– Ну как? – поинтересовался довольный таксист.
– Дядя Коля, да вы кудесник! – восхищенно пробормотал Александр.
– Есть немного, – скрывая улыбку, произнес мужчина. – Ну а теперь и двигаться можно! А как только какая развилка покажется, буду отмечать, куда мы пошли.
– Что ж, вперед! – сказал Глеб и первым зашагал вдоль тоннеля.
Он шел и освещал путь фонариком. Вскоре впереди показалась та самая развилка, которая вела в небольшое помещение, где дед Матвей совершал обряды. Именно там он пытался изгнать языческого монстра из Глеба.
– Туда можно не ходить, – заметил московский журналист.
– Почему? – удивился дядя Коля. – Мне интересно посмотреть!
– Я там уже был, там – тупик, но если вам интересно – смотрите, а я подожду.
Таксист и Саша завернули в помещение и долго его осматривали. Глеб опасался, что они найдут на полу остатки пентаграммы и начнут о ней расспрашивать, но, очевидно, дед Матвей постарался замести все следы, поскольку ни дядя Коля, ни Александр ни о чем не спросили. Таксист лишь оставил вешку у развилки, и вся компания отправилась дальше.
Коридор петлял то вправо, то влево, потолок становился то выше, то ниже… Иногда нашим героям приходилось даже нагибаться, чтобы пройти вперед. Стены кое-где осыпались и были покрыты то ли плесенью, то ли грибком. Пахло сыростью…
– Это где ж мы сейчас находимся? – неожиданно спросил Саша. – Неужто под дном Сухоны?
– Именно, – кивнул Глеб, – чувствуешь, как влагой тянет.
– А если дно вдруг обрушится, и сюда вода польется? – дрогнувшим голосом произнес Александр.
– Сразу все не обрушится, а так… если по чуть-чуть – назад добежать успеем! – заверил его дядя Коля.
– И вообще, столько тысячелетий эти подземные ходы держались, с чего бы это они сейчас обваливаться начали? – заметил Глеб.
– Ну… в запустенье пришли, в упадок! Никто ими не пользуется, не укрепляет, не следит за ними, вот обрушения и могли начаться, – мрачно произнес Саша.
Дядя Коля присел на корточки и внимательно осмотрел пол тоннеля, ярко освещая его фонарем.
– Думайте, что хотите, – медленно проговорил он, – но этим ходом кто-то пользуется.
– С чего это вы взяли? – спросил Александр.
– Смотри, по центру глина утоптана, аж блестит! Значит, тоннель используют довольно часто, раз дорожку вытоптать успели.
– А вдруг это еще с тех времен осталось, когда входы открыты были, и жители города с берега на берег по подземному ходу переходили? – поинтересовался Глеб.
– С тех пор больше полувека прошло, и не говори мне, что за такой срок в сырой среде не произошло бы никаких изменений! Наверняка пол грибком бы покрылся, как и стены, а тут – идеальная тропинка!
– Может, это дед Матвей шастает? – предположил Саша.
– О, точно, – воскликнул Глеб. – Он иногда в лабиринты медитировать приходит.
– Смотрите сюда, – указал на пол дядя Коля, – это вам ничего не напоминает?
Глеб и Александр опустились на корточки и направили свет своих фонариков на глиняный пол. То, что они увидели, их ошарашило. На полу был четко отпечатан след, похожий на босую человеческую ступню. Только была она не прямая, а сильно закругленная и имела не пять, а четыре пальца.
– Что это такое? – испуганно спросил Саша.
– След! – спокойно ответил таксист. – И оставлен он был не так давно. Видишь, КТО-ТО наступил во влажную глину, и ее края не успели еще осыпаться. Какой странный отпечаток… Даже предположить не могу, кому бы он мог принадлежать. Но, судя по его размерам, этот КТО-ТО ничуть не меньше нас ростом. Пожалуй, нужно быть начеку!
Он положил фонарик на землю, встал и расчехлил ружье. Затем он закинул чехол за спину, а ружье и фонарик взял в руки.
10
Александр быстро захлопал ресницами и произнес:
– А может, здесь газ какой скопился? Тоннели-то сколько лет законопачены! Вот мы нанюхались, и мерещится нам всякая всячина…
– Вряд ли бы нам всем одно и то же мерещилось, – усмехнулся дядя Коля.
Внезапно Глеба посетило озарение: он вспомнил про кошек деда Матвея.
«Ну конечно, – подумал парень, – ведь когда кошки слепливаются в единое целое, их рост превышает средний рост человека. Лапы их я особо не рассматривал, но, скорее всего, они здесь и наследили, к тому же и от места, где дед Матвей ритуалы проводит, не так далеко!»
Он с облегчением вздохнул и сказал:
– Скорее всего, это не один, а два совмещенных отпечатка. Кто-то пальцами стопы вляпался, а кто-то – пяткой – под углом. Вот и получился странный след.
– Это ж кто тут босиком, интересно, ходит? – с ухмылкой поинтересовался таксист. – Неужто дед Матвей?
– Вполне вероятно, что и он, – пожал плечами Глеб. – Мало ли как ему нравится по лабиринтам передвигаться!
– Что ж, было бы хорошо. Но лишняя бдительность все же не помешает.
Саша, казалось, был успокоен словами своего друга, поскольку встал и бодро произнес:
– Тогда пора двигаться дальше. Кстати, никто не засек, сколько было времени, когда мы вниз спустились?
Дядя Коля посветил на свои часы фонариком и сказал:
– Сейчас половина двенадцатого, значит, мы уже больше двух часов под землей находимся.
– Блин, время летит! – сквозь зубы процедил московский журналист, поднимаясь на ноги. – Так и глазом моргнуть не успеешь, как уже нужно будет возвращаться.
– Все, пошли! – скомандовал таксист. – Только я, чур, впереди! Все-таки с ружьем… мало ли что или кто там встретится?
– Пожалуйста, – пожал плечами Александр.
Дядя Коля прошел вперед и двинулся по галерее дальше, освещая путь фонарем.
– Эх, жаль, у нас нет шахтерских касок с фонариками, – произнес он. – Как было бы удобно, если б руки свободны были!
– Кто ж знал, что мы в экспедицию отправимся, – усмехнулся Глеб.
– Нет, надо с этим что-то делать, – продолжил говорить таксист. – Ведь я даже и выстрелить нормально не смогу, фонарь мешает! А если его бросить, то куда стрелять?
Мужчина остановился и начал рыскать в своих карманах. Наконец он извлек небольшой моток веревки и перочинный нож.
– Слышь, Саня, – сказал дядя Коля, – иди-ка сюда. Видишь, у меня на куртке что-то вроде погон? Я сейчас под правый фонарик засуну, а ты примотай его веревкой как следует. Применим на практике «шахтерский вариант».
Александр кивнул и начал помогать таксисту. Они прочно привязали фонарь к амуниции дяди Коли, и тот довольно произнес:
– Ну вот, теперь и руки свободны! Плохо, что у вас одежда неподходящая, а то можно было бы что-нибудь соорудить.
