Журналист продолжал свое победоносное шествие по полю. Огненный монстр выжигал все, что попадалось ему на пути. За его спиной нетронутыми остались лишь плененные женщины, связанные одной веревкой и лежащие на земле. Они рыдали и кричали, но во всеобщей какофонии их воплей не было слышно. Одна Верея в страхе глядела, куда же направляется Глеб. Когда она поняла, что парень идет в сторону Гледена, то в ужасе осознала, что ожидает жителей города.
– Бабоньки! – воскликнула девушка, стараясь перекричать всеобщий шум. – Надо это чудовище остановить, иначе оно весь город спалит!
– Ты что, сдурела? – заголосили женщины. – Не видишь, что происходит?
– Вижу, потому и говорю! Вставайте и побежали!
И дочь Яра первой поднялась на ноги. Ее руки, как и руки остальных плененных женщин, были привязаны к длинной толстой веревке. Верея стала трясти руками, заставляя женщин подняться.
– Ну! – кричала она. – Пошли, а то поздно будет!
Наконец пленные поднялись, и одна женщина сквозь рыдания спросила:
– Так что же ты сделать хочешь?
– Глядите, – произнесла девушка, – чуды от монстра по берегу реки пытаются убежать, а он за ними движется. Сейчас мы подбежим к нему ближе, я проберусь под его ногами, да спутаю их нашей веревкой. Он упадет в воду, тут его волшебство и закончится!
– Точно сдурела! – закричали женщины. – Да мы и подойти не успеем, как он нас спалит!
– Мы же со спины зайдем. А ноги спутывать я ему буду! Вы лишь стойте, да веревку тяните, чтобы он упал!
И Верея решительно потащила женщин за собой. Те плакали, ругались, но все же шли, понимая, что в городе остались их семьи, дети, и монстр может их всех погубить.
Глеб с дьявольским наслаждением наблюдал за гибелью десятков чудских воинов. Некоторые из них надеялись убежать от него берегом Сухоны, но огненная змея достала их и там. Журналист близко подошел в воде, совершенно не обращая внимания на то, что творится за его спиной. В этот самый момент дочь Яра, крикнув женщинам, чтобы они оставались на месте, кинулась под ноги парню, перекатилась по земле и поднялась с другой стороны.
– Тащите! – воскликнула она, и пленные дружно натянули веревку.
Чудовище в последний момент заметило ловушку и изрыгнуло столп пламени. Веревка загорелась, но прежде, чем она распалась на куски, Глеб споткнулся и со всего маху рухнул на мелководье в реку. Огненная змея издала такой ужасный вопль, что, казалось, сейчас небо обрушится на землю. С диким шипением она стала уменьшаться в размерах и исчезать в теле журналиста.
Верея оказалась оторванной от других женщин, поскольку монстр пережег веревку между ними. И хотя ее руки оставались по-прежнему связанными, девушка немедленно кинулась в реку и стала локтями выпихивать из воды Глеба. Остальные пленные, громко вопя «Демон!», бросились к городским воротам.
Тем временем журналист пришел в себя. Он увидел, что лежит на берегу реки, а рядом с ним сидит перемазанная черной гарью дочь Яра. У девушки были связаны руки, но она улыбалась.
– Спас ты меня, спасибо! – сказала она, заметив, что парень очнулся. – И город наш спас, однако нам нужно быстро отсюда убираться.
– Почему? – удивился Глеб, рассчитывая как минимум на благодарность жителей.
– Потом объясню. А теперь, развяжи мне, пожалуйста, руки!
Журналист сел на берегу и только сейчас заметил, что из одежды на нем остались лишь лапти без подошв. Вероятно, рубаха и штаны сгорели или истлели, а их остатки смыла вода.
– Ой-ё! – воскликнул он и попытался прикрыться руками.
– Да ладно, – рассмеялась Верея, – не время сейчас стесняться. К том у же я все равно тебя уже видела, когда лечила. Так что давай поторопимся!
– Глаза закрой! – сказал парень. – А то ишь, вытаращилась!
Девушка, продолжая хихикать, закрыла глаза. Глеб кое-как развязал веревку на ее запястьях и снова прикрылся руками. Дочь Яра сняла с себя ярко расшитый передник и кинула его журналисту.
– Надевай быстро! – произнесла она.
Парень не заставил себя упрашивать, быстро обмотался передником и оказался словно в длинной узкой юбке. «Хорошо, блин, хоть друзья меня в таком облике не видят!» – с усмешкой подумал он. После этого Верея схватила его за руку и потащила за собой.
– К чему такая спешка? – спросил Глеб.
– А ты как думаешь? Жители Гледена увидели, как ты огненным чудовищем становишься. Освобожденные женщины тебя демоном назовут. К тому же ты уничтожил целое поле пшеницы. Новую посеять уже не успеем – не вызреет! Значит, хлеба будет мало, голод наступит. А обвинят во всем нас с отцом!
– Я же хотел, как лучше! – заметил журналист.
– Я понимаю, но и ты пойми: для гледенцев даже битва с чудами не так страшна, как появление огненного змея! И страх перед смертью на поле боя гораздо меньше страха умереть в дьявольском пламени. Они объявят тебя одержимым злым духом и сожгут на костре!
– Как же так? – опешил парень. – А дед Илия, дед Федот? Неужели и они поверят в эту ахинею?
– Даже если не поверят, против народа не пойдут.
Дочь Яра затащила Глеба под деревья и на минуту остановилась, переводя дыхание.
– Откуда ты узнал, что меня чуды захватили? – спросила она.
– Умил сказал.
– Так он жив! – обрадовалась девушка. – Я видела, как ему стрела в грудь вонзилась и думала уже о самом худшем.
– Когда я у вас был, Умил был очень плох, боюсь, что сейчас его уже нет в живых… – мрачно произнес журналист.
– Не может быть! – ахнула Верея и бегом кинулась к своему дому. Парень последовал за ней. Передник порядком мешал ему бежать, поэтому он слегка отстал.
У избы Глеб заметил неподвижно лежащего медведя. Дочь Яра немедленно подбежала к нему и припала ухом к его груди. Журналист ожидал, что сейчас раздадутся рыдания, но неожиданно девушка тихо, но внятно сказала:
– Он жив!
Она осмотрела повязку, наспех сделанную парнем, и поинтересовалась:
– Это ты его перевязал?
– Я! – кивнул Глеб.
– Рану чем обработал?
– Медом, больше ничего не нашел.
– Молодец! Благодаря тебе он и жив! Только теперь нужно будет еще кое-что сделать. Поможешь?
Журналист кивнул, а Верея встала и начала командовать:
– Сейчас пойдешь, молодых тонких березовых ветвей наломаешь – мне принесешь! А я печь затоплю, отвар лечебный приготовлю.
– А мне одежды никакой не найдется? – спросил парень. – В переднике неудобно как-то…
– Здесь только длинная рубаха осталась, которую ты надевал, когда болел.
– Тогда ты извини, но я свои вещи одену! – решительно произнес Глеб.
