробормотал Глеб, – лишь я один бессмертен и в Абсолют их вряд ли возьму! Да и кошек с чудовищами мне бояться как-то уже глупо, все равно скоро там буду! Вернуться на работу, чтобы скоротать последние деньки перед кончиной?.. Незачем! Наоборот, только и буду думать об этом. Да и медленно поджариваться неохота… Лучше уж, пойду искать пентаграмму да помогу деду Матвею обряд провести. Тут хоть сгорю моментально, мучиться не буду…
Как ни странно, эти дикие мысли немного успокоили парня. Он сам не заметил, как его веки отяжелели, и он провалился в сон. Впервые за много дней Глеб спал совершенно спокойно, не прислушиваясь ни к каким звукам, ни над чем не задумываясь и не переживая. Ему не снились сны, а дыхание было глубоким и ровным…
Проснулся журналист от стука в дверь.
– Войдите! – крикнул он, просыпаясь.
Это был дед Матвей.
– Ну ты сопанул, парень! – с восторгом произнес старик. – Время-то уже второй час дня! Я уже терпел, терпел, ждал, ждал, да решил тебя разбудить. Завтракать, правда, уже поздно, но зато можно пообедать. Идем!
– Уже встаю, – отозвался с кровати Глеб.
– Тогда жду тебя на кухне.
Хозяин дома вышел. Журналист встал, переоделся, прихватил с собой полотенце и тоже прошел на кухню. Здесь аппетитно пахло жареной картошкой. Дед Матвей суетился у стола, расставляя тарелки с селедкой, лучком и огурчиками.
Глеб прошел к умывальнику и несколько минут плескался в холодной воде. Наконец он пришел в себя окончательно и подсел к столу…
9
Старик тут же поставил перед парнем тарелку с картошкой и начал подкладывать в нее огурчики и зеленый лук.
– Ты ешь! – улыбаясь, произнес он. – Жизнь только тогда кажется прекрасной, когда в желудке не пусто.
С этими словами дед Матвей пристроился напротив Глеба и принялся за еду. Он с таким вдохновением начал грызть огурцы, что журналист невольно усмехнулся и также взялся за вилку…
Картошка оказалась превосходной! Она, можно сказать, таяла во рту. А вкусом селедки остались бы довольны даже самые изысканные гурманы. За едой Глеб забыл обо всем, и ему стало казаться, что происшедшее с ним – лишь какая-то иллюзия или галлюцинация.
– Что-то ты молчаливый сегодня! – заметил хозяин дома. – Никак в себя не придешь?
– Да вот, думаю, что все это – ерунда… бредни! Наверное, мой мозг выдал неверную информацию от усталости. А на самом деле нет во мне никаких «внедренцев».
– Эх, парень, – вздохнул дед Матвей, – все было бы замечательно, если б я собственными глазами не видел, как ты от кошек языками пламени отмахивался. А пламя-то от твоих рук исходило!
Глеб замер с поднесенной ко рту вилкой. Старик заметил его состояние и тут же быстро добавил:
– Но есть и хорошая новость! Сегодня всю ночь энергетический фон был спокоен. Он не скакал, не прыгал и не пытался съехать куда-то в сторону. Это значит, что монстр в тебе еще недостаточно силен, и твоя человеческая суть его подавляет.
Московский журналист положил картошку в рот и медленно разжевал.
– Сегодня ночью я был совершенно спокоен, – задумчиво пробормотал он. – Я смирился с неизбежным и мысленно наплевал на все. Мне даже на кошек ваших и чудовищ чихать было! Я просто уснул и даже не видел снов…
– Вот и отлично! Теперь, я надеюсь, ты понял, какой политики тебе нужно придерживаться?
– Отчасти – да! Но я не робот и не смогу полностью избавиться от эмоций.
